7. Философия иди психология?
Ученые обычно четко разграничивают формы мысли и актуальное мыслительное поведение людей. Учение о формах мысли относится к сфере философии или, конкретнее, логики, тогда как изучение актуального мышления считается делом психологии. Но согласно принятому нами за основу представлению, все, что характеризует мысль, характеризует н ее субъекта, т. е., мыслителя, а элементы научной любознательности должны лежать в основе человеческого любопытства вообще. Если мы внимательно выслушиваем чью-то личную философию, то ловим себя на том, что пристально смотрим на ее обладателя. А если мы стремимся понять, почему некто ведет себя таким образом, то открываем причину в том, как или, если хотите, в какой форме он сам представляет себе свои обстоятельства.
Человек не обязательно членораздельно формулирует свои истолкования мира. Некоторые из них вообще не получают словесного обозначения и выражаются на языке жестов. Даже истолковываемые элементы могут не иметь словесных ярлыков, с помощью которых ими можно было бы оперировать, и человеку ничего не остается, как реагировать на них безмолвным порывом. Таким образом, при изучении психологии 'человека-философа' мы должны принимать во внимание и его субвербальные шаблоны репрезентации и истолкования
Предлагаемая нами система не является философией или психологией в традиционном понимании, В качестве философии она имеет свой источник в психологической наблюдательности человека. В качестве же психологии она имеет дело с философскими взглядами отдельного человека. На этом каркасе мы и предполагаем построить ограниченную психологическую теорию.
8. Отношение к философским системам
Конструктивный альтернативизм выражает определенную философскую позицию, но у нас не? намерения пытаться развить ее в законченную философскую систему. Однако, на наш взгляд, было бы полезно определить — хотя бы приблизительно - ее положение относительно некоторых типов философских систем, с которыми ученые хорошо знакомы.
Как способ познания, конструктивный альтернативизм относится к сфере эпистемологии, иногда называемой гносеологией и определяемой как «систематический анализ концепций, используемых обыденным или научным мышлением при интерпретации мира, включая исследование возможности познания или природы знания как такового». Акцент на конструктах, сквозь которые рассматривается мир, наводит на мысль о позитивизме, хотя львиная доля критики, направленная против идей Конга, в данном случае бьет мимо цели. Вместо того, чтобы оценивать позитивизм Конта, исходя из абстрактных положений системы, его чаще критикуют, и довольно резко, исходя из отдельных конкретных положений.
Придание нами особого значения проверке конструктов подразумевает опору на принципы эмпиризма, конкретнее, на принципы прагматической логики. В этом отношении мы следуем традиции coвременной американской психологии. Но поскольку мы признаем, что человек приближается к знанию мира через его истолкование, наша система является в какой-то рационалистической. Кроме того, поскольку мы твердо убеждены, что человек способен создавать свои альтернативные подходы к реальности, мы расходимся с традиционным реализмом, утверждающим, будто люди всегда оказываются жертвами обстоятельств.
Онтологически наша позиция опознаваема как форма монизма, хотя. принимая во внимание множество сложных разновидностей онтологии, отделение ее монистических аспектов от плюралистических едва ли заслуживает усилий. Если это монизм, то мы говорим о субстантивном монизме. И все же наша позиция является нейтральной: подобно Спинозе, мы готовы применять к субстанции атрибутивный плюрализм всякий раз, когда это отвечает нашим целям.
Остается обсудить два классических вопроса: проблему соотношения детерминизма и свободы воли и проблему феноменологии. Так как обе эти проблемы имеют отношение к нашему перечню требований к проекту теории личности, мы откладываем их обсуждение до соответствующего раздела этой главы.
9. Область психологии
Область психологии ограничивается практически тем, что можно охватить любовь психологической теорией, которой нам приходится пользоваться в настоящий момент. Иначе говоря, диапазон пригодности психологической теории определяет границы этой дисциплины. Диапазон пригодности - это то пространство реального мира, на котором данная система или теория обеспечивает зону полезного действия. Ну а те особенности местного рельефа, что не вписываются в эту систему, до поры до времени не включаются в психологическую область. Если мы достаточно умелые психологи, нам еще должно хватить это мира, чтобы принести пользу в деле его структурирования. Позже, если наши теоретические объяснения расширятся, более отдаленные районы также могут попасть в круг наших знаний.
Конечно, есть разные психологические системы истолкования. Эти системы различаются преимущественно из-за того, что люди» разрабатывавшие их, сосредоточивали свое внимание на довольно непохожих событиях. Психологические системы имеют не только диапазон пригодности, но и характерный фокус пригодности - точку событийной области, к которой они наиболее применимы. Так, стимульно - реактивные теории особенно пригодны в фокальной точке научения животных, теории поля - в фокальной точке человеческого восприятия, а психоаналитические теории - в фокальной точке неврозов человека.
Нет никакого ясного критерия, по которому теорию можно маркировать как 'психологическую', а не 'физиологическую' или, скажем, 'социологическую'. Между дисциплинами существуют многочисленные взаимосвязи. Стимульно - реактивные теории в психологии обладают выраженным фамильным сходством с физиологическими теориями взаимодействия. В физиологии есть теории поля, которые имеют сходство с гештальт-психологией. Называется ли теория 'психологической', 'физиологической" или «социологической», зависит, вероятно, от ее первоначального фокуса пригодности.
10. Назначение теории
Теорию можно рассматривать как способ связать вместе множество фактов, с тем чтобы можно было понять их все разом. Когда теория дает нам возможность делать предсказания с приемлемой точностью, ее можно назвать научной. Если же ее предсказания настолько растяжимы, что позволяют толковать широкое множество всевозможных событий в качестве их подтверждения, такая теория не удовлетворяет высочайшим стандартам науки.
Теория вовсе не должна быть высоконаучной, чтобы быть полезной. Все мы упорядочиваем ежедневные события в своей жизни, прибегая к помощи довольно растяжимых истолкований. При таких истолкованиях наши антиципации повседневных событий, хотя им и недостает ночной точности, все же окружают нашу жизнь аурой смысла. Поскольку жизнь не похожа на сплошной каприз, мы подготовлены нашими личными системами истолкования к тому, чтобы каждый день успешно справляться с новым опытом.
Однако не только к этому сводится назначение теории. Теория обеспечивает основу для активного подхода к жизни, а не про сто снабжает креслом, усевшись в которое можно было бы с бесстрастной почтительностью созерцать ее перипетии. Людям незачем быть толпой безучастных зрителей, наблюдающих пышное зрелище творения. Они способны играть активную роль в формировании событий. Как им удается свободно делать это и все же истолковывать себя как абсолютно законопослушных - вот основной вопрос любой психологической теории.
Ответ на него заключается, прежде всего, в признании нами активности по существу основный свойством нашего мира. Мир - не заброшенный памятник, а событие огромного масштаба, окончания которого пока еще не видно. Теории, используемые людьми для истолкования такого события, сами являются лишь случайными событиями в их гигантской веренице. Устанавливаемые в наших теориях истины представляют собой последовательные приближения к более широкому плану бытия, которые пусть медленно, но все же содействуют его развертыванию. Таким образом, теория -это пробное выражение того, что человек разглядел в накатывающихся волнами событиях жизни как правильный, закономерно повторяющийся рисунок. Но теория, будучи сама событием, может - в качестве видовой категории - включаться в состав другой теории или даже в суперордиватную часть самой себя, а та, в свою очередь, может войти в состав еще более общей теории. Поэтому теория удерживается исключительно за счет той системы истолкования, частью которой она предположительно становится, - и, конечно, это продолжается лишь какое-то время, пока используется именно эта суперординатная система.
11. Детерминизм и свобода воли
Теория связывает или определяет события, которые ей подчиняются. Сама же теория определяется не объясняемыми ею событиями, а суперординатной точкой зрения теоретика. Однако теория должна сообразовываться с событиями для того, чтобы их предсказывать. Число альтернативных способов согласования теории с событиями, насколько нам известно, бесконечно, но отличимо от бесконечного числа способов, которыми не удается достичь такого согласования.