Иногда терапевт, предполагая сходство клиента с матерью и внушая ему эту мысль, имеет в виду лишь то, что он похож на свою мать в каком-то отношении. Но терапевт может не замечать сложного символического значения матери в личной системе клиента. И тогда клиент слышит в словах терапевта призыв идентифицироваться со всем, что символизирует собой мать. Однако терапевт, возможно, имел в виду только то, что клиента столь же легко рассердить, как и его мать, а вовсе не то, что он относится к людям типа своей матери. После того как мать клиента будет переведена на должное место в качестве одного из контекстуальных элементов конструкта ''легко сердится' вместо того, чтобы быть его воплощением, клиент, возможно, сумеет признать себя представляющим один из сходных элементов в контексте, включающем и ее. Процесс отделения символизма от матери может потребовать продолжительного периода терапии, и все же, как нам кажется, должен предварять любые предлагаемые интерпретации или сколько-нибудь существенную терапевтическую динамику.
Предположим, что мы пытаемся переместить мать как элемент с 'такой-как-Я' стороны конструкта на 'не-такую-как-Я' сторону. Как правило, это легкий способ добиться немедленного появления динамики. Клиент обычно демонстрирует улучшение настроения, оптимизм и становится более отзывчивым. Спустя сеанс или два он может начать тревожиться или скрытничать. Когда он стал прорабатывать импликации этого перемещения, он мог обнаружить, что его роль настолько утратила свою определенность, что прекратила обеспечивать ему минимальный уровень личной безопасности. Возможно, перемещение матери с одной стороны конструкта на другую привело клиента в смятение. При оставшейся после этого системе истолкования он больше не в состоянии антиципировать достаточно регулярную последовательность событий в своей жизни.
В этом случае произошло следующее. Клиент еще раньше попал в зависимость от матери, но не просто как символа управляющего ролью конструкта своего Я, а как определения этого конструкта. Ее пример как раз и иллюстрировал данный конструкт в действии. «Подъем», испытанный клиентом в то время, когда ему в первый раз предложили произвести перемещение матери с одной стороны конструкта на другую, был, по существу, эффектом освобождения, который возникает, в этом случае, сразу после того, как он перешел в небезопасное состояние. Это именно та свобода, которой он не может воспользоваться до тех пор, пока у него нет системы истолкования, в рамках которой можно было бы обеспечить себе хоть какой-то предварительный просмотр жизни. Чтобы представить себе этот феномен, так сказать, в действии, нужно иметь опыт терапевтической работы с ребенком из распадающейся семьи. В период распада один из родителей или оба они, скорее всего, будут пытаться отделить другого от 'такой-как-Я' стороны некоторых управляющих ролью личных конструктов ребенка. Вследствие этой вынужденной утраты своего подобия с родителем, служащим ролевым примером для ребенка, последний обретает навязанную ей свободу и лишается надежного, безопасного положения. Совершенно ясно, что удачливый терапевт в таком случае будет часто подменять исполнителя главной роли «достойного подражания человека» в глазах ребенка.
И в заключение давайте рассмотрим четвертый вид перемещения, по-прежнему предполагая, что клиент использует фигуру матери в качестве символа одного из своих управляющих ролью конструктов. Что произойдет, если мать переместится с 'не-такой-как-Я' стороны конструкта на 'такую-как-Я' сторону? Как и в только что рассмотренном случае, этот вид перемещения тоже имеет тенденцию разрушать пригодность конструкта вследствие утрачивания им стабилизирующего символа. На практике, по-видимому, невозможно сохранить символизм матери, когда ее таким образом перемещают в пределах одного и того же конструкта. Обычно происходит следующее: или распадается сам конструкт, или клиент перестает рассматривать себя как один из похожих элементов. В любом случае управляющие ролью компоненты конструкта, вероятно, утрачиваются. Если клиент реагирует переводом себя на противоположную сторону, сохраняя при этом сам конструкт, мы получаем ситуацию, сходную с той, что обсуждалась ранее в связи с перемещением Я на 'непохожую-на-мать' сторону.
Итак, символом конструкта становится обычно один из его похожих элементов, хотя это не обязательно должно быть так. Фигура матери может быть одним из непохожих элементов и, тем не менее, символизировать конструкт, сохраняемый клиентом. Клиент идентифицируется с противоположностями своей матери, и эти противоположности являются похожими элементами. Это редко, но все же случается в клинической работе. Разумеется, вовсе не редкость, когда кто-то считает себя не похожим на свою мать; что действительно редкость, так это когда мать становится символом одного из управляющих ролью конструктов клиента, в котором он является одним из похожих элементов, а она - одним из непохожих. Например, его мать, благодаря своему хлопотливому трудолюбию, может стать антитетическим символом той самой праздности, с которой клиент идентифицирует себя.
В предыдущих параграфах этого раздела мы обсудили управляющие ролью конструкты, которые сохраняются благодаря «фигурному» символизму. В качестве примера фигуры-символа мы рассмотрели фигуру матери. Мы показали разрушительное воздействие на роль клиента попыток переместить себя либо символизирующую фигуру в контексте конструкта. Сказанное нами относится к любым переменам в контексте конструкта, содержащего Я и символизирующую фигуру. Использование символизирующей фигуры придает конструкту некоторую стабильность или жесткость. Эта фигура может быть олицетворением личной безопасности для ребенка, или даже для взрослого, система конструктов которого содержит относительно мало уровней абстракции и чьи конструкты, поэтому, должны непосредственно связываться с конкретными формами поведения или лицами. Символизируемые фигурой конструкты типичны для детей. Такие конструкты придают ясность, а значит и некоторую устойчивость ролям детей.
Сказанное нами имеет ряд следствий для психотерапии, которая проводится в теоретической системе психологии личных конструктов. Там, где встречается «фигурный» или любой другой символизм, выполняющий ту же функцию, Я клиента и такой символ нельзя перемещать относительно друг друга не затрагивая безопасность, обеспечиваемую клиенту данным конструктом. Бывает, и не редко, что терапевту необходимо помочь своему клиенту закрепить за его конструктом новый символ, с тем чтобы можно было переместить элемент, выполнявший раньше функцию символа, или же самому переместиться относительно этого элемента. Если этот символ «фигурный», - например, мать, - терапевту может потребоваться много времени и терпения, чтобы заменить символ мать другим до произведения перемен в истолковании клиентом своей роли. Возможно, экономнее было бы начать строительство нового набора конструктов, чтобы заменить старый набор целиком. Именно это и происходит в терапии фиксированных ролей, которую мы обсудим позднее.
Давайте вернемся к более общему случаю личной безопасности в контексте конструкта. Забудем на время о символизме одного из его элементов. Пренебрежем самой возможностью того, что Я может быть символом конструкта. Будем считать Я только одним из его элементов. Тогда, поскольку конструкт- это способ упорядочивания и сохранения его элементов на своих местах, место Я определяется и закрывается любым конструктом, посредством которого это Я истолковывается. Управляющий Я конструкт или, конкретнее (в тех случаях, когда его элементами являются предполагаемые конструкты других людей), управляющий ролью конструкт обеспечивает способ антиципации собственных реакций его обладателя. Результат - социальная уравновешенность.
Рассмотрим еще более общий случай личной безопасности в контексте конструкта. Отбросим саму возможность того, что Я может быть одним из его элементов. Примем во внимание лишь то, что данный конструкт, возможно, имеющий отношение только к неодушевленным элементам, обеспечивает способ антиципации событий. Вооруженный таким конструктом человек может с олимпийским спокойствием встречать события, происходящие как в мире людей, так и во вселенной. И это еще более широкий вид личной безопасности. Мы могли бы назвать его воплощением личной уравновешенности.
14. Измерения конструктов
Личные конструкты других могут истолковываться нами как наблюдателями. Мы можем даже ввести достаточно полный набор измерений, чтобы оценивать по ним конструкты других людей. Одно из таких общепринятых измерений для оценивания чужих конструктов -это уже знакомое нам измерение ' абстрактный - конкретный'. Хотя некоторые и считают, что 'абстрактный' не является антитезисом 'конкретного', большинство из нас употребляет эти термины как если бы они представляли противоположные полюса одного итого же конструкта. До настоящего момента у нас была возможность довольно часто пользоваться этими терминами в ходе обсуждения психологии личных конструктов и мы довольствовались теми обычными значениями, которые, как читатели могли бы ожидать, приписываются этим словам. Но сейчас может оказаться полезным более близкое знакомство с природой конструктов и разбор тех главных отношений, в которых они обладают сходством и отличаются друг от друга.