Драматерапия основана на сознательном воспроизведении драматической формы. Даже тогда, когда ее содержание далеко не драматично, она предполагает использование именно такой формы. В этом отношении она напоминает театр, который обязательно предполагает моделирование различных воображаемых событий, стремясь передать их предельно четко и ярко. Драматерапия, конечно же, практикуется не в каком-либо особом здании вроде театрального, где подчеркивается разница положения актеров и зрителей. В ней не обязательно использование занавеса, декораций, специального освещения.
В то же время драматерапия обозначает различия между жизнью и искусством, повседневной реальностью и воображаемым миром, хотя и делает это не столь явно как театр. Она подчеркивает эти различия, воздействуя на состояние людей примерно таким же образом, как и театр. Во многом это связано с тем, что драматерапия базируется на фундаментальном театральном процессе, характерном для всех видов театра и предполагающем вхождение человека в иную реальность, пребывание в ней и выход из нее. При этом яркость происходящих в ней событий в значительной мере определяется тем, насколько ясно мы осознаем момент входа и выхода в эту реальность. Театр — это особое место и время, а потому пребывание в нем может запечатлеваться в нашей памяти так же, как мы можем его предчувствовать. Это позволяет ощутить драму как явление особого рода, обладающее специфическими характеристиками и способное воздействовать на нас особенным образом. Сила их воздействия в определенной степени коренится в той троичности, которую Эвклид назвал формой совершенства, имеющей начало, середину и конец.
Драматерапия использует троичность в качестве основы драматической формы для структурирования изображаемых событий и привлечения внимания к явлениям, которые обычно воспринимаются нами как нечто само собой разумеющееся, к тем поступкам, событиям и отношениям, которые являются частью повседневной реальности, названной Т. С. Элиотом “жизнью и полужизнью”. Следовательно, для того чтобы сделать их центром нашего внимания, мы должны поместить их за пределы обыденной реальности. Очевидно, что троичность драматерапевтического процесса придает ей качества подлинной драмы.[1]
Драматерапевтическая сессия делится на три части. Это деление не является произвольным — каждая из частей органично связана с остальными. С одной стороны, драматерапевтическая сессия представляет собой непрерывный процесс; с другой, это сочетание трех разных видов опыта, каждый из которых имеет очевидные отличия от двух других. Так, первая стадия заключается в подготовке к взаимодействию с другими людьми и взаимному раскрытию, в подготовке к активной работе воображения и совместимым поступкам, мыслям и чувствам, что может быть для людей необычным и вызывать тревогу. Первая стадия предполагает постепенное укрепление ощущения человеком своей способности оказывать поддержку другим членам группы и, в свою очередь, получать ее от них. В определенной мере она напоминает театральную репетицию или подготовку к выходу на сцену. Вторая стадия обладает более драматичным характером. При этом создается сценарий, исследуются прошлые ситуации и их изображение в новом свете, происходит освоение ролей и экспериментирование с ними. Даже если действие не носит выраженного драматического оттенка, участники группы могут по-новому взглянуть на мир и прожить различные события совершенно по-иному. При этом они испытают чувство приятного удивления от проживания тех событий и состояний, которые представлялись им вполне обыденными и ничем не примечательными. Ощущение особой яркости и реальности чувств и поступков, вызванное драмой, в определенной мере возникает благодаря активизации воображения и попыткам изобразить привычные вещи по-новому. На третьей стадии к участникам возвращается привычный взгляд на мир и обычные способы поведения. Если содержанием второй стадии был обмен ролями с другими членами группы, отождествление с того или иного рода вымышленными персонажами и переход из обыденной реальности в альтернативную, воображаемую реальность, третья — последняя стадия драматерапевтического процесса — предполагает разотождествление с ролями и восстановление привычной для членов группы идентичности. Наличие трех стадий является обязательным свойством драматерапевтического процесса.[2]
Драматерапия всегда предполагает активность, и это является предпосылкой изменения личности. Ее эффективность связана с предполагаемым изображением реальных действий. Драматическая форма помогает ощутить реальность происходящего и сфокусировать на нем свое внимание, из-за чего изображаемые жизненные события приобретают особую яркость. Новое ощущение своего “я” становится более устойчивым благодаря непосредственному участию членов группы в определенных совместных действиях. Поскольку драматерапия основана на творчестве, она обязательно предполагает активность воображения. А потому, даже не включая в себя совместную постановку драмы, она все равно приводит к созданию таких условий, когда люди проявляют свой творческий потенциал, используя имеющиеся в группе материалы и возможности. Драматерапия неизменно акцентирует внимание на том, чтобы помочь членам группы взглянуть на жизнь через призму деятельного участия в ней и тем самым преодолеть восприятие самих себя лишь как жертв обстоятельств, неподвластных собственному контролю. Воспринять жизнь в таком свете — значит отнестись к ней как к драме. Благодаря этому мы можем осознать свою способность ее контролировать. В драме применяется закон перевоплощения — применяется сознательно, целенаправленно и эффективно, а также, чтобы утвердить личную реальность и дать возможность членам группы получить трансформирующий опыт, не разрушив при этом “я” каждого, используется воображение всех членов группы. Этому способствует форма драматерапевтического процесса, и именно потому она имеет в драматерапии чрезвычайно большое значение.[3]
1.2 Использование сценического искусства
в психотерапевтических целях
На сегодняшний день нельзя не признать, что любой театральный опыт
может оказывать терапевтическое воздействие: одна из главных функций сценического искусства состоит в том, что театр помогает и актеру, и зрителям приобрести опыт поведения в ситуациях, с которыми в реальной жизни они сталкиваются не часто. Неудивительно, что человек стремится насколько возможно подготовиться к исключительным ситуациям, «репетируя» свои реакции и добиваясь, таким образом, их большей подконтрольности с помощью фантазии и игры, которые, в частности, находят свое формальное воплощение в театре. «Живое» театральное представление – это не только имитация реального поведения, но и мощный эмоциональный и биологический стимулятор. При удачном выступлении актеры, певцы и танцовщики действительно заряжают аудиторию энергией. Симптомом этой физической активации является то, что публика, по-настоящему увлеченная представлением, начинает активно выражать свои эмоции – хлопать в ладоши, подпевать, свистеть, визжать, топать ногами. Говоря о психотерапевтической функции сценического искусства, следует в первую очередь отметить, что оно даёт возможность в безопасной обстановке пережить и выразить глубокие чувства: страх и горе, любовь и торжество, приводит к катарсису, то есть обеспечивает именно то, на что притязает психотерапия. Благодаря публикациям многочисленных статей об исцеляющем эффекте катарсиса и созданию театров на базе психиатрических клиник Франции и Германии в XIX веке началось возвращение в западную культуру сценического искусства в качестве психотерапевтического метода. Хотя сама традиция лечения с помощью драмы восходит к истокам цивилизации.[4]