За пять последних лет изменения в этих представлениях оказались минимальными. Это говорит о том, что такие представления имеют не ситуативный, а сущностный характер и соответствуют базовым характеристикам национальной политической культуры. Наши респонденты были довольно единодушны и в осуждении закона, который не наказывает строго тех, кто угрожает нашей жизни. Очевидно, для респондентов важно, чтобы власть выполняла защитную функцию, как, впрочем, и чтобы она не бросала на произвол судьбы старых, малых и больных членов нашего общества. Это несомненное проявление широко распространенного патерналистского отношения к государству — оно воспринимается как отец-покровитель. В контексте формирования образа власти важна еще одна характеристика мировоззрения наших граждан: 65,9% из них не считают себя обиженными оттого, что большинством управляет меньшинство. Здесь налицо серьезный сдвиг уже в сторону новых, официально провозглашенных ценностей либерально-демократического свойства.
Мы выясняли также отношение опрошенных к конкретным носителям власти, которые вызывают у респондентов доверие, симпатию, способны выиграть выборы, являются, ли они по их мнению, «демократами». Вопросы носили открытый характер, и названные имена не были нами подсказаны. Надо отметить, что и с доверием, и с симпатией к нашим политическим лидерам дела обстоят не блестяще. Так, например в исследовании 1995 г. респондентами было названо всего 52 политика, чьи имена вспомнили опрошенные при ответе на вопрос о том, к кому из политиков испытывают доверие, симпатию. В 2000 г. их осталось уже около 40, в 1996 г. 15,4% от общего числа опрошенных доверяли Б. Ельцину, 12,8% — Г. Явлинскому, 10,3% — Г. Зюганову. Все остальные политики получили менее 10% голосов своих потенциальных избирателей. Из политиков, заслуживших доверие более чем 5% респондентов, стоит упомянуть В. Жириновского (7,7%), С. Шахрая и А. Руцкого (по 5,1 %).
Прежде всего может показаться странным, что в середине 90-х годов среди вроде бы идейного многообразия российских политиков только 12 человек удостоились быть названными «демократами». Первым среди них оказался Е. Гайдар (29% опрошенных). Ельцин по числу признавших его демократом был наравне с Явлинским (12,7%), а Жириновский — с Зюгановым (7%). Остальные политики, набравшие мизерное число тех, кто уверен в их демократических взглядах, составляют странную компанию. По своей воле они сами вряд ли были бы рады оказаться рядом, так, в этом списке «демократов» Б. Федоров соседствует с С. Бабуриным, А. Лебедь с Б. Немцовым, И. Хакамада с А. Казанником и А. Чубайсом. При этом, как показал дальнейший анализ понятия «демократ», наши респонденты любых политических взглядов в начале и середине 90-х годов трактовали его исключительно позитивно. Если Бабурина или Лебедя, Зюганова или Чубайса их сторонники называют демократами, то только от хорошего к ним отношения.
Если попробовать обобщить отношение наших респондентов к власти на протяжении 90-х годов вплоть до прихода во власть В.В. Путина, то следует в первую очередь обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, подавляющее большинство респондентов (91,9%) были недовольны действиями властей в России. Частично это объясняется тем, по их мнению, что власть дает возможность удовлетворить эгоистические стремления: больше всего опрошенных уверены, что политики стремятся к власти для улучшения своего материального положения, почти половина — что политики намерены самоутвердиться, а более 40% думают, что власть им нужна для того, чтобы командовать другими. Меньше всего наши граждане верят, что политики хотят принести пользу обществу. (Ответы в сумме составляют более 100%.)
Как Вам кажется, почему люди стремятся к власти? (Может быть больше, чем один ответ).
| 1996г. | 2000г. | |
| Улучшить свое материальное положение | 65,9 | 76,6 |
| Самоутвердиться | 48,0 | 46,4 |
| Командовать другими | 43,9 | 41,8 |
| Принести большую пользу обществу | 24,9 | 14,2 |
Во-вторых, не может не удивлять оптимизм наших респондентов в отношении власти. Поразителен, например, такой феномен: наши респонденты в своих ответах эмоционально доказывали, что «так жить нельзя», и в то же время более половины (56,6%) удовлетворены своей жизнью! Чтобы разобраться с этими странностями любви/нелюбви между властью и народом, попытаемся вглядеться в некоторые психологические нюансы этих отношений.
9.2. Психологический портрет российской власти середины 90-х годов*
* Данный портрет написан по материалам исследования 1996 г.
Если попытаться нарисовать психологический портрет власти, увиденный глазами наших респондентов, то можно поместить эту схему в поле действия двух психологических переменных: сила — слабость и симпатия - антипатия. Специально предпринятый нами семантический анализ показывает, что образ реальной политической власти всех уровней, ее институтов и персоналий очерчен определениями власти как по преимуществу слабой и не вызывающей симпатий у подавляющего большинства респондентов. Правда, на наш вопрос об идеальной власти один из респондентов резонно заметил, что идеальной власти представить себе не может, так как властью в России всегда недовольны.
Какие же все-таки претензии высказываются к власти нынешней? В первую очередь ее упрекают за слабость или просто за отсутствие властных проявлений. Наши респонденты хотят ощущать присутствие сильной власти в повседневной жизни. Пока не будем касаться психологических причин этой потребности, — констатируем лишь феномен отчуждения от власти у рядовых граждан, равно, впрочем, и у тех законодателей, которые были нами опрошены. Наши респонденты-политики, говоря о власти, предъявляли к ней претензии как сторонние наблюдатели («не соблюдаются законы», «власть действует непрофессионально», «власть непредсказуема, не соблюдаются правила игры» и т.д.). Различие между политиками и обычными гражданами, пожалуй, сказывается лишь в большей резкости оценок у последних. Возможно, представители исполнительной или судебной структур несколько иначе воспринимают власть, однако у 15 опрошенных нами законодателей (кроме самого известного по производимому им шуму) власть вызывает те же негативные эмоции и воспринимается как слабая. В этом они абсолютно едины со своими избирателями.
Второй психологической характеристикой власти является ее размытость. Попросту говоря, наши граждане не чувствуют власть не только потому, что она слабая, нетвердая, но она — неопределенная. Они не знают, чего от нее ожидать. Многие респонденты указывают на ее непоследовательность, нерешительность, неустойчивость политической линии. Дискомфорт от отсутствия или непонимания правил, по которым взаимодействует с обществом власть, пожалуй, раздражает людей не меньше, чем то, что власть «самодурствует». Кстати, упрек в несоблюдении законов или в непоследовательности действий властей следует рассматривать не с точки зрения того, что наши граждане не жаждут сами эти законы выполнять. Но им психологически необходимо иметь некие рамочные соглашения с властью. В общем получается портрет этакой то истеричной, то вялой и довольно взбалмошной «особы». Она не может или не умеет работать, зато много болтает. Граждане не понимают, в чьих интересах она действует, высказывая подозрение, что национально-государственные интересы власть не слишком заботят; не принимает она в расчет и интересы граждан, кроме собственных интересов и прав.
Ожидания респондентов в отношении реальной власти распадаются на три категории: собственно политические, деловые и морально-психологические. Вопреки распространенным представлениям о политике как о «грязной» сфере, морально-психологические оценки власти со стороны наших респондентов стоят на первом месте как в отношении действующей власти (40,7%), так и в отношении «идеальной» власти (39,8%). Эти оценки чаще бывают отрицательными, чем положительными. Действующая власть представляется нашим гражданам несправедливой, лицемерной, лживой (нечестной), коррумпированной, безразличной к своему народу. Один респондент дал такую лаконичную моральную оценку власти: «Воруют. Не думают. Не соблюдают законы». Другой так высказался о носителях власти: «Эти люди обычно глупы, необразованны и не умеют себя достойно держать».
Между тем претензии к политике и деловым качествам действующей власти высказало примерно одинаковое число опрошенных (17,1% и 21,8% ответивших, каждый из которых давал более одного ответа). Среди политических ожиданий отчетливые формулировки встречаются редко, кроме указаний на демократию, патриотизм, диктатуру или коммунизм. Один респондент дал четкий диагноз власти: «Царизм плюс анархия в аппарате управления». Остальные говорили о желательности ускорения реформ, о том, что раньше уровень жизни был выше и т.п., но все — очень неопределенно.