Политическая психология Шестопал Е Б (стр. 32 из 98)

Все значения демократии, данные более чем 200 респондентами, распределяются между этими двумя полюсами: либеральным (фактор 1) и авторитарным (фактор 2). Факторные значения для каждого респондента были рассчитаны в пространстве двух выделенных факторов*. (рис. 5.1).

* Исследование естественной группировки респондентов в пространстве двух факторов показывает, что имеется обратная пропорциональная зависимость между этими факторами: чем больше факторная нагрузка по одному фактору, тем меньше она по другому фактору. Другими словами, респонденты довольно равномерно распределяются от группы, отдающей предпочтение таким ценностям, как сильное государство и соблюдение законов и ставящей на последнее место свободу, равенство и личную независимость, до противоположной группы — ценящей свободу, равенство, права человека и личную независимость и ставящей на последнее место сильное государство и соблюдение законов.

Рис. 5.1. Распределение ценностей демократии между фактором 1 и 2

Factor 1 — либеральные представления

Factor 2 — авторитарные представления

Как видно из Рис. 5.1., в конце 90-х «либералы» (Factor 1) и «авторитаристы», или «коммунитаристы» (Factor 2), не противостоят друг другу в виде компактных кластеров, как это было в начале 90-х., — они постепенно «перетекают» друг в друга, что может рассматриваться как отсутствие противостояния, существованию на ранних этапах трансформации.

Более детальный анализ когнитивных картин демократии выявляет существенные различия между разными группами населения. Так, восприятие демократии женщинами отличается от восприятия ее мужчинами.

Женщины чаще отдают предпочтение равенству, активному участию в управлении государством, сильному государству.

Легко приписать это большей авторитарности российских женщин. Но следует оговориться, что среди отмеченных ими ценностей содержится ключевая ценность демократии — активизм. Однако следует признать, что либералы вряд ли могут особо рассчитывать на массовую поддержку женщин в силу того, что такие ценности демократии, как индивидуальная автономия и свобода малозначимы для них.

Мужчины чаще рассматривают демократию сквозь призму индивидуальной автономии и свободы и гораздо реже ассоциируют ее с сильным государством. Подчеркнем, что либерально-анархистский оттенок их понимания свободы носит достаточно спекулятивный характер: мужчины не горят желанием лично участвовать в политике, и их интерес к ней носит весьма пассивный характер. Однако русские мужчины достаточно амбициозны. Если уж они решают участвовать в политике, то хотят занимать в ней высокие позиции, например — стать депутатом Думы. К этому надо добавить мужскую доверчивость; они доверяют политическим партиям чаще, чем женщины.

Когнитивные элементы установок на демократию различаются и в зависимости от возраста, так, в нашем исследовании самые младшие респонденты (от 13 до 25 лет) значимо чаще отдают активному участию в политике 4 ранг, а ответственности - последний 8 ранг. Такая комбинация пассивности и безответственности весьма опасна тем, что она серьезно снижает значимость либеральных ценностей, которые эта возрастная группа хорошо усвоила на вербальном уровне.

Примечательно, что больше всего либералов мы обнаружили не среди тех, чья первичная социализация пришлась на конец 80-х - начало 90-х, а среди 45 - 55-летних. Эта группа ставит на 1-е место подчинение закону, на 2-е — права человека, на 3-е — ответственность.

Было бы естественно искать сосредоточие тех, кто исповедует авторитарно-коммунитарные ценности, среди людей старшего возраста. Но этот распространенный стереотип не нашел эмпирического подтверждения: люди 55 — 85 лет на 1-е место ставят ответственность, а сильное государство — лишь на 4-е место. Более пожилые из опрошенных доверяют политическим партиям и официальным властям больше, чем представители других возрастных групп, интересуются политикой.

Образование также коррелирует с некоторыми демократическими ценностями: оказалось, что люди с неоконченным средним и неоконченным высшим образованием чаще других ставят на последнее место такую ценность демократии, как ответственность. Этот парадокс имеет скорее психологическое, чем политическое, объяснение: очевидно, те, кто не сумел завершить свое образование, имеют более низкий уровень самоконтроля и не находят удовольствия от переживания чувства ответственности.

Обнаружилась и еще одна корреляция: между образованием и отношением к сильному государству. Респонденты со средним образованием значимо чаще ставят эту ценность на 1-е, а лица с высшим образованием — на 2-е место. Эти данные были для нас неожиданностью, так как во многих исследованиях, посвященных авторитаризму*, можно найти данные, свидетельствующие о связи между авторитаризмом и низким образовательным уровнем. В литературе обсуждается (хотя и весьма критично) понятие «рабочий авторитаризм», в котором этот тезис выступает уже как аксиома. В нашем исследовании мы столкнулись с гораздо менее однозначной ситуацией. В России, очевидно, люди с высоким уровнем образования стали первыми жертвами демократических реформ. Не исключено, что по этой причине их установка на либерализм, которая изначально была весьма позитивной, сменила свой знак на противоположный.

* Barber, Benjamin R.Strong Democracy.Partidpatory Politics for a new Age.Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1984; Almond G., Verba S. The Civie Culture. Political Attitudes and Democracy in Five Nations. — Princeton: Princeton University Press, 1963; Altemeyer B. Right-wing Authoritarianism. - Winnipeg: University Of Manitoba Press, 1981; Greenstein F. Personality and Politics. — Princeton: Princeton University Press, 1987; Lipset S.M. Political Man: The Social Basis of Politics. — Baltimore: John Hopkins University Press, 1981.

Эмоциональный уровень установки на демократию проявляется в таких чувствах, как доверие к демократическим институтам, симпатия и доверие к демократическим лидерам. Но прежде всего в самом отношении к демократии встречаются и позитивно, и негативно окрашенные оценки. Так, большинство наших респондентов само понятие демократии в отрыве от его российских политических проявлений, воспринимает весьма положительно:

• «Демократия — это что-то такое приятное, из-за чего хочется утром просыпаться».

Но гораздо чаще конкретные ассоциации связаны у опрошенных с той демократией, которую они могут наблюдать в своей собственной жизни, и это восприятие окрашено в иные тона:

• «Если это то, что у нас, — то бардак. У нас, по-моему, лишь игра в демократию.»

• «Я сейчас, кроме хаоса, ничего не вижу, если брать наше государство. Может, это, конечно, не та демократия. Я на своем опыте не знаю, что это такое. Я не мoгy себе представить, как может называться наш режим.»

• «Демократия — глупость. Раньше мы жили, имея гарантии безопасности, работы, зарплаты. А сейчас выросла преступность, зарплату не платят, с работы сокращают. Что в ней хорошего? Не понимаю я ее.»

• «Я не воспринимаю слово «демократия», потому что каждая сволочь называет себя демократом.»

• «Ну, понятно, я не верю ни в какие там «демократии», о которых так модно на каждом углу болтать.»

Помимо направленности или знака эмоциональной оценки демократии есть смысл проанализировать и ее соотношение с когнитивным аспектом. Оказалось, что есть определенная зависимость между отношением к демократии и интересом к политике. В нашем исследовании было установлено, что 15% тех, кто интересуется политикой, позитивно относятся к ней, а 17% — негативно. При этом из лиц, не интересующихся политикой, 34% относятся положительно и 34% — индифферентно к политике вообще, и демократии в частности.

Эти данные свидетельствуют о наличии двух тенденций: 1) меньшинство населения — люди, интересующиеся политикой, относятся к политике позитивно; 2) большинство населения - люди, политически апатичные — негативно воспринимают политику во всех ее видах, включая демократию. Сомнительно, что эта вторая группа может рассматриваться как социальная база либеральных реформ. Не следует недооценивать и потенциал протеста, который формируется именно среди этих граждан. До сих пор этот протест принимал форму пассивного сопротивления реформам и мотивировался чаще на эмоциональном уровне — около 59% опрошенных просто констатировали, что реформы им не нравятся, не приводя никаких особых аргументов. Но, как известно из психологии, путь от эмоций до поступков гораздо короче, чем путь от когнитивных представлений.

Поведенческий уровень

Намерения личности действовать базируются как на осознанных, так и на неосознаваемых ценностях и установках. Оба уровня важны для понимания поведения. Рациональный уровень установок на демократию в конце 90-х стал более явно выражен и играл более заметную роль в поведении граждан, чем в начале десятилетия. Если в 1991 - 1993 гг. российские избиратели доверяли одному политику, симпатизировали другому, а голосовали за третьего, то в 1995 — 1998 гг. их поведение стало больше соответствовать их взглядам, и они уже не приклеивали Г. Зюганову ярлык «демократа», но зато Г. Явлинского определяли как «либерала», что соответствовало программным заявлениям лидера «Яблока» того периода. Однако по-прежнему бессознательный уровень восприятия демократии дает более аутентичную картину их поведения, чем рациональный уровень.

Прежде всего поведенческий уровень восприятия демократии выявляется в ответах на вопрос о готовности участвовать в различных формах политической активности (табл. 5.1).