2. Они живут, как дети, для мгновения. И неминуемые в анализе чувства неудовольствия и страха значат для них больше, чем перспективы излечения в будущем.
3. Как и положено для их уровня развития, дети выдают материал не в словах, а в форме действий. Дети, за исключением навязчивых невротиков, действуют в анализе (см. выше о действии вместо ассоциации).
4. Незрелое Я, которое менее приспособлено к давлению побуждений и внешнего мира, чем дальше, тем больше, рассматривает анализ как опасность, против которой оно усиливает свою защиту (см. выше об отказе от свободной ассоциации). Особенно ощутима она в закономерной детской установке в начале пубертатности, т. е. в период возрастающей половой опасности, когда половая защита достигает кульминации. Дети во время предпубертатности часто сопротивляются анализу, как будто он — вызов к раскрытию или регрессии к инфантильным удовлетворениям желаний.
5.5 распоряжении детей больше сопротивления Я, чем у взрослых. Эти сопротивления соответствуют организации защиты, в которой содержатся еще примитивнейшие ее формы и наряду с ними сильны высоко организованные механизмы Я.
6. Детское Я стоит на стороне своего сопротивления, вместо того чтобы ему противодействовать (см. выше). Под давлением вызывающего страх материала или во время отрицательного переноса большинство детей хотят выйти из анализа. Их можно удержать в обследовании лишь родительским воздействием.
7. Возрождение архаического материала в анализе противоречит возрастному желанию оставить прошедшее в себе. Возникающие отсюда проблемы в различные периоды жизни по-разному велики. Особенно критическим периодом для детского анализа является переход от Эдиповой фазы к латентному периоду, когда ребенок, следуя условиям воспитания, хочет уйти от инфантильных переживаний и забыть их, в то время как
390 Раздел VI. Техника детского психоанализа
аналитик принуждает противодействовать начинающейся амнезии и поддерживать непосредственную коммуникацию с инфантильными комплексами. Невротические дети в этот период жизни не менее нуждаются в лечении, чем до или после него, но они менее пригодны для анализа и увеличивают свое сопротивление.
Похожее повторяется в пубертатности. Пубертатный подросток, который нормальным образом отошел от своих инфантильных объектов любви, испытывает особенную трудность, •i когда аналитический перенос вынуждает его непосредственно снова пережить эти отношения. Многие такие анализы разбиваются о вытекающий отсюда конфликт.
8. Для детства характерно, что внутренние конфликты разыгрываются в форме борьбы с внешним миром. Ребенок «сражается» с кем-либо из окрз/жающих и тем самым облегчает и отрицает свой внутренний дуализм. Анализ, который стремится вновь вызвать наружу действительное психическое содержание и сделать его доступным сознанию, испытывает сильное сопротивление, которое под влиянием окружения возрастает до полного отказа. Здесь для аналитика важно объяснить отрицательное поведение ребенка защитой от страха и неудовольствия, вместо того чтобы, не понимая, толковать его «как отрицательный перенос».
Вышестоящее перечисление не оставляет сомнений в том, что в детском анализе техническое положение аналитика сложнее, чем в анализе взрослых. Самым болезненным для детского анализа является обстоятельство, которое он в течение длительного периода не может разрешить из-за отсутствия добровольного сотрудничества со стороны своих пациентов.
Перенос в детском анализе
После упразднения вводной фазы и замены ее анализом защиты (Берта Бориштейн, 1949) уже не могло оставаться неизменным мнение, что дети развисают отдельные реакции переноса, но не осуществляют полного переносного невроза (А. Фрейд, 1936). Но это не должно означать, что я на основе сегодняшних представлений убеждена в идентичности переносного невроза
Связь взрослого и детского онализа 391
у детей и взрослых. Отношения между обоими явлениями и сегодня еще остаются открытым вопросом. Его разрешение, в частности, осложняется двумя вышеназванными специфическими обстоятельствами детского анализа: упразднение свободных ассоциаций, без которых аналитик не может получить полной картины феномена переноса, и действованис детей, которое выдвигает на первый план агрессивный перенос, а не либндо-носные реакции переноса.
Сюда же относится и то, что понятие переноса во взрослом анализе в последние десятилетия претерпело различные изменения и по-разному рассматривается различными аналитиками. Многие из нас придерживаются еще исходного воззрения, которое видит процесс переноса приблизительно так: в начале . обследования отношения между аналитиком и анализируемым более или менее реалистичны, т. е. соответствуют внешним обстоятельствам; в эти отношения по ходу анализа все больше и больше включаются либидоносные и агрессивные элементы, которые происходят из вытесненного и возрожденного анализом детства пациента; это возрождение прошедшего продолжается в настоящем, пока центральный патологический конфликт не разыграется на личности аналитика и возникший таким образом мнимый переносный невроз полностью не вытеснит на задний план реальное отношение врач — пациент, последнее реальное отношение вновь появляется в конце анализа, после того как аналитик объяснением отделит от него инфантильные элементы и после того как феномены переноса сообщат аналитику и анализируемому ожидаемое понимание структуры и содержания невроза.
По другим представлениям, переносы на аналитика существуют с начала обследования и должны быть заранее объяснены и включены в сознание пациента. Даже помимо их противопоставления реальной действительности, сами по себе они являются собственным материалом анализа и тем самым имеют преимущество перед другими производными бессознательного, как, например, сновидения, воспоминания, свободно приходящие в голову мысли и т. д. Аналитики, которые, таким образом, базируют свою работу исключительно на переносе, убеждены, что все процессы внутри психического аппарата
392 Раздел VI. Техника детского психоанализа
в конце концов восходят к отношениям объектов и могут быть проанализированы в переносе на аналитика; что все архаические начальные стадии отношений между объектами в равной мере доступны переносу и толкованию в анализе и изменению посредством анализа; что отдельное отношение индивида к человеку из внешнего мира являегся замещением со стороны агрессии или либидо и что по сравнению с этими отношениями между объектами другие использования окружающих не играют существенной роли.
< В крайних случаях переносное отношение объектов играет для аналитика настолько важную роль, что оно перестает быть средством в целях толкования и становится самостоятельной терапевтической целью (лечение переносом, коррекция патологии посредством переносных переживаний и т. д.).
Для разрешения этих и похожих спорных вопросов взрослого анализа детский аналитик может вынести из своей практики целый ряд положений, которые прежде всего относятся к его роли по отношению к пациенту.
Детский аналитик в качестве «нового объекта» для своего пациента
Годы развития человека характеризует, как упоминалось выше, жажда приключений, которая соседствует с навязчивым повторением и во всем ему противоположна. Чем нормальнее ребенок, тем больше он находится под воздействием первой, чем невротнчнсс — тем сильнее стремление к повторению. Дети, попадающие в анализ, находятся под влиянием обеих тенденций. Для здоровой части их личности аналитик является интересной фигурой, которая вступает в их жизнь и побуждает к новым типам отношений, для больной стороны — он объект переноса, на котором вынуждены повторяться старые формы отношений. Для техники эта двойная установка ребенка означает явную трудность. Там, где аналитик акцентирует первую роль и ведет себя сообразно с этим, он мешает переносу, где он делает обратное, он разочаровывает пациента в надеждах, кого* рые с детской точки зрения вполне обоснованы. Для терапевта также не всегда легко различить, какую часть детского поведения
Связь взрослого и детского анализа 393
.приписать одной установке, а какую — другой. Такт, умение, благоразумие и свободное переключение с одной роли на другую являются здесь техническим оружием детского анализа.
Детский аналитик как субъект либидоносного и агрессивного переносного замещения
Различий между детьми и взрослыми меньше всего там, где речь идет о феноменах переноса в собственном смысле слова. Здесь вызванная аналитической ситуацией регрессия распространяется на все ступени и формы отношений объектов. Нар-циссизм, симбиоз с матерью, несамостоятельность, предметное постоянство, амбивалентность, оральная, анальная и фаллически-Эдипальная прегенитальность — все по-своему, раньше или позже, в той или иной степени, форме, последовательности поступают в анализ. Осуществляющиеся таким образом переносы дают, смотря по их происхождению, информацию о масштабе патологических регрессий пациента и об особых типах его патологии; соответственно своему происхождению они придают аналитической ситуации свой особый характер. Возврат нарцистического поведения раскрывается в анализе как отступление к себе самому и к своим интересам, безразличие к внешнему миру и к аналитику и недоступность его усилиям. Новое появление симбнотических установок раскрывается в желании постоянной и ничем не нарушаемой совместной жизни с аналитиком. Перенос отношения между объектами на опорный тип создает технические трудности особого типа. На первый взгляд перенос возникает как беспомощность ребенка, т. с. как желание помощи. При внимательном рассмотрении раскрывается затем односторонность этого желания. Пациент всего требует от аналитика, не будучи готовым к какому-либо соответствующему ответному вознаграждению, усилию или сотрудничеству. Напротив, он в каждый момент готов разрушить отношения и тем самым анализ, даже если перед ним поставлены самые незначительные требования. Переносы из оральной фазы ответственны за ненасытные претензии ребенка к аналитику, а также и за неудовлетворенность всем предлагаемым (игровой материал и т. д.); соответствующие побуждения