Даже в самой простой схеме (когда «мышление начинается с проблемной ситуации, а сама эта ситуация «препятственного» типа) проблемная ситуация — это обнаружение недостатка знаний, а мышление, познание — это наилучший путь её разрешения. В случае «познавательной» проблемной ситуации деятельность приостанавливается, т.к. изменения происходящие в потоке сменяющих друг друга «деятельностных» ситуаций, оказываются не такими, которые ожидались. Хотя деятельность могла бы, кажется, и дальше успешно продолжаться, она все-таки приостанавливается, т.к. в очередной ситуации обнаруживается что-то непонятное. Однако в этом случае тем более речь идет о поиске нового, неизвестного, о познании.
Наши рассуждения вполне согласуются и с тезисом С.Л. Рубинштейна: «Каков бы ни был исходный мотив включения в мыслительную деятельность, но, когда включение совершилось, в ней неизбежно начинают действовать мотивы познавательные, желание узнать что-то, еще неизвестное» [126, с. 15].
Внешняя, неспецифическая «деятельностная» мотивация мышления остается все той же, ее влияние «прорывается» и в ходе мыслительного процесса, когда действуют познавательные мотивы, — ее роль возрастает в затруднительные моменты анализа [98, с. 78]. Однако мыслительный процесс, оставаясь включенным в деятельность, оказывается относительно независимым от неё.
Как мышление оказывается и процессом и деятельностью, например, ее компонентом, — так и проблемная ситуация, оставаясь ситуацией деятельности, приобретает новые свойства — конфликтность, противоречивость, специфически познавательную мотивацию — и оказывается ситуацией возникающего мышления.
Проблемная ситуация — это компонент как деятельности, так и мышления возникающая, когда в продолжающейся деятельности, в одной из ее ситуаций, обнаруживаются рассогласования, возмущения, препятствующие ее дальнейшему протеканию. И в то же время это уже ситуация начинающего мышления, его самая ранняя зачаточная стадия, которая лишь (возможно) станет развиваться в развернутый мыслительный процесс. Проблемная ситуация выступает связующим звеном мышления и деятельности, являясь их элементом, но уже не отвечая полностью требованиям того и другого. В этом смысле она заслуживает дальнейшего изучения, особенно как ситуация некоторой деятельности.
В работе А.М Матюшкина проводится сопоставление задачи и проблемной ситуации, убедительно показано, что это принципиально различные понятия [86]. Для нас важно, что сама по себе задача, учебное, интеллектуальное задание не содержит в себе ничего психологического. Субъект еще не включен, задание, как и задача, может существовать само по себе, без субъекта. Для того, чтобы задача стала решаться, задание выполняться, нужно принятие этого задания. Только после этого будет происходить выполнение задания, решение задачи, субъект начнет осуществлять некоторую деятельность. В ходе осуществления деятельности может возникнуть проблемная ситуация, которая, возможно, является началом мыслительного процесса.
Если вспомним традиционную картину возникновения проблемной ситуации, то станет ясно, что в ней речь идет об уже осуществляющейся деятельности, внутри которой и появляется ситуация, претендующая на проблемность. Но в случае с школьной задачей, с заданием, предполагается, что испытуемый сначала должен включиться в деятельность (по решению задачи, по выполнению задания), и лишь потом эта хитро задуманная деятельность приведет его к проблемной ситуации.
Если же вести речь о какой-либо профессиональной деятельности и практическом мышлении, то основные черты движения от задания к проблемной ситуации окажутся такими же, хотя все этапы этого движения будут существенно более сложными, развернуться в самостоятельные блоки и подсистемы. Ведь сама профессиональная деятельность будет отличаться сложностью, а кроме того будет занимать важное место в жизни субъекта, сложностью будет отличаться и объект, и характер взаимодействия с ним субъекта. Значительное влияние будет оказывать необходимость реализации решения и ответственность за нее.
Проблемная ситуация — это взаимодействие субъекта с объектом. Возможно, что и характер этого взаимодействия определяется уже на этапе деятельностной ситуации. В психологии труда известно, что существенную роль при этом играют функции субъекта-работника в производственном процессе [80]. Не вдаваясь в подробности этого вопроса, отметим, что эти функции могут заключаться, например, в преобразовании объекта или в устранении возникающих возмущений в функционировании объекта, или же только в диагностике их причин или даже в их обнаружении. Функции, которые берет на себя работник, определяются заранее, но в меняющихся условиях жизни и деятельности они могут упрощаться или усложняться различным образом, к ним могут добавляться дополнительные временные задачи. Поэтому целесообразно говорить о некотором, сложившемся на сегодня производственном задании, в котором как раз и объединяются функции вместе с усложнениями и дополнительными задачами.
Существенным также является отношение субъекта к заданию, в конечном итоге — то место, которое занимает профессиональная деятельность — и, в частности, сегодняшнее производственное задание, — в жизни субъекта.
В лабораторных условиях аналогичные образования носят временный случайных характер; они не продолжительны, не успевают сложится в какую либо систему, чаще всего затрагивают второстепенные интересы и мотивы личности.
В условиях реальной практической деятельности картина иная. Трудовая деятельность, наряду с семьей, занимает важное, часто центральное место в жизни человека. С этой деятельностью связаны достаток и благополучие в семье, профессиональное самоудовлетворение, достаточное место среди коллег и сослуживцев, и многое другое. Поэтому и отношение к своим производственным функциям, к производственному заданию как правило связано с самыми центральными интересами и мотивами. Соответствующие мотивы являются компонентом сложной системы мотивов субъекта.
Эта система мотивов, лежащая в основе деятельности означает, что производственное задание принимается как естественное, само собой разумеющееся. И возникающая проблемная ситуация обнаруживает себя, а затем рассматривается и оценивается через призму этих мотивов. Субъект с его мотивами и интересами определяет возникновение и специфику развития проблемной ситуации. И в этом плане очень интересно соотношение познавательных, специфических — и производственных, вообще неспецифических мотивов в осуществлении мыслительного процесса.
По-видимому, всякий профессионал стремится познать объект своего труда, строит индивидуальную систему деятельности [103, 106]. На материале мышления и деятельности руководителя обнаружилось некоторое оптимальное соотношение деятельностных и познавательных мотивов. Среди успешных руководителей не было ни тех, кто игнорирует познавательную сторону, ни тех, кто придает этой познавательной стороне определяющее значение.
По-видимому можно говорить о двух крайних формах знания объекта: знании преобразователя (действующего субъекта) и знании созерцателя. Созерцателя интересует объект как таковой, его спонтанное движение и развитие, его собственные свойства, абстрагированные от частных особенностей взаимодействия, в котором были обнаружены эти свойства. Созерцатель стремится узнать строение объекта, в котором были бы представлены его собственные свойства, его место в системах объектов того же и смежных этапов.
Сам созерцатель как бы отстранен от объекта, не взаимодействует с ним, так что никакие особенности, черты, способности или свойства этого субъекта никак не представлены в его знании об объекте.
Но знания об объекте в результате оказываются не связанными и с деятельностной мотивацией, и с самой индивидуальной системой деятельности субъекта. Они отделены от деятельности и содержательно и мотивационно.
Преобразователя интересует объект в связи с его производственным заданием, его функциями — в широком смысле — с задачами преобразования. Объект как таковой, его спонтанное движение и развитие важны для действующего субъекта в связи с задачей воздействия на объект и внесения в него необходимых изменений. Преобразователю важно знать «податливости» — свойства объекта поддаваться воздействиям данного субъекта (непосредственным или опосредованным людьми орудием).
Преобразователя интересует строение объекта и его саморазвитие в связи с возможностями его преобразования в том числе и за счет собственных свойств и возможностей объекта.
Таким образом, знания преобразователя об объекте отличает «субъективность», в них отражены способности, способы и вообще свойства самого действующего субъекта, эти знания легко и естественно реализуются, т.к. они еще и ситуативны, т.е. отражают условия и способы взаимодействия, в конечном итоге — функции и производственное задание. Таким образом мотивационно и содержательно эти знания адекватны и целям, и условиям деятельности субъекта, они как бы вписываются в эту деятельность. Эти знания адекватны индивидуальной системе деятельности.