Итак, у Адлера в основе конфликта личности, в основе неврозов и тревожности лежит противоречие между “хотеть” (воли к могуществу) и “мочь” (неполноценность), вытекающее из стремления к превосходству. В зависимости от того, как разрешается это противоречие, идет все дальнейшее развитие личности.
Проблема тревожности стала предметом специального исследования у неофрейдистов и, прежде всего, у К.Хорни. В теории Хорни главные источники тревоги и беспокойства личности коренятся не в конфликте между биологическими влечениями и социальными запретами, а являются результатом неправильных человеческих отношений.
В книге “Невротическая личность нашего времени” Хорни насчитывает 11 невротических потребностей [44]. Она считает, что при помощи удовлетворения этих потребностей человек стремится избавиться от тревоги, но невротические потребности ненасыщаемы, удовлетворить их нельзя, а, следовательно, от тревоги нет путей избавления.
В большой степени К. Хорни близка Г.С. Салливану. Он известен как создатель “межличностной теории”. Личность не может быть изолирована от других людей, межличностных ситуаций. Ребенок с первого дня рождения вступает во взаимоотношение с людьми и, в первую очередь, с матерью. Все дальнейшее развитие и поведение индивида обусловлено межличностными отношениями [31].
Согласно Салливану, во-первых, тревожность порождается межличностными отношениями; во-вторых, потребность в избегании или устранении тревожности, по сути, равна потребности в межличностной надежности и безопасности. Это приводит его к заключению, что тревожность сопутствует человеку везде, где он вступает в контакт с другими людьми, а поскольку человек живет среди других людей, то тревожность сопровождает его повсюду и постоянно. Она является основным источником психической энергии, на ней во многом основывается личностная динамика [39].
Г.С.Салливан так же, как и К.Хорни, рассматривает тревожность не только как одно из основных свойств личности, но и как фактор, определяющий ее развитие. Возникнув в раннем возрасте, в результате соприкосновения с неблагоприятной социальной средой, тревога постоянно и неизменно присутствует на протяжении всей жизни человека. Избавление от чувства беспокойства для индивида становится “центральной потребностью” и определяющей силой его поведения. Человек вырабатывает различные “динамизмы”, которые являются способом избавления от страха и тревоги [31].
Иначе подходит к пониманию тревожности Э. Фромм. В отличие от Хорни и Салливана Фромм подходит к проблеме психического дискомфорта с позиции исторического развития общества. Э. Фромм считает, что в эпоху средневекового общества с его способом производства и классовой структурой человек не был свободен, но он не был изолирован и одинок, не чувствовал себя в такой опасности и не испытывал таких тревог, как при капитализме, потому что он не был “отчужден” от вещей, от природы, от людей. Человек был соединен с миром первичными узами, которые Фромм называет “естественными социальными связями”, существующими в первобытном обществе. С ростом капитализма разрываются первичные узы, появляется свободный индивид, оторванный от природы, от людей, в результате чего он испытывает глубокое чувство неуверенности, бессилия, сомнения, одиночества и тревоги. Чтобы избавиться от тревоги, порожденной “негативной свободой”, человек стремится избавиться от самой этой свободы. Единственный выход он видит в бегстве от свободы, то есть бегство от самого себя, в стремлении забыться и этим подавить в себе состояние тревоги [46].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что тревожность основана на реакции страха, а страх является врожденной реакцией на определенные ситуации, связанные с сохранением целостности организма.
Иначе рассматривает эмоциональное самочувствие Роджерс. Он определяет личность как продукт развития человеческого опыта или как результат усвоения общественных форм сознания и поведения.
Основной конфликт личности и основную тревогу Роджерс выводит из соотношения двух систем личности – сознательной и бессознательной. Если между этими системами имеется полное согласие, то у человека хорошее настроение, он удовлетворен собой, спокоен. И наоборот, при нарушении согласованности между двумя системами возникают различного рода переживания, беспокойства и тревога. Главным условием, предупреждающим эти эмоциональные состояния, является умение человека быстро пересматривать свою самооценку, изменять ее, если этого требуют новые условия жизни. Таким образом, драма конфликта в теории Роджерса переносится от плоскости “биосоцио” в плоскость, возникающую в процессе жизни индивида между его представлениями о себе, сложившимися в результате прошлого опыта и данного опыта, который он продолжает получать. Это противоречие – основной источник тревожности [38].
Тревога, так же как страх и надежда, — особая, предвосхищающая эмоция. Образно это описал основатель гештальт-терапии Ф. Перлз: «...Формула тревоги очень проста: тревога – это брешь между сейчас и тогда» [28].
В работах М. Хайдеггера тревожность обусловлена основным направлением экзистенции - к предмету, к смерти, в «ничто».
Другой точки зрения придерживался К. Ясперс. Он рассматривал тревожность (экзистенциальный страх) - как одну из благотворных сил, дающих человеку возможность перейти из повседневного бытия («бытия - в мире») в экзистенциальный план бытия, мир свободной воли. Она важный элемент, сталкивающий человека с «напряжением пограничной ситуации», т.е. такой, которая только и позволяет человеку прорваться к подлинной свободе как выходу за пределы бытия [50].
Экзистенциальная, онтологическая тревожность как борьба бытия с небытием в ее соотношении с патологической тревожностью является предметом анализа религиозного философа П. Тиллиха. Тревожность с точки зрения П. Тиллиха - это «состояние, в котором бытие осознает возможность своего небытия», или, что для автора равнозначно, «экзистенциальное осознания небытия». Тревогу порождает не мысль о том, что все имеет преходящий характер, и даже не переживание смерти ближних, а воздействие всего этого на постоянное, но скрытое осознание неизбежности нашей смерти». П. Тиллих рассматривает и патологическую тревожность, которая для автора равнозначна неврозу. Такая тревога также представляет собой вид экзистенциальной тревоги, возникающей в условиях, когда у человека не хватает мужества принять тревогу, и он спасается от трудной ситуации, уходя в невроз [42].
В работах представителей экзистенциального психоанализа предпринимается попытка психологической интерпретации экзистенциального учения о тревоге.
В работе Р. Мэя «Смысл тревожности», проблема рассматривается во всех возможных аспектах: от биологического до социального. Тревожность понимается как переживание, возникающее у человека при столкновении бытия с небытием и в борьбе с ним. Она порождается конфликтом, который создает не боязнь смерти, а боязнь нашего отношения к ней: смерть одновременно нас притягивает и отталкивает. Борьба бытия с небытием имеет экзистенциальный характер - это борьба за подлинное существование, за реализацию своих возможностей. Позже Р. Мэй сформулировал это следующим образом: «Тревожность - состояние человеческого существа в конфликте с небытием», конфликте, который 3. Фрейд мифологически изобразил в своем инстинкте смерти [25].
В антропологической психиатрии антитеза онтологическая (уверенность - тревога) является ведущей в объяснении неврозов и психических нарушений. По мнению представителей этого направления невротические и психические нарушения - это сугубо индивидуальный вид «бытия в мире», представляющий собой попытку избавиться от чувств экзистенциального страха и виновности, «онтологической тревоги» путем отказа от самореализации, от выбора, от ответственности за свою жизнь. Это метод разрешения экзистенциальных проблем, способ «избежать небытия, уклоняясь от бытия» (X. Колм, 1966. С. 138), что, как можно видеть, практически повторяет ведущие положения П. Тиллиха. Отсюда и основной путь преодоления указанных нарушений в антропологической, экзистенциальной психотерапии и психиатрии - обретение пациентом вновь возможностей самореализации. Подобный подход характерен и для гуманистической психологии и психиатрии, в частности для А. Маслоу и К. Роджерса [15].
Проблеме тревожности детей значительное внимание уделяется в выдержанных в русле классического психоанализа теориях и практической психотерапевтической работе М. Кляйн и А. Фрейд. Между этими авторами существовали разногласия практически по всем вопросам детского психоанализа, что проявилось и в их воззрениях на интересующую нас проблему[2].
Тревожность, с точки зрения М. Кляйн, зарождается в младенчестве и связана с необходимостью установить контакт с объектами внешнего мира, к которым относится по сути все за пределами тела матери. Все эти объекты несут угрозу и вызывают тревожность. Дальнейшее развитие ребенка во многом зависит от наличия у него возможностей на самых ранних этапах противостоять этой тревожности: «Вообще следует сказать, что способность «Я» справиться даже с обычной тревожностью у разных людей неодинакова, этот факт имеет этиологическое значение для возникновения невроза» [4].
Большая часть исследований о природе тревожности и ее компонентах была проведена с позиций бихевиоризма и на основе теории научения. В целом авторы этих исследований считают тревожность эмоциональным состоянием, в котором преобладает состояние, подобное страху. Так, один из первых исследователей тревожности в США О.А. Мауер определил это состояние как условно-рефлекторный страх перед угрозой. Д.Х. Левис считает ее формой невротической реакции, включающей в условно-рефлекторную боязнь. Б.С. Босселмен идентифицирует ее признаки с симптомами реакции страха [15].