ПРОФЕССОР. Ну да… Ведь коты гуляют сами по себе.
БРОДЯГА. То-то… И этого прекратить вы не сможете.. ни за какие деньги, доллары, средства. Мне они не нужны. Мне нужно немного. Всего лишь свобода. Чтоб гулять самому по себе. Я ушёл. Дверь открылась, и я ушёл гулять, ушёл к другим. И везде мне рады. Я к другим зайду и там меня примут также с теплотой и добротой, зная, что я несу нечто доброе и хорошее. У меня никогда ни копейки в кармане не было. Мне деньги не нужны. А вдруг голод, а как выжить? Поэтому, как уже было сказано, в портфеле у меня всегда была крупа. Кипяточек мне всегда прыснут, я его всегда где нибудь да согрею. И овсянки я себе всегда сделаю и проблем голода уже нет. На овсянке можно выжить. Её не то что я, её лошади кушают и ничего... энергичны.
Только вы не подумайте, что я был подхалимом, что дескать голод заставлял меня изворачиваться и косить под кота, дескать он обаятельный психолог, эдакий манипулятор человеческих душ, эдакий игрок в святого ради того, чтобы меня накормили и напоили. Меня везде ждали.
ПРОФЕССОР. Ну-ка посмотри-ка на меня… да… В глазах твоих ничего человеческого. Ведь человеческого… всё от кота. Глаза твои блаженные.
АЛЬФОНС. А как у тебя с женщинами?
БРОДЯГА. Я женщин никогда не имел. Я мальчик, несмотря на свои пятьдесят пять.
ЗВЕЗДУН. А может ты голубой…
БРОДЯГА. Нет…
ПРОФЕССОР. Ну тогда педофил…
БРОДЯГА. Вы сами голубые педофилы… В меня действительно влюблялись многие женщины и девушки.
ПРОФЕССОР. Влюблялись в твои кошачьи глаза и усы?….
БРОДЯГА. Может быть… Они страдали от этой безответной любви. Одна женщина была готова отдать мне всё своё последнее. Своей святостью и аскетизмом я нравился многим женщинам. Моя проникновенная, глубокая речь доставала глубоко... очень глубоко, многих женщин. Это была не та глубина, которой балуешься ты (обращается к Альфонсу) или сексуально-озабоченные мужчины. Увы! Некоторые женщины в силу этой безответной любви пытались даже покончить собой. А я тем временем, сам того не замечая, влюблял в себя многих и многих женщин. Я мог оказаться у ног семейного ложе любой семьи.
ЗВЕЗДУН. Да… действительно кот…
БРОДЯГА. Я только грел их ноги и не более. Поэтому мужья не ревновали. Они принимали меня таким какой я есть. Но жёны... жёны безответно влюблялись в меня.
Я жил со своей матушкой. Я порой уходил от неё на недели, на месяцы. Но матушка была спокойна, зная, что я всё равно вернусь. Мать не переживала за меня. Я заявлялся как ни в чём не бывало через пару месяцев и мать молча меня встречала, кормила, укладывала спать и я засыпал с улыбкой на лице. Но я не был ободранным котом после самцовых похождений.
АЛЬФОНС. А ты с женщинами не жил?
ПРОФЕССОР. Как он может жить с женщинами?… Он же мальчик..
БРОДЯГА. Одна женщина как-то вцепилась в меня и сказала давай дескать живи у меня. «Ничего не делай, просто будь со мной, я тебя буду кормить... Ты только говори что нибудь. Я хочу тебя слушать и слушать...Просто сиди. Я без тебя не могу». Но она чувствовала, что я убегу. Она заперла меня. Я всё равно убежал. Я сломал стену. Она закрыла меня металлической дверью, но я своим телом продавил кирпичную кладку и сбежал от этой женщины.
ПРОФЕССОР. Кота нельзя запирать, если нужно он может перегрызть всё, что угодно… А в целом я тебе завидую… Я то ведь наоборот боюсь выходить на улице… Раньше я был совершенно другим. А как стал пить эти лекарства… как дали инвалидность… вот и пошло… Сейчас, как будто меня подменили. Я как этот ..... человек в футляре, не желаю никого видеть. Я даже у себя дома поставил шкаф поперёк комнаты, отгородил себе занавесочкой такой уголок, поставил туда кровать и лежу за этой занавесочкой всё время. Выхожу оттуда только покушать, когда жена приходит с работы и обратно юрк за занавесочку и под одеяло. И читаю под одеялом книжки….
БРОДЯГА. Да… жил себе человек за шкафом никому не мешал… вас видать тоже ни за что сюда… Да… А как же вы читаете за шкафом, под одеялом темно же?
ПРОФЕССОР. С фонариком… У меня там свой мир и поэтому я никого туда не пускаю. И ни на что я этот мир не поменяю… Слышите… ни на что… (в приступе) У меня какая-то непонятная жадность на этот мир, словно кто-то в него может проникнуть.
БРОДЯГА. А что действительно туда в этот мир к тебе никто не проникали?
ПРОФЕССОР. Под одеяло проникали.
БРОДЯГА. Интересно кто?
ПРОФЕССОР. Кто-то… жена… В плане близости у меня всё нормально. По моему даже стал более энергичным в этом плане. Но ... Но проникнуть ко мне под одеяло не значит, проникнуть в мой мир... Я прячусь там от этого жестокого мира.
Я сильно разочаровался в этом жестоком мире.
ЗВЕЗДУН (оказывается подслушал). Ну конечно ты создал себе хорошенький мирок. Там тебе ничего не надо. Жена всегда накормит, книжку из библиотеки принесёт… когда надо нырнёт к тебе за шкаф или под одеяло…
ПРОФЕССОР. Зато я тоже ненасытен на знания. Я восторгаюсь всему прочитанному. Я прочитал за шкафом всю зарубежную научную и литературную классику. Как-то ко мне пришёл мой однокашник, преуспевающий учёный, который объездил весь мир. Он мне так и сказал, что объездил весь мир, а мира не видел и не знает, а я дескать живу здесь за шкафом и чувствую и вижу перед собой миры, которые я никогда не увижу и не узнаю, хотя возможно там и побываю.
ЗВЕЗДУН. У вас есть дети?
ПРОФЕССОР.. У меня сын.
ЗВЕЗДУН. Ну и как ты с ним общаешься?
ПРОФЕССОР. Прекрасно общаюсь. Сынок… если не может что- то сделать из домашнего задания, всегда идёт ко мне за шкаф. Он знает, что у него есть папа, который живёт за шкафом и там можно получить все знания. Он гордится отцом. И даже в чём-то подражает мне.
ЗВЕЗДУН. Что тоже отвёл себе уголок и занавесочку за шкафом?
ПРОФЕССОР. Шкафов у нас больше дома нет, а вот занавесочку повесить просил. Книжки также читает с фонариком под одеялом. Он также имеет интерес к наукам. Портит зренье. Признаться я не хотел бы, чтобы мой сын вырос и стал бы человеком, который жил бы за шкафом.
ЗВЕЗДУН. Ну смотри догонит отца… вместе лежать будете…
Звездун встаёт из койки. Подходит к окну из которого видна Останкинская башня и начинает на неё молится. Увидев это сосед по койки - Старик берёт Звездуна за руку и отводит его к окну, где видна церковь.
СТАРИК. Туда молись… на церковь молись…
ЗВЕЗДУН. На церковь… Её мой однокашник на свои деньги… построил… знаешь сколько он туда бабок ухнул… А ты знаешь какие это деньги. Это мафиозные деньги… они на крови… и церковь твоя на крови…
ЯСНОВИДЕЦ (как бы услышав). Симулякр… симулякр… симулякр…
ЗВЕЗДУН. Правильно… церковь твоя симулякр… или по народному… туфта…
Звездун упрямо отходит от окна где видна церковь к окну, где видна останкинская башня и упорно начинает молиться на останкинскую башню… Старик опять берёт его за руку… и отводит его к окну, откуда видна церковь…
СТАРИК. Ты с этим не шути… так не играют…
Но Звездун опять упрямо возвращается на своё старое место. Он стоит на коленях перед башней Останкино.
СТАРИК встаёт и подходит к Звездуну. Смотрит сначала на Звездуна, потом на останкинскую башню.
СТАРИК. Ух! Какая вымахала… Не ровень она тебе моя церквушка… (разворачивается опять на церковь) не ровень…Здесь меня крестили… здесь и отпевать будут… (разворачивается опять на церковь и молится, затем опять разворачивается и всматривается в останкинскую башню). Понастроили «храмы» без колоколов, но до небес… Даже самые высотные в мире храмы никогда не доставали до облаков… а эта… упирается в небо… ближе к самим небесам… Телевидение… Тьфу! Зачем ему нужны колокола?… Видна отовсюду… гадина… даже отсюда (опять всматривается в останкинскую башню) Кажется вот она близко перед тобой, идёшь, идёшь, а прийти не можешь. Она словно мираж, то выныривает, то исчезает, то опять выныривает…Высокая… главная… главная задница страны. Говна хватает… Тьфу! Заводская труба и та чище тебя… Вставай (обращается к Звездуну, но тот не встаёт)… Господи… спаси иисуси.. господи… господи (СТАРИК молится)
Услышав как молится СТАРИК, другой сосед АЛЬФОНС, который видимо иной веры раздражается и начинает тоже на зло старцу молится.
АЛЬФОНС. ОО-Ааа ллах апппар… ОО-Ааа ллах апппар… ОО-Ааа ллах апппар…
СТАРИК (услышав Альфонса также назло отвечает ему). Господи иисуси.. господи ииисуси…
АЛЬФОНС (ещё больше войдя в азарт). ОО-Ааа ллах апппар… ОО-Ааа ллах апппар… ОО-Ааа ллах апппар…
СТАРИК (упрямо). Господи иисуси.. господи ииисуси…
АЛЬФОНС (ещё громче). ОО-Ааа ллах апппар… ОО-Ааа ллах апппар… ОО-Ааа ллах апппар…
За всем этим наблюдает Профессор. Он оборачивается то в сторону Альфонса, то в сторону старика… И наконец он решил рассудить спорящих.
ПРОФЕССОР. Харри –харри Кришна – харри Харри –харри Кришна - харри Харри –харри Кришна - харри Харри –харри Кришна – харри.
В хор вступает ясновидец.
ЯСНОВИДЕЦ. Симулякры… симулякры… симулякры…Ад того же самого…
АЛЬФОНС и СТАРИК на некоторое время умолкают. И всё таки они вновь… принимаются за своё… Только теперь уже на всю палату звучит это молитвенное четырёхголосье: “ ОО-Ааа ллах апппар… Кришна - харри Харри –харри Кришна - харри Господи иисуси.. господи ииисуси… Симулякры… симулякры… ОО-Ааа ллах апппар… Кришна - харри Харри –харри Кришна - харри Господи иисуси.. господи ииисуси… Симулякры… симулякры…”. Всё это через полминуты пресекает ЗВЕЗДУН.
ЗВЕЗДУН (громко). Хватит…хватит… хватит… (наконец встаёт с колен и ложится к себе на койку)
СТАРИК (подсаживается к Звездуну) Сынок… ты что ли действительно работаешь там… на телевидении…
ЗВЕЗДУН. Работаю (со вздохом )… Дед…. Вот ты скажи… Зачем нам сейчас нужны колокола? Ведь телевидение ежедневно входит в наш дом без звонка и разрешения, хотим мы этого или нет. Кто -то может возразить, сказав: «не включай телевизор или вырубай его когда не желаешь слушать и смотреть» . Так - то оно так , но народ наш, особенно городской, уже давно страдает телеманией. Народ подсел на телеиглу, главная из которых Останкинская башня. Понятно…