Говорил он медленно, складно, хотелось его слушать и слушать. “Наш дачный абориген”, подшучивали над ним соседи. Ему это нравилось, и он, как-то по-особому отворачиваясь, улыбался. Его любовь к земле, к деревьям передавалась его соседям. Глядя на него, хотелось работать, взять лопату и работать, работать. Но в эти осенние холодные дни никого, кроме дяди Сени, на земельном участке не работал.
Именно в этот день и нагрянула к дяде Сени телевизионная группа Сергея Кучерова. В этот день было как-то по-особому тихо. Это насторожило телевизионщиков. Они вошли в домик. Дядя Сеня лежал на диване, лицо его было прикрыто одеялом. Кучеров открыл лицо и все приехавшие гости увидели дядю Сеню заснувшим с улыбкой на лице … заснувшим навсегда. «Не успели...» - сказал кто-то из телебригады и всем почему-то стало стыдно за этот визит.
После последнего случая Кучеров больше не решался на подобного рода поездки. Пусть лучше играют актёры. Он долгое время мысленно отплёвывался за содеянное, но осознать по настоящему грех того, что совершил в тот день не мог.
5
До съёмок оставалась неделя. Квашнина всё больше и больше влекло к пожилым людям. Именно благодаря анализу людей старческого возраста, он пришел к выводу, что смерть человека не бессмысленна, что существует жизнь после жизни. Квашнин теперь как-то по особому понимал, что нет, пожалуй, более важного явления для человека, как понятие собственной смерти. Он понимал, что феномен собственной смерти по значимости стоит на первом месте, и лишь на последующих местах стоят дети, родители, Бог, близкие, счастье, карьера, дело, семья и, в конце концов, его эта актёрская карьера. Квашнин делал всё, чтобы его будущая роль в телевизионном шоу была направлена на утешение и нахождение смысла обреченному на смерть человека. «Можно ли говорить, что религия и философия занимаются лишь заблуждением сознания утешающими знаниями о смерти?» - задавал он себе вопрос, - «Или, все-таки, есть нечто после смерти, и поэтому ее бояться не стоит?».
Квашнин стал больше философствовать. Так например, он уже давно уяснил для себя, что человек приходит из ничто и уходит в ничто. Он понимал эту симметрию настолько глубоко, что это наполняло его оптимизмом и жизнеутверждением. Квашнин подолгу всматривался в детей и стариков, и всё больше и больше убеждался, что не существует разницы между стариками, которые ожидают смерти, то есть ожидают ничто, находящихся в преддверии небытия, и детьми, новорожденными, которые только-только вышли из ничто. И те, и другие, - рассуждал Квашнин, - находятся в одинаковых условиях, то есть на границе нечто и ничто, и по существу своему одинаковы во всех своих проявлениях. Людей преклонного возраста тянет к земле Они работают с удовольствием на земельных участках. - приводил доводы в пользу своего «открытия» Квашнин, - аналогичное явление наблюдается также у детей. Их тянет к земле, они играют в песочнице, копают, раскапывают. Старики находят интересы, также как дети, в малом - могут часами с удовольствием заниматься тривиальными операциями. Они впитывают сполна каждый прожитый день, радуясь, что не умерли - психологическое время течет медленнее. Аналогично у детей. Дети радуются малому, умеют удивляться обычным вещам. Их день наполнен, и время течет медленно, потому что они познают мир. Они так много получают информации, что что время течет для них медленно. Именно поэтому, когда мы вспоминаем детство, кажется, что оно было очень долгим.
Старые люди находят интересы в тривиальных предметах. Могут часами копаться в вещах, - наблюдал Квашнин, - на которые раньше не обращали внимания. То же самое и у детей. Дети играют в игрушки.
Старые люди капризны и дети тоже открыты и откровенны, плачут и смеются и тоже капризны.
Старые люди мудры. А дети? Недаром говорят: “ребенком глаголет истина” - заметил для себя Квашнин. - Старые люди верят в Бога, в потусторонний мир, мифы. Дети веруют в волшебника или творца, сказки.
Старики любят быть на улице. Дети тоже любят быть на улице.
Старики много спят. Дети тоже много спят, сравнительно больше, чем взрослые.
Старики едят кашу, мягкую еду, мало едят. Дети также едят мягкую пищу, также мало едят.
Старики часто бывают похожи на себя в грудном возрасте. Физический облик, кожа, голова, лицо новорожденного ребенка, только новорожденного, напоминает старика. Об этом свидетельствуют многие акушеры.
У стариков нет потенции к противоположному полу. У детей также отсутствует таковая.
У стариков имеет место старческий маразм, они плохо разговаривают. Дети также плохо разговаривают, они еще только учатся этому.
У людей преклонного возраста плохое зрение. У детей также в начале своего пути плохое зрение, и оно постепенно нормализуется.
Старики плачут непосредственно перед смертью, переживают. Дети плачут после рождения.
Люди старческого возраста, пенсионеры, знакомятся на улице без стеснения со всеми старыми людьми, без комплексов. То же самое и у детей. Они знакомятся без стеснения с незнакомыми детьми на улице.
У стариков имеет место жажда познания Бога, бессмертия. У детей также имеет место жажда познания окружающего мира.
Старики страдают одиночеством, не узнают своих детей, человек умирает, уходит в мир иной один. То же самое с новорожденным. Он не узнает своих родителей, он одинок, поэтому он кричит. Имеет место безразличие к родителям. Любой может приручить ребенка, ребенок рождается, он одинок, поэтому он мучается, что приходит в этот мир один.
Старики не стесняются обнаженности, если потеряли рассудок. Дети также не стесняются обнаженности.
Помогают старикам выросшие дети, а ребенку помогают взрослые.
Старик уходит в ничто, а ребенок пришел из ничто.
У стариков обостренное чувство искусства, музыки, живописи. Он обладает большей способностью самовыражаться через искусство. У детей то же самое. Они чувствуют искусство, музыку, самовыражаются творчеством.
Старики живут сегодняшним днем. Дети так же живут сегодняшним днем. У них не связаны какие-то будущие восприятия, то есть думы о будущем у детей нет, они живут одним днем.
Старик не боится смерти, потому что устал от жизни. Ребенок не боится смерти, потому что жизнь настолько прекрасна, что смерть не понимаема.
Старики ходят в церковь, поют, учат наизусть молитвы и т.д.. Дети ходят в детский сад, поют, учат стихи и т.д.
Умирающий старик познает свою сущность, познает, кем в действительности был. Новорожденные дети кричат, проявляя свою сущность. Крик ребенка – главный элемент психики. Из него будет строиться характер. Все дети кричат по-разному. В нем сущность личности.
Старики справляют физиологическую нужду в постель. Дети также справляют нужду в постель.
Старики имеют худобу, морщины, отсутствуют волосы. То же самое у новорожденных детей.
Все старики внешне похожи друг на друга, они как бы на одно лицо. Так же и дети внешне похожи друг на друга. Когда, например, вы заходите в дом и видите, как в ряд лежат дети, узкоглазые, одинаковые у них черты лица, то есть имеется тождественность. У усопших стариков тоже есть какое-то подобие, об этом говорили священники. Таким образом, - заключал для себя Квашнин, - можно сказать, что человек приходит в этот мир стариком и уходит из этого мира стариком или, наоборот, приходит в этот мир ребенком и уходит из этого мира ребенком. И было бы неправильно говорить о возрасте, о старости и т.д. Эти сравнения и рассуждения окрыляли Квашнина. Он легче начинал относиться к смерти, всё больше и больше убеждаясь, что времени не существует, ничего в этом мире не стареет, ничего в этом мире не умирает. Он понял и почувствовал, что старики готовятся к новому рождению, уменьшаясь, превращаясь в детей, и, в конце концов, становясь новорожденными. Квашнин верил, что все развивается по кругу, циклически, по спирали. И начинал, глубже понимать, почему на Востоке вневременность души воспринимается как очевидный факт. И как-то по-особому начинал понимать, что душа существует вне времени и все, что было перечислено выше, это лишь тени, отзвуки того, что душа как реальность не движется, не развивается во времени, не стареет, она просто вечна. Она находится в некоем двигающемся стоянии, во всяком случае, стремится к такому стоянию на одном месте, по спирали опускаясь по метафизической воронке все глубже, останавливаясь в этой точке на вершине конуса, который вращается.
Фантазии настолько переполняли Квашнина, что ему казалось, что ему удастся так сыграть свою роль, что зрители почувствуют как он «становится» прозрачными и в конце концов вообще исчезнет, превратившись в ничто. Исчезнет как известный иллюзионист Дэвид Копперфилд. В прозрачности, которой были наполнены многие пожилые люди, Квашнин видел этот постепенный переход от нечто в ничто. По мере увеличения прозрачности, считал Квашнин, растёт приближение к ничто. В этом его убедила история, которая произошла с ним недалеко от Останкино в ботаническом саду.
6
Квашнин прогуливался в ботаническом саду. Девственный лес. Ярко зеленые, блестящие на солнце, листья деревьев. Листва, излучающая запах земли и еще чего-то, что успокаивала и переносило его в детство. В лесу было все едино, ничего лишнего, все взаимно перетекало друг в друга. Голубое утреннее небо, отражалось в воде лесного озера, постепенно меняя свой цвет, становясь всё ближе и ближе к земле. Небо и земля как-то по не писанным законам соединялись в озере, гладко и красиво переходя в берег, в листву, в землю, которую не хотелось называть просто землей. Это был живой ковер. Квашнину захотелось лечь на него и раствориться. Ему хотелось, чтобы эта земля вошла в него, зарядила жизнью, красотой, разбудила, как будит деревья, кусты, траву.