Дальнейший ход мыслей вызвал сомнения в словах пожилого мужчины. Разве нельзя с помощью множества вуалей, как, например, у танцовщиц, скрыть свою наготу?
– 124 –
Мне не нужно пояснять, что стремление видевшей сон пациентки было направлено на то, чтобы скрыть свой пол. Жест руки Венеры Медичи, отсутствие рук у Венеры Милосской весьма отчетливо выражают уже давно проявившееся желание моей пациентки: я женщина и хочу быть мужчиной.
Оба дневных переживания, бессонница, желание вести себя в уличной сцене как мужчина, проучить строгого профессора и обмануть меня, укрывшись вуалью, представляют собой часть континуума, содержание которого и образует невроз этой девушки. В сновидении едва заметно проявляется сомнение, удастся ли ей такое превращение. Если свести это сомнение к патогенной детской ситуации, то оно должно соответствовать изначальной неуверенности в себе, сомнению в своей будущей половой роли. С такой фазы начинает развиваться невротический характер, складывающийся из черт, которые представляются мужскими, и защитных тенденций. Последние направлены против угрозы оказаться в женской позиции, очутиться внизу, что можно наблюдать со всеми вытекающими последствиями (такими, как, например, фригидность) главным образом у честолюбивых девушек.
2. Воспитание невротизированной матерью.
Боязнь родов как причина неправильного воспитания
У тридцативосьмилетней женщины, обратившейся ко мне по поводу частых приступов страха, приступообразно возникающих сердцебиений, болезненного сжатия в груди и “болей слепой кишки”, было выявлено странное отношение к своему единственному ребенку, десятилетней девочке. Она контролировала каждый ее шаг, была всегда недовольна ее успехами и постоянно придиралась к несколько замкнутому, но в целом дружелюбно настроенному ребенку. Ни дня не проходило без волнений, зачастую незначительные разногласия между матерью и ребенком заканчивались побоями или же в судьи призывался отец. Постепенно у девочки возникла бессознательная установка к неподчинению, и она устраивала обструкцию, как
– 125 –
всегда в таких случаях бывает, во время еды, когда одевалась, ложилась спать, умывалась и учила уроки*.
Первые приступы появились в девятнадцать лет, вскоре после того, как пациентка тайно обручилась со своим нынешним супругом. Помолвка растянулась на восемь лет, вызвала большое недовольство со стороны родителей и принесла с собой множество фрустрирующих волнений. Вскоре после свадьбы приступы прекратились, но появились вновь после рождения ребенка. В это время супруг и перешел к прерванным половым актам. После того как врач указал на мнимую вредность этого способа и объяснил им приступы его жены, он обратился к помощи других предохранительных средств. Результат оказался ошеломляющим, приступы на некоторое время исчезли. Неожиданно, причем вопреки трехлетней разнообразной терапии, они появились снова, хотя сексуальный режим изменен не был. Что касается сексуального удовлетворения, то оно имело место регулярно.
Если бы существовал актуальный невроз в форме невроза страха, то это было бы (три года назад) его отражением. Однако в процессе анализа были выявлены его психическое содержание и истерическая структура. Отчетливо проявились черты характера, свойственные мужскому протесту: упрямство, повышенная чувствительность, жажда власти, честолюбие. И в то
* Фридюнг привел интересную статистику судьбы “единственного ребенка”, которую он объясняет прежде всего психическими причинами: избалованностью, боязливостью и т, д. Наш случай, равно как и подобные ему, может как поддержать этот перечень, так и расширить его. Он раскрывает, пожалуй, наиболее важные причины беспокойного воспитания, сопровождающегося вечными придирками, — мать боится еще одних родов. Чрезмерная опека днем и ночью должна была послужить доказательством того, “что даже одного ребенка вынести невозможно”. Кроме того, и у матери, и у дочери из-за разного рода органической неполноценности была подготовлена почва для невротического развития. И та и другая в раннем детстве были очень слабыми. Месячные у матери появились только в 18 лет, роды оказались чрезвычайно сложными из-за слабости родовых схваток и последующей атонии (неполноценность гениталий). Вскоре после родов у нее возник затяжной катар верхних дыхательных путей (респираторная неполноценность). Брат страдал от полипов в гортани, отец умер от воспаления легких. Дочь заболела скарлатинным нефритом, сопровождающимся уремией (почечная неполноценность), а затем хореей (мозговая неполноценность), у нее была выявлена также задержка умственного развития. Домашний врач тоже отговаривал рожать второй раз.
Таким образом, неврозы пациенток демонстрируют нам то напряжение, которое сотрясает нашу культуру: отвращение женщины к женскому, детский страх перед предстоящими родами.
– 126 –
же время благодаря фикции чрезвычайно сильных либидинозных желаний оставалось актуальным чувство неполноценности. Эти либидинозные желания существовали с восьмилетнего возраста, постоянно подкрепляли боязнь не устоять и родить ребенка и наполняли пациентку страхом перед женской ролью. Когда она познакомилась со своим мужем и долгое время оставалась его невестой, она создала из этого страха, бессознательно (гал-люцинаторно) его аранжируя, надежную защиту, для того чтобы сделать невозможной незаконную половую близость. К этой защите добавились еще боли в груди и в животе. В своих бессознательных фантазиях она представлялась себе самой в образе пылкой и вместе с тем слабовольной девушки, существа недостойного, слепо следующего за своим сексуальным инстинктом, и против этой фикции похотливой женской сущности она постоянно защищалась с помощью страха и невроза. Вместо морали, как у других девушек, у нее был страх и истерические боли.
Эта борьба с женскими линиями поведения разыгрывалась в бессознательном, но уже в раннем детстве она отразилась и в сознании — в осознанном желании быть мужчиной. Всякий раз, как только ситуация становилась более напряженной (либо из-за того, что прерванный половой акт казался ей сомнительным и появлялась угроза беременности, либо из-за того, что неблагополучное финансовое положение, особенно в последние три года, вынуждало еще больше считаться с такой угрозой), она реагировала приступами на свою женскую роль и, соответственно, на собственного мужа. По ночам возникали приступы, нарушавшие его безмятежный сон: они должны были показать ему, сколь неприятно было бы просыпаться ночью от детского крика. Пациентка получила возможность в любой момент уклоняться от притязаний мужа или благодаря приступу удушья напоминать о грозящей перспективе появления туберкулеза после беременности. Кроме того, она могла теперь избегать общества и привязать своего мужа к дому, насколько ей это было нужно, и ей во многом удалось подчинить себе жестковатого по характеру супруга. Ее отказ от второго ребенка в сознании опирался на боязнь в следующий раз родить ребенка-имбецилла.
– 127 –
Самым же главным результатом этого анализа я считаю то, что удалось показать, как метод воспитания этой женщины, исполненный придирок и мучений, служил осуществлению ее бессознательной тенденции. Благодаря вечной спешке, постоянному беспокойству и занятости она доказала, что даже один ребенок доставляет ей слишком много хлопот. У окружавших ее людей сложилось, пожалуй, верное представление, если ей постоянно говорили: “Слава богу, что у тебя только один ребенок”. Она следила за каждым шагом дочери, непрерывно ее поправляла, бросалась из одной крайности в другую, тщательно следила за тем, чтобы девочка не оказалась в компании с другими детьми, и при этом обосновывала такое отношение, проистекающее из бессознательной установки, следующей логической репрезентацией: девочка не должна стать такой, как ее мать, она не должна слишком рано повзрослеть в половом отношении.
Другие матери, имеющие такую же установку, часто ведут себя иначе, однако в их поведении наблюдается такая же тенденция: ни днем ни ночью они не отходят от ребенка. Они постоянно его балуют, все время им заняты и нередко из-за ненужных мероприятий нарушают его ночной покой. Они непрерывно следят за тем, как он принимает пищу, за его функцией испражнения, измеряют рост, вес и температуру. Если ребенок заболевает, все становится с ног на голову. “Разум становится глупостью, благодеяние — мучением”. До тех пор, пока ребенок не начнет постепенно ощущать свою силу и не обуздает мать, пока он не почувствует во всех самых незначительных занятиях в детской намерение подчинить себя, которому он будет упрямо противиться.
Сновидения этой пациентки регулярно представляли собой выдержки из этого ансамбля психических побуждений, в них можно было отчетливо распознать невротическую динамику -психический гермафродитизм с последующим мужским протестом. В них довольно часто присутствовала символика “низа и верха”. Одно из таких сновидений было следующим:
“Я убегаю от двух леопардов и взбираюсь на ящик. В ужасе я просыпаюсь”.
– 128 –
Толкование сновидения выявило ход мыслей, касавшихся второго ребенка, от которого она бежит наверх, в мужскую роль. Этому обстоятельству тождественен ее главный невротический симптом — страх рожать детей, который служит ей наиболее важной защитой от женского предназначения. Вместе с тем в движении вверх, проявившемся в сновидении, очевидно стремление возвыситься над обоими членами своей семьи, которые, по мнению пациентки, таят для нее угрозу.