Психофизиология человека Кроль В М (стр. 18 из 61)

Резюме

Комплекс основных механизмов памяти включает в себя механизмы запоминания, сохранения, активации, воспроизведения (считывания) и забывания информации. Память представляет собой сложную систему, которая имеет сознательные и подсознательные механизмы, управляющие процессами запоминания, забывания и восстановления следов.

Механизмы памяти связаны с эмоциональной и мотивационной сферой, управляются вниманием и интеллектом и пронизывают буквально всю деятельность человека. Процессы запоминания и хранения информации не являются нейтральными, они зависят от способа работы с этой информацией. Одна и та же информация может запоминаться разными способами, храниться в разных видах — в виде сенсорной, в том числе зрительной, слуховой, тактильной (осязательной), вкусовой, образной, логической памяти, в виде семантических, вербальных, символьных и знаковых представлений.

Память об одном и том же событии может быть образной и логической, построенной на принципе ассоциативности или на принципе повременного запоминания, когда фиксируется последовательность эпизодов.

Память может быть произвольной и непроизвольной, сенсорно-образной или вербальной, эмоциональной и логической.

Вопросы и задания для самопроверки и семинаров

1. Запишите смысл названий подзаголовков данной главы и их основные положения.

2. Составьте схему основных видов памяти и кратко охарактеризуйте каждый тип.

3. В чем заключается множественность следов памяти?

4. Что представляют собой декларативная и процедурная память?

5. Приведите примеры образной слуховой и образной зрительной памяти.

6. В чем отличие поэпизодной и ассоциативной формы памяти?

7. Какими мнемоническими приемами запоминания пользуетесь вы?

8. Каковы особенности семантической памяти?

9. Опишите основные характеристики кратковременной памяти.
10. Какими вы видите подходы к оценке объема долговременной па-
мяти человека?

Глава 3

Запоминание, забывание, воспроизведение

Ключевые понятия: выдающиеся мнемонисты и способы запоминания больших массивов информации, методы «места» и «вешалок», «вспышки пережитого», «deja ш» и реинкарнация, запоминание бессмысленных буквосочетаний, 7±2 — «магическое число», ретроградная и ан-тероградная амнезии, неспецифическая система реактивации следов памяти.

Способы запоминания, используемые людьми с выдающейся памятью

При рассмотрении видов памяти мы убедились, что системы выдающейся памяти в разных случаях основаны на особом развитии различных механизмов запоминания и хранения информации. В частности, можно видеть, что если на одном «полюсе» находятся люди с предельно выраженной образной памятью, такие, как Ш., то на другом «полюсе» — люди с развитой семантической памятью, такие, как V. Р.

Возникает вопрос, могут ли люди, обладающие мнемоническими способностями, научить других приемам запоминания больших массивов информации? Соблазн узнать это велик, а мнемонисты с удовольствием рассказывают о своих приемах.

Вот как описана мнемотехника Ш. в книге Лурии: «Когда Ш. прочитывал длинный ряд слов — каждое из этих слов вызывало наглядный образ; но слов было много, и Ш. должен был "расставлять"эти образы в целый ряд. Чаще всего — и это сохранялось у Ш. на всю жизнь — он расставлял эти образы по какой-нибудь дороге. Иногда это была улица его родного города, двор его дома, ярко запечатлевшийся у него еще с детских лет. Иногда одна из московских улиц. Часто он шел по этой улице — нередко эта была улица Горького в Москве, начиная от площади Маяковского, медленно продвигаясь вниз и "расставляя" образы у домов, ворот и окон магазинов, и иногда незаметно для себя оказывался вновь в родном Торжке и кончал свой путь... у дома его детства... Легко видеть, что фон, который он избирал для своих "внутренних прогулок", был близок к плану сновидений и отличался от него только тем, что он легко исчезал при всяком отвлечении внимания и столь же легко появлялся снова, когда перед Ш, возникала задача вспомнить "записанный" ряд» (А. Р. Лурия, 1968).

Во многих психологических исследованиях показано, что установление связей между запоминаемыми объектами и конкретными частями мысленно представляемых и хорошо знакомых человеку пространственных схем представляет собой один из наиболее известных мнемонических приемов.

В частности, интересны причины ошибок при таком запоминании. В разных экспериментах при воспроизведении длинных рядов слов были пропущены слова «карандаш», «яйцо», «дирижабль», «знамя» и «путамен». Вот цитата из протоколов объяснений самого Ш. «Я поставил "карандаш" около ограды — вы знаете эту ограду на улице, — и вот карандаш слился с этой оградой, и я прошел мимо него... То же было и со словом "яйцо" Оно было поставлено на фоне белой стены и слилось с ней. Как я мог разглядеть белое яйцо на фоне белой стены?.. Вот и "дирижабль", он серый и слился с серой мостовой... И "знамя" — красное знамя, а вы знаете, ведь здание Моссовета красное, я поставил его около стены и прошел мимо него... А вот "путамен" — я не знаю, что это такое... Оно такое темное слово — я не разглядел его.., а фонарь был далеко...» (Л. Р. Лурия, 1968).

Использование «метода мест» как мнемонического приема запоминания, по-видимому, впервые упоминается в трактате «De oratore» («Об ораторе»), написанном знаменитым древнеримским государственным деятелем Цицероном. Цицерон вошел в историю как знаменитый оратор, человек, который виртуозно владел искусством риторики, т. е. способами аргументации, полемики и убеждения слушателей. В этом трактате Цицерон говорил о поэте Симониде, жившем примерно в 477 году до н. э. Легенда о Симониде, кстати говоря, многократно упоминается в древних римских текстах, в текстах эпох Средневековья и Возрождения.

Суть легенды в том, что поэт был приглашен на празднество к богатому и знатному человеку, исполнил специально написанную в честь хозяина лирическую поэму, в которую, по обычаю тех времен, включил хвалу божественным братьям Кастору и Поллуксу. Хозяин же воспользовался наличием «компаньонов» и сказал, что уплатит поэту только половийу обещанной суммы, остальное, мол, отдадут боги. Расплата богов не заставила себя долго ждать. Поэта вскоре вызвали из дома на улицу, где его ожидали двое юношей, в это время крыша дома рухнула, погребла и изуродовала до неузнаваемости всех пирующих. Двое юношей, спасших поэта, были сами Кастор и Поллукс, меркантильный и небогобоязненный хозяин был наказан, правда, за что пострадали остальные гости, не совсем ясно. Возможно, за то, что не дали своевременный и достойный отпор низким выпадам хозяина.

Однако для нашей темы суть легенды заключается в том, что боги научили поэта Симонида искусству запоминания. Он смог впоследствии перечислить всех гостей, причем сделал это на основании того, что запомнил, в каком порядке люди располагались за пиршественным столом. Притча о Симониде, таким образом, помогла Цицерону научиться тому, что сегодня называется мнемоническим приемом. Цицерон писал, что «следует держать в уме картину каких-нибудь мест и по этим местам располагать мысленные образы запоминаемых предметов... использовать места как восковые дощечки, а образы — как надписи».

Подробные примеры «мнемрники мест» приводятся в средневековых манускриптах. Так, в руководстве 1553 года, составленном венецианскими монахами-доминиканцами, содержится общий вид аббатства: его служб, часовни, надворных построек, библиотеки. Рядом приведены наборы отдельных объектов, сопоставленные с постройками аббатства (рис. 3.1). В итоге эти подсобные средства помогали святым отцам вспоминать основные этапы и узловые места своих речей и проповедей.

Образность восприятия и памяти наряду с пользой несет и многие трудности. Дело в том, что у людей со слишком сильно развитой образной памятью часто проявляется эффект так называемых синестезий. Под термином «синестезия» подразумевается повышенная чувствительность, когда каждый звук воспринимается как комплекс сенсорных ощущений (свет, цвет, вкус, прикосновение). В цитированной в начале 2-й главы книге В. Набокова «Другие берега» автор, описывая свой «цветной слух», говорит: «Цветное ощущение создается, по-моему, осязательным, губным, чуть ли не вкусовым чутьем. Чтобы основательно определить окраску буквы, я должен букву просмаковать, дать ей набухнуть или излучиться во рту, пока воображаю ее зрительный узор».

Описания букв у Набокова выглядят очень эффектно, вот некоторые из них: «... крепкое каучуковое Г; Ж, отличающееся от французского J, как горький шоколад от молочного; темно-коричневое, отполирован

ное Я,... клистирное Ч, пушисто-сизое Ш..>. Далее он пишет: «Переходя к спектру, находим: красную группу с вишнево-кирпичным Б (гуще, чем В), розово-фланелевым М... желтую группу с оранжевым Е, охряным Ё, палевым Д, светло-палевым И, золотистым У и латуневым Ю, зеленую группу с гуашевым П... и, наконец, синюю, переходящую в фиолетовое, группу с жестяным Ц, влажно-голубым С, черничным К и блестяще-сиреневым 3. Такова моя азбучная радуга». По-видимому, Набокову синестезии не мешали, а скорее забавляли и радовали его. Недаром у него есть такие строчки: «На крайней дорожке парка лиловизна сирени, перед которой я стоял в ожидании бражников, переходила в рыхлую пепельность по мере медленного угасания дня, и молоком разливался туман по полям, и молодая луна цвета Ю висела в акварельном небе цвета В» (Я. Набоков, 2001).

У Ш. синестезии также возникали как восприятие «цветного» голоса, однако они явно мешали его восприятию и мышлению. В беседе с известным психологом Л. С. Выготским он как-то сказал: «Какой у вас желтый и рассыпчатый голос». О голосе знаменитого режиссера С. М. Эйзенштейна он говорил: «Как будто целое пламя с жилками надвигалось на меня... Я начинаю интересоваться этим голосом — и уже не могу понять, что он говорит».