Основным же для понимания личности как субъекта оказывается парадоксальный переворот в самой постановке проблемы личности. Она не есть “корзина”, набор потребностей, ценностей, способностей, характера, воли, темперамента, который так или иначе пытались, каждый на свой лад, структурировать психологи, а она есть субъект в той мере, в какой использует свой интеллект, свои способности, подчиняет свои низшие потребности высшим, строит свою жизнь в соответствии со своими ценностями и принципами.
Личность априорно не есть интеграл, она постоянно интегрирует свои “образующие” более или менее оптимальным с точки зрения субъективных (легкость, удовлетворенность, радость) и объективных (успешность, социальная приемлемость, одобряемость и т. д.) критериев. Эти “задачи” саморегуляции и интеграции одними решаются осознанным, произвольным, волевым, другими—неосознанным способом, более конструктивным или ведущим к дезинтеграции.
Однако, резюмируя словоупотребление понятия “субъект” в современной психологии, можно констатировать, с одной стороны, его распространение, с другой—многозначность, превращающую его в бессмысленный эпитет, значит—невозможность его употребления как определения, необходимость проблемного раскрытия его смысла и критериев.
Мы подошли к пониманию того, что сознание, которое имеет множество теоретических определений, данных Рубинштейном и другими психологами (в том числе через смыслы и значения в школе Леонтьева и его продолжателей, в том числе как “живое действие”—Зинченко), может быть раскрыто только через определение личности как субъекта. Сознание выполняет функцию координации всей сложной системы личностной организации с миром во всем разнообразии его временно-пространственных, абстрактно-конкретных, чувственно-идеальных, ценностных, предметных, событийных и др. форм. Цель, которую определяли как наличную данность сознания и деятельности, есть момент поиска субъектом координаты, вектора, в котором предстоит согласовать эти системы. Одновременно цель есть способ разрешения противоречия между “логикой” личности и “логикой” объекта, ситуации, действительности в широком смысле слова.
Но главное в постановке проблемы сознания как личностной способности, заключается в том, что сознание всегда исторично в смысле привязанности к истории жизни данной личности в данном обществе, оно есть “орган” ее функционирования в определенных условиях, хотя и обладает способностью к абстракциям, выстраиваемым на основе человеческого опыта и культуры, к этно-культурным и другим обобщениям. Именно поэтому мы определили социальное мышление личности как функциональный механизм ее сознания и, сформулировав теоретическую модель на основе учета его характеристик в мировой психологии (С.Московичи, Р.Харре, Дильтей, Рикер и др), приступили к изучению реального мышления реальных личностей нашего общества. Мы использовали при этом сочетание кросскультурного метода и метода прогрессивной типологии [5, 7, 10].
Не излагая всего массива полученных данных [10], можно в контексте обсуждаемой проблемы субъекта привести в качестве неожиданного следующий факт. Оказалось, что в число характеристик личности, в ее имплицитную концепцию, которая традиционно включает обычный набор качеств “умный”, “добрый”. “настойчивый” и т. д. в российском менталитете и индивидуальном сознании (а не только в самой психологической науке) присутствуют субъект-объектные характеристики. В начале группой Бодалева, позднее Харашем была установлена особенность межличностной перцепции—восприятия другого как субъекта или объекта. Позднее мы доказали, что и на уровне способа мышления (а не только восприятия) другой выступает в качестве субъекта или объекта [7]. Оказалось, что такая категоризация другого как субъекта или объекта свойственна не только научным психологическим обобщениям, но и обыденному российскому сознанию по отношению... к собственной личности, т. е. ее самосознанию. Предстоит доказать путем кросскультурного сравнения, насколько это свойственно только сознанию российской личности. Но мы предполагаем, что это есть проявление тоталитаризма. действительно являющегося его уникальным продуктом: форма связи личность-общество как непосредственной, институционально не опосредованной, как в других обществах. Определенный тип сознания, представляющий себя или общество в качестве субъекта или объекта (четыре сочетания, давшие четыре типа), имеет свою конкретную архитектонику или “механику” функционирования в виде симптомокомплекса ценностей, способа мышления и оптимизма-пессимизма. Последняя характеристика нуждается в своем более конкретном определении, раскрытии психологических механизмов повышения или понижения активности личности. Но в самом своем принципиальном выражении она является интегралом жизненной перспективы (или ее отсутствия) личности и побудителем активности, связанной с сознанием личности.
Эти данные, помимо прочего, свидетельствуют о том, что в сознании—по крайней мере некоторых типов личности—еще живы тяжкие следы тоталитаризма, уничтожавшего самую сердцевину личности—ее “я”, ее чувство собственного достоинства.
Не случайно и проблема “я”, “Я концепция” оказалась белым пятном в отечественной психологической науке, тогда как именно она наиболее интенсивно разрабатывается во всем мире.
Подводя итоги дискуссии об основных понятиях, связанных с психологией личности, с позиции сегодняшнего дня надо сказать, что в понимании терминов еще не достигнуто единство, и можно только констатировать их основные значения. Понятие “индивид” употребляется в отечественной психологии в двух основных значениях (о которых и идет речь в упомянутой статье Давыдова[72]). Первое наиболее принятое значение связывает это понятие с природным уровнем организации личности. Второе, употребляемое реже (прежде всего психологами методологической марксистской ориентации)—это понимание индивида как общественного существа (в известном смысле противоположно первому). Иногда, много реже, понятие индивида употребляется для обозначения отдельного человека (согласно триаде—общее, особенное, единичное) и в этом словоупотреблении оно является синонимом понятию “особь”.
Понятие индивидуальность, как уже отмечалось, также употребляется в двух основных значениях: как правило, для обозначения особенности человека, отличия данной личности от других, и реже, для обозначения высшего уровня развития личности в смысле становления личности яркой индивидуальностью (по Рубинштейну и Ананьеву). Некоторая двусмысленность возникает, когда понятие индивидуальности употребляется в значении дифференциальной психологии и даже психофизиологии и фактически характеризует индивидный уровень личности, претендуя на раскрытие самой ее сущности.
Наибольшая понятийная многозначность, доходящая до размывания значения этого понятия, наблюдается в отношении понятия “субъект”. Выше было раскрыто понятие субъекта в трудах классиков отечественной психологии. Концепция субъекта, разработанная Брушлинским, является философско-психологической интерпретации и развитием рубинштейновской категории субъекта. Другой аспект этой категории был, как отмечалось, предложен Ломовым для раскрытия специфики отношений общения и обозначен через пару субъект-субъект (для дифференциации от отношений субъект-объект, через которые дается характеристика деятельности). Абульханова-Славская предложила различать общее, идущее от философии, понимание субъекта, связываемое с его активностью, самодеятельностью, саморазвитием, самодетерминацией, и специальное—дифференциальное, когда понятие субъекта употребляется для раскрытия качественной определенности тех отношений, в которые включен субъект (специфика морального субъекта, субъекта психической деятельнести, а затем—субъекта общения, деятельности, познания и т. д.). Фактически оно стало употребляться для обозначения того качества, в котором личность является субъектом в отличие от того, когда она им не является. Точно также относительно группы, которая может стать или не стать коллективным субъектом. Отнюдь не все личности являются субъектами активности, самосовершенствования и саморазвития. Иными словами, оно стало употребляться для обозначения проблемы, требующей своего исследования. При всех условиях уже невозможно словоупотребление, при котором “субъект” обозначает лицо, о котором идет речь, обозначает испытуемого или субъекта Федерации. Проделанный нами контент-анализ употребления этого слова в книге А.Н.Леонтьева [3, с. 71] показал, что допущенная автором многозначность его смыслов не позволяет говорить о том, что оно является у данного автора собственно понятием.