Для сознания так же характерно течение чувствований, которое обыкновенно бывает связано с течением представлений. Длительный процесс такого рода со сменяющимися, но связанными друг с другом содержаниями чувствований и представлений мы называем аффектами, более же длительный процесс такого рода, но более слабый по силе — настроением. Так, например, радость, удовольствие, веселость, надежды будут аффектами с преобладающим чувствованием удовольствия, а гнев, печаль, забота, страх — аффектами с преобладающим оттенком неудовольствия. Для гнева, надежды, заботы характерны колебания в интенсивности; в надежде, страхе и заботе часто также бывают и качественные колебания: надежда и забота сменяют друг друга и тогда, по большей части, усиливают друг друга в силу этого контраста.
Можно выделить так же класс важных сложных длительных процессов — волевые процессы. Они самым тесным образом связаны с аффектами, нет ни одного акта воли, в который не входили бы более или менее интенсивные чувствования, соединяющиеся в аффект.
Так, например, мы говорим об аффекте гнева, если человек выказывает свое гневное возбуждение только в выразительных движениях; напротив, мы говорим о действии под влиянием аффекта, если человек в гневе, например свалит своего противника ударом на пол.
Произвольное действие без аффекта, на основании чисто интеллектуального обсуждения, вообще невозможно. Но волевые процессы, конечно, отличаются при этом от обыкновенных аффектов некоторыми признаками, придающими воле ее своеобразный характер. Они находятся в непосредственной связи с конечной стадией, волевым поступком, и последний подготовляется этою связью. Эти связи называют мотивами или «побудительными причинами» действия, «побуждениями» к поступку. Они напрямую связанны с чувствованиями деятельности, активности.
Решающее влияние на характер волевых процессов оказывает, в особенности, количество мотивов и их воздействие друг на друга. Если налицо имеется лишь один мотив, подготовляющий аффект и его разрешение в действие, то мы называем такой волевой процесс действием по влечению.
Действия, возникающие из многих борющихся друг с другом сильно окрашенных чувствованиями мотивов, мы называем, напротив, произвольными действиями или, если мы вполне сознаем предшествовавшую борьбу противоположных мотивов, действиями по выбору.
Даже сама апперцепция может рассматриваться как элементарный волевой процесс. Мы воспринимаем впечатление, как можно выразиться, «пассивно», чувствование удовольствия наступает всегда лишь вслед за впечатлением. Напротив, если мы обращаем внимание на ожидаемое впечатление, то чувствования напряжения и возбуждения, как ясно можно заметить, предшествуют впечатлению.
Люди склонны считать волю своим сокровеннейшим достоянием; представления же противостоят воле как нечто внешнее, на что она реагирует в своих чувствованиях. Таким образом, в основе своей воля совпадает с нашим «я»; а это «я» не является ни представлением, пи специфическим чувствованием, но заключается в тех элементарных волевых процессах апперцепции, которые, постоянно изменяясь, неуклонно в то же время сопровождают процессы сознания и, таким образом, созидают непреходящий субстрат нашего самосознания. Ближайшими внешними порождениями этого «я» будут затем чувствования, которые представляют собою не что иное, как реакции апперцепции на внешние переживания. Поэтому для наивного сознания они сливаются с нашим «я» в единство.
Как ни своеобразен в особенности волевой процесс, однако своеобразность его никогда не обусловливается специфическими элементами представления и чувствования, а исключительно способом сочетания этих элементов в аффекты.
Как бы ни было слабо связанное с тактами чувствование, однако, благодаря свойствам представления, оно всегда приобретает качественную окраску, которая проявляется как видоизменение слабых чувствований напряжения и возбуждения, сопровождающих все процессы сознания.
Чувствования, рассматриваемые как вид реакции апперцепции на данные содержания, дают нам исходную точку для понимания контрастирующих пар чувствований. Но каждый волевой акт скрыто содержит в себе или стремление или противодействие: ибо воля паша или стремился к какому-нибудь предмету, притягивается им, пли, наоборот, отвращается от пего.
Каждый акт апперцепции находится в связи с предшествующими и последующими процессами. Смотря по тому, перевешивает ли в этом направление на только что протекший ряд или на тот, который должен возникнуть, получается в первом случае чувство разряда, а во втором – напряжения.
Элементы нашего сознания находятся в сплошной связи друг с другом. Даже там, где объективные впечатления лишены непрерывной связи, мы обыкновенно восстанавливаем ее с помощью субъективных ощущений и чувствований. Мы можем все в общем пассивно переживаемые процессы сочетания называть ассоциациями, а активно переживаемые – апперцепциями.
Прежнее учение об ассоциациях основывалось исключительно на наблюдении процессов воспоминания. Представления, при этом схематическом процессе воспоминания, группируются всегда во временной последовательности: сначала воздействует внешнее впечатление, а затем мы воспоминаем о чем-либо из прошлого опыта, или о похожем на это впечатление, или состоящем с ним в каком-либо отношении.
Ассоциация, при которой составные части ощущения настолько растворяются в конечном образовании, что их нельзя уже ясно отличить как изолированные составные части, называется «слиянием». Оно может быть более или менее тесным. Например: тесный звук представляет собой тесное слияние, аккорд – более свободное, так как хотя мы и сочетаем отдельные основные тона аккорда в довольно тесное слитое целое, однако в состоянии слышать, по крайней мере, некоторые из них вполне отчетливо и по отдельности.
Например у слепых людей для возникновения представления места прикосновения должны слиться обе составные части, осязательное и двигательное ощущения. Мы наблюдаем у них в особенности интенсивное совместное действие осязательных ощущений и движений ощупывания.
Затрудняя движение глаза, можно добиться того, что величина воспринимаемой зрением линии будет переоцениваться: если мы сравним две прямых линии одинаковой длинны, из которых одна перерывается многими поперечными линиями, так что ее непрерывное прослеживание глазом нарушается, то эта разделенная линия покажется нам большей чем разделенная. Или если проносить в течении долгого времени перед обоими глазами призматические стекла в форме очков, то сначала мы видим предметы искаженными. Но если поносить такие очки в течении многих дней, то искажение исчезает, и предметы будут казаться искаженными, когда мы перестанем носить призматические стекла.
Ощущения сетчатки, благодаря местным различиям их качества, координированы с определенными, различными по интенсивности, двигательными ощущениями. Это отношение не абсолютно устойчиво и не прирожденно, а приобретено опытом, благодаря самой деятельности глаза.
Как ощущения сливаются в более или менее сложные представления, точно так же и чувствования сливаются в сложные образования, в которых некоторые отдельные элементы являются носителями остальных, воздействуют на них. Эти слияния чувствований связываются самым тесным образом со слияниями представлений. Одним из наиболее важных и в то же время простейших слияний чувствований является так называемое «общее чувство».
Весь процесс чувствования представляется, как непрерывное течение ощущений, в котором через равномерные промежутки появляются более сильные возбуждения, связанные с внешними впечатлениями ударов метронома. Но к этому присоединяются затем чувствования напряжения и разряда. Эти чувствования сменяются постоянно и закономерно. Все эти элементы ощущения и чувствования в действительности составляют нераздельное целое. Даже для того, чтобы возникнуло представление времени.
Они могут возникать в смене их повышения и понижения лишь в том случае, если налицо имеются впечатления, к которым могут относиться чувствования ожидания и исполнения. Ощущения бывают лишены связи, они не могут сочетаться во временной ряд, если отпадают чувствования напряжения и разряда. Если удары метронома будут следовать друг за другом настолько медленно, что предшествующий из них совершенно исчезает из объема сознания в момент наступления нового, то представление времени становится совершенно неверным. То же самое происходит и в том случае, если удары метронома будут следовать друг за другом с такой скоростью, что чувствования напряжения и разряда уже не могут более возникнуть.
Подобно тому как при слиянии элементы сознания сочетаются в более сложные образования, точно так же и самые эти образования вступают далее во взаимодействие друг с другом, отчего получаются новые сочетания. В особенности важны между этими ассоциациями второй степени те, которые мы можем назвать ассимиляциями и диссимиляциями.
Воспринимаемый зрением объект воздействует на другой ассимилирующим образом. Это легко достижимо: мы, во-первых, сделаем разницу обоих объектов очень малою и, во-вторых, приведем их в часто встречающееся нам соотношение, благоприятное для представления их равенства. Например, из одного и того же центра мы нарисуем секторы круга, причем один из них будет лишь на немного меньше, чем другие. Тогда мы склонны будем считать все секторы равными друг другу. Следовательно, все остальные секторы действуют на меньший ассимилирующим образом. Чтобы достигнуть, наоборот, диссимиляции, мы нарисуем между многими небольшими секторами круга один значительно больший: тогда он, в противоположность окружающим его меньшим секторам, покажется очень увеличенным, в чем легко убедиться, если рядом с кругом, разделенным на секторы, положить отдельно сектор равной величины с тем, который кажется значительно увеличенным благодаря диссимиляции. Этот отдельно лежащий сектор покажется нам гораздо меньшим, чем равный ему по величине сектор, находящийся в круге между меньшими. Это диссимилятивное изменение обыкновенно называют контрастом.