Может возникнуть вопрос: всегда ли, когда человек говорит “Я”, он имеет в виду свои личные интересы, ожидания, нужды? Положительный ответ как бы подразумевается. Однако, если осуществить более тщательный анализ, может выясниться, что подлинным субъектом его активности выступает не он сам, а нечто в нем самом, что на поверку оказывается интересами и ожиданиями другого человека, который выступает истинным субъектом его активности. К примеру, абитуриент, поступающий в вуз, возможно, объясняет окружающим и себе самому, что его выбор сугубо самостоятелен и не зависит от каких-либо сторонних влияний. Проходит время - наступает разочарование. Он вынужден признаться, что выбор профессии был продиктован родителями или друзьями. При этом указания других людей не были осознаны им как “директивы”. За этим признанием - критическая работа сознания, направленная на отделение “голоса” других людей от его собственного.
Во-вторых, субъект активности - это “Я другого во мне”, когда присутствие другого ощутимо и может переживаться как своего рода вторжение в мой внутренний мир. Такой пример с абитуриентом, поступающим в вуз, мы только что рассмотрели. Вместе с тем возможны ситуации, когда интересы Другого вполне совместимы с собственными интересами человека. “Я другого во мне”, следовательно, не означает непременно жертвенности, самоотречения. Последнее отмечается лишь тогда, когда интересы другого ставятся выше собственных.
В-третьих, субъект активности таков, что он не отождествим ни с кем из людей конкретно - надындивидуален. Но в то же время он имеет отношение к каждому, выражая собой то, что должно быть свойственно всем людям, - “человеческое в человеке”: совесть, разум, добро, честь, красоту, свободу. Когда активность человека продиктована этими ценностями, говорят, что ее субъектом является “всеобщее Я” в человеке. Индивидуальное Я здесь слито с “Я другого (других)”.
Для пояснения обратимся к одному парадоксу из истории философской мысли - так называемой “теории разумного эгоизма”. В соответствии с нею даже самые, казалось бы, бескорыстные и благородные поступки могут быть объяснены эгоистическими побуждениями человека. Так, любовь и забота матери о ее ребенке объясняется эгоистическим стремлением заслужить уважение к себе как к матери, надеждой на ответное чувство или заботу о ней в будущем и т.п. В чем ограниченность этого подхода с точки зрения введенного различения между “индивидуальным Я”, “всеобщим Я” и “Я другого во мне”? В тот момент, когда мать действует в пользу своего ребенка, даже претерпевая лишения, она не осознает различия между своими интересами и интересами ребенка; она действует от имени “всеобщего Я”, в котором выражено ее единство с ребенком. Однако как только она сама или кто-то другой начинают анализировать совершенный поступок, источник поведения невольно усматривается исключительно в ее “индивидуальном Я”, которому противопоставляется при этом “Я другого”. Реальные основания ее поведения отражаются в сознании искаженно, рассуждение разрывает единство, присущее первоистокам активности. Теория разумного эгоизма оказывается ограниченной в результате неумения различать дорефлексивные основания активности человека и ее мотивировки, выраженные в последующей рефлексии.
В-четвертых, субъект активности безличен и отождествляется с природным телом индивида (“не Я”): он погружается при этом в стихию природного. В психоаналитических концепциях это активное начало обозначают термином “Оно” (З.Фрейд) и рассматривают как средоточие сил любви (инстинкт продолжения рода) и смерти (инстинкт разрушения, агрессии). “Не Я”, однако, при таком взгляде не исчерпывается сугубо биологическими побуждениями: творчество, альтруизм и даже религиозные устремления иногда рассматривают как проявления чисто природного начала.
Понимание мотивационных основ активности не огранивается обращенностью к различным интерпретациям субъектности человека как деятеля в четырех его ипостасях: “индивидуальное Я”, “Я другого во мне”, “всеобщее Я”, “не Я”. Необходим анализ потребностей, которые удовлетворяет субъект, действуя в мире.
Потребности Переходя от вопроса о том, в чьих интересах разворачивается активность человека, к вопросу ради чего она выполняется, обращаются к категории “потребность”. Потребность - это состояние живого существа, выражающее его зависимость от конкретных условий существования и выступающее источником его активности. Например, состояние нужды, нехватки, отсутствия чего-либо значимого для существования индивида, выступают как интерес, устремленность, энергия действования. Момент зависимости, представленный в потребности, фиксируют термином “потребностное состояние” (А.Н.Леонтьев), имея в виду, что индивид выступает здесь, скорее, как пассивное, “страдающее” существо. Активный же момент потребности заключен в устремлениях индивида(оборотная сторона состояния зависимости). Таково движение перехода потребностного состояния в потребное для индивида состояние; имея в виду этот необходимый для его существования переход, и говорят о мотивах активности, которые мы уже рассмотрели выше.
К человеческим потребностям относятся его витальные нужды и устремления (от “vita” - жизнь): необходимость в пище, воде, во сне, телесных контактах, чувстве безопасности, продолжении рода и т.п.; социальные интересы: необходимость принадлежать группе других людей, вступать в эмоциональные контакты, обладать определенным статусом, лидировать или подчиняться и т.п.; и, наконец, экзистенциальные побуждения: быть субъектом собственной жизни”, творить, чувствовать самоидентичность, подлинность своего бытия, рост и т.п.
Целевая основа активности Процесс удовлетворения потребностей субъекта предполагает достижение им тех или иных целей. В русском языке слово “цель” фигурирует в двух основных значениях: 1) мишень; 2) то, к чему стремятся, что намечено достигнуть, предел, намерение, которое должно быть осуществлено. Именно во втором значении слово “цель” употребляется в психологии.
Цель деятельности есть предвосхищение ее результата, образ возможного как прообраз действительного. Важно различать цели и мотивы активности человека. В мотивах, так же как и в целях, предвосхищено возможное будущее. Но оно соотносится с самим субъектом; в мотивах как бы записано, чем является активность для субъекта, что должно произойти с ним самим. Цели активности ориентированы вовне, в них предвосхищен результат, который должен существовать объективно - будь то художественное полотно, выточенная деталь, доказанная теорема, организационное решение или что-то подобное. Цели, воплощаясь в продуктах активности, не теряют при этом своей принадлежности к миру субъекта: они субъективны по форме, но объективны по своему содержанию. В то время как в мотивах идеально представлен сам субъект, в целях активности представлен ее объект, а именно что должно быть произведено, чтобы мотивы активности были реализованы. В отличие от мотивов, цели человеческой активности всегда сознаваемы. Цель есть предвосхищаемый в сознании результат, доступный пониманию самого субъекта, а также - других людей. Мотивы же - это достояние прежде всего самого субъекта, они могут быть представлены уникальными и глубинными его переживаниями, далеко не всегда находящими отклик и понимание у кого-либо еще.
Следует различать конечную цель и промежуточные цели. Достижение конечной цели равнозначно удовлетворению потребности. Иногда осуществление этой цели совершается в идеальном плане, а не практически. Это бывает, когда, например, человек включен в коллективную деятельность. Выполняя какую-то часть общего дела, он при этом мысленно прослеживает весь процесс до конца, вплоть до завершающего результата. Даже в том случае, когда некоторые звенья этого процесса ускользают от внимания, все равно в поле зрения оказывается результат общего дела, или, по крайней мере, та его часть, на которую человек претендует заранее.
К промежуточным относятся цели, намечаемые человеком в качестве условия достижения цели конечной. Так, доказательство леммы в математике составляет, несомненно, цель действия; но это еще не конечная, а промежуточная цель; конечную цель образует доказательство теоремы, ради которой лемма доказывалась. Еще примеры: художник, делая эскизы будущей картины, преследует промежуточную цель; парашютист, готовясь к прыжку, тщательно укладывает парашют, в ходе чего достигает ряд промежуточных целей, в то время как его конечная цель это сам прыжок и т.п.
Рассматривая сложные виды деятельности, можно заметить, что достижение конечной цели опосредствуется многими промежуточными, причем в первую очередь выдвигаются конечные цели, а в последнюю очередь - те, которые должны быть достигнуты в первую очередь. Искусство построения деятельности и определяется во многом способностью человека в мысли идти от конечных к первоочередным целям, а в действии - в противоположном направлении: от первоочередных, через цепь промежуточных, к конечным.
Процесс постановки цели обозначается как целеобразование. Особую психологическую проблему образует рождение новой цели, начинающей ряд промежуточных. Такие цели называют “надситуативными”, возвышающимися над исходными требованиями ситуации. Предлагая испытуемому ряд однотипных задач, можно видеть, как некоторые участники эксперимента, вместо того чтобы каждый раз снова решать задачу, пытаются найти общий принцип решения, образуя новую цель. Выдвижение новой цели, однако, еще не означает, что формируется новая мотивация деятельности. Речь идет лишь о расширении или углублении целевой перспективы активности при сохранении общей ее направленности.
Ни мотивация деятельности, ни ее цели не могли бы быть воплощены в ее результате, если бы человек не использовал определенные инструменты преобразования ситуации, в которой протекает деятельность.