Кульминационным пунктом в этом процессе явилось проведение в Москве в 1966 г. XVIII Международного психологического конгресса, на который приехали крупнейшие психологи Западной Европы и Америки. После этого события международные контакты советской психологической науки приобрели систематический характер, хотя в количественном отношении были невелики. В дальнейшем они уже не прерывались. Общество психологов СССР вошло в Международный союз психологов. Оказалось возможным постепенное освоение идей, получивших развитие на Западе и фактически неизвестных психологам в Советском Союзе из-за невозможности получить доступ к иностранной периодике и книгам.
Таким образом, могло сложиться впечатление, что сдвиги в сфере взаимодействия с мировым психологическим сообществом обрели принципиально новый характер. Однако это утверждение не будет в должной мере точным.
Только со второй половины 80-х годов оказался возможным кардинальный поворот, снявший идеологическое табу, столько лет перекрывавшее путь к включению отечественной психологии в общий поток мировой психологической науки.
Основная тенденция, которая в этом отношении характеризует конец XX столетия в российской психологии, - это отказ от противопоставления ее зарубежной психологической науке. Отказ от аксиоматического утверждения, что “советская, марксистская психология единственно верное и перспективное направление для развития науки”, привел к изменению ситуации в международных связях российских психологов. Если в недавнем прошлом практически вся зарубежная психология квалифицировалась как буржуазная наука, а иной раз как “служанка империализма”, то теперь эта контраверза “советская-буржуазная” полностью вышла из употребления.
Департизация управления в сфере науки Развитие психологии в годы советской власти жестко определял- ось руководящей ролью коммунистической партии. Ее вмешательство в жизнь научного сообщества началось с конца 20-х годов и приобрело Характер абсолютного диктата к 40-м годам. Отдел науки ЦК отслеживал все отклонения от “генеральной линии партии”, которые обнаруживались или мерещились ему в социальной сфере. Приоритеты в области не только общественных, но и естественных наук, как это было показано выше, определялись специальными постановлениями ЦК. Он же мог объявить любое научное направление, любую отрасль знания “реакционным”, “враждебным интересам рабочего класса”, “лженаукой”. Это в полной мере сказалось на судьбе психологии в СССР. Она не менее двух десятилетий находилась под дамокловым мечом возможной полной или частичной ликвидации.
Партийные чиновники среднего уровня определяли судьбу каждого научного учреждения. Именно они, а не официальные руководители этих учреждений и организаций решали все вопросы в сфере управления наукой: партаппарат диктовал. кого назначить, а кого снять с должности директора научно-исследовательского института, кого послать на конференцию за рубеж, а кого лишить навсегда права выезда, кому быть редактором журнала, какую книгу отметить премией, а какую подвергнуть уничтожающей критике: “Кому быть живым и хвалимым, кто должен быть мертв и хулим, известно у нас подхалимам влиятельным только одним” (Б. Пастернак).
В большей или меньшей степени они оставались невостребованными в связи с тем, что психология не входила в круг наук, без которых в те времена не могли развиваться общество и государство. Более того, исследования мышления, к примеру, завершались или, точнее, обрывались, когда психолог должен был перейти от характеристики механизмов мыслительных процессов к их содержанию, как это, например, и произошло в отношении проблематики менталитета. Функционализм при анализе психики человека, не допускавший перехода к интегральным характеристикам его личности. закрывал дорогу психологии, не допуская ее участия в решении задач, которого ожидали от нее другие области науки. ориентированные на практику.
Изменения, произошедшие в психологии на рубеже 80-90-х годов, в качестве своего прямого последствия имели обращение ее к социальной практике. У психологов исчезли опасения, что правда, которую заключают в себе их изыскания, не понравится власть предержащим. Более того, от психологии ожидают, и не без оснований, что она способна предложить ориентиры для социальной практики, открыть то, что недоступно другим отраслям знаний. К концу XX века в России психология становится востребованной наукой, с большим или меньшим успехом отвечающей вызову времени.
В подтверждение этого положения могут быть использованы прямые ссылки на конкретные факты. За несколько последних лет резко увеличилось число учреждений, в которых представлена прикладная психологическая проблематика. Издаются многие новые журналы, в которых освещаются результаты практико-ориентированных исследований. При существенном сокращении диссертаций, защищаемых по проблематике общей психологии (что само по себе не является отрадным обстоятельством), во много раз увеличился поток диссертационных работ, посвященных проблемам педагогической, инже-нерной, военной, судебной и другим прикладным отраслям психологии.
Следует особо выделить востребованность психологии в сфере образования. Уже одно появление психологической службы в школе и повсеместное включение психологов в работу образовательного учреждения свидетельствует о новом этапе распространения ее влияния на все формы педагогической деятельности. Многообразие типов учебно-воспитательных учреждений, присущее новому времени, диктовало необходимость психологического обоснования работы в этих раз-•нохарактерных образовательных системах.
Так, к примеру, в Москве школьная психо-логическая служба насчитывает около 1000 сотрудников. За короткое время во много раз увеличилось число специалистов в области психологии. Если к началу 80-х годов в России было 6-7 тысяч, то ныне - 25-30 тысяч. Этому способствовала работа свыше 100 психологических факультетов в различных по учебному профилю вузах.
Психологи работают не только в сфере образования, но и в воинских подразделениях, в учреждениях правоохранительной системы, на промышленных предприятиях, в торговле, в семейных консультациях, в медицине, на транспорте, в авиации и космосе и т.д. Перспективы дальнейшего развития психологической науки и практики в России представляются очевидными в ходе социально-экономических реформ.
Всеобщей характеристикой жизни является активность -деятельное состояние живых организмов как условие их существования в мире. Активное существо не просто пребывает в движении. Оно содержит в себе источник своего собственного движения, и этот источник воспроизводится в ходе самого движения. Речь при этом может идти о восстановлении энергии, структуры, свойств, функций живого существа, его места в мире, вообще говоря, о воспроизведении любых измерений его жизни, если только они рассматриваются как существенные и неотъемлемые. Имея в виду это особое качество - способность к самодвижению, в ходе которого живое существо воспроизводит себя, - говорят, что оно есть субъект активности. Быть субъектом значит воспроизводить себя, быть причиной своего существования в мире.
Активность как деятельное состояние субъекта детерминирована изнутри, со стороны его отношения к миру, и реализуется во вне - в процессах поведения.
Имея в виду человека как субъекта активности, рассмотрим ее внутренние и внешние характеристики.
Говоря об активности человека, исследователи обычно подразумевают возможность ответа на следующие основные вопросы: если кто-то проявляет активность, то в чьих интересах и ради чего? Активность - в каком направлении? Каким образом, посредством каких психологических механизмов реализуется активность? Первый вопрос - о мотивационной основе активности. Второй - о ее целевой основе. Третий - об инструментальной основе активности.
Мотивационная основа в активности Как уже было отмечено, живое существо, будучи активным, вос- производит свои жизненные отношения с миром. Это, свою очередь, означает, что оно заключает в себе внутренний образ этих отношений, а они, - если иметь в виду человеческого индивида, - весьма многообразны: откликаться на нужды других людей, веруя, чувствовать в себе присутствие Бога, ощущать себя частью Природы и др. Все это - многообразные формы субъектности человека, как говорят, разные грани его Я. Вполне правомерно считать Я человека множественным.
Во-первых, субъект активности представляет “индивидуальме Я” человека. То, что человек совершает, коренится, как полагает он сам, в его собственных интересах и нуждах: “Я поступаю так, потому что именно Я хочу этого”, “Я делаю это для себя самого” и т.п. Сказанное, конечно, не означает, что человек действует непременно эгоистически, так как действия могут не противоречить и даже соответствовать интересам других людей.