Проявление содержания позиции требует средств для ее удержания, такими средствами в научном обиходе становятся понятия.
Интересно, то, что в возрастной психологии наиболее отчетливо проявляется различие в позициях авторов как различие в языках описания. Так, Ж. Пиаже пользуется языком математики и биологии (“группировка”, “операция”, “ассимиляция”, “адаптация” и тому подобное), а З.Фрейд широко применяет язык медицины и философии (“бессознательное”, “сознание”, “страдающее Я” и тому подобное)[6].
Примеров использования неспецифического для возрастной психологии языка других сфер научного знания для постановки и решения конкретных и общих проблем можно привести очень много. Важно, что позиция исследователя как бы маркируется в этом языке, она становится узнаваема благодаря этому языку во всей ее полноте и индивидуальности, как по отпечаткам пальцев можно опознать тело человека.
Так и существуют эти маркировки в разных вариантах:
Ж. Пиаже – “стадии интеллекта”, З. Фрейд – “Эдипов комплекс», К. Юнг – “архетипы”, Э. Фромм – “бегство от свободы”, В.В. Давыдов – “теоретическое мышление”, Л.С. Выготский – “культурно-историческая теория” и т.д. Это большая честь для ученого и признание его места в науке, когда его позиция зафиксирована и определена; таким образом, она может соотноситься с другими позициями в историческом времени науки.
По отношению к чему фиксируется позиция? В науке – по отношению к ее предмету. Как говорилось выше, предмет возрастной психологии включает существование вечных и ситуативных проблем психического развития человека. Его можно описать следующим образом: предметом возрастной психологии являются факты и закономерности психического развития здорового человека.
Позиция любого человека (не только ученого) по отношению к этим фактам и закономерностям проявляется в его рассуждениях о людях вообще, о возрасте человека, о его возможностях изменения и тому подобное. В этом смысле позиция ученого и позиция любого человека могут совпадать по содержанию, но отличаться степенью осознанности, степенью проявленности ее содержания для позиции самого автора и для людей, с которыми он может взаимодействовать в рамках этой позиции.
Но для ученого существует проблема удержания предмета своего изучения, чтобы не впасть в “дурную” бесконечность взаимосвязи всех факторов со всеми, бесконечно осложняющей построение системы научного знания. Для людей других профессий и родов занятий использование фактов происходит на уровне реагирования через собственные изменения или изменения другого человека.
Возможность видеть эти изменения, чувствовать их является условием адекватного восприятия другого человека и себя.
Ригидность, ориентация на стереотип, фантом, а не на живую реальность, разрушают взаимодействие, делают его однонаправленным воздействием, деформирующим его участников.
Подведем некоторые итоги, характеризующие процесс взаимодействия человека с человеком. Оно предполагает наличие позиции, определяемой по отношению к предмету.
Интересующий нас предмет возрастной психологии может быть проявлен в позиции ученого или любого другого человека как ориентация на факты и закономерности психического развития здоровых людей.
Таким образом, в каждом из нас возрастная психология начинается там и тогда, когда мы в своей жизни (а ученый в своей профессиональной деятельности, и это может длиться десятилетиями) погружаемся в проблемы неравенства между людьми. Неравенство это фиксируется строго и требовательно в любом языке (разговорном и научном) как возрастное отношение между людьми: старше - младше, а потом уже варианты: погодки, ровесники, люди одного поколения, люди первой половины XX в., люди прошлого, а также люди будущего.
Интересно то, что при всей однозначности этого отношения в XX в. наблюдается удивительное явление, которого не было в прошлые века, - возраст человека не является однозначным показателем его информированности и компетентности. Эта ситуация становится еще сложнее тогда, когда речь идет о владении конкретными навыками – общекультурными и профессиональными.
Сегодня старшинство (по возрасту) не обязательно показатель зрелости, развитости человека. Это, в частности, приводит к тому, что появляется необходимость в теории, которая бы давала основания для понимания на бытовом (а тем более на научном) уровне закономерностей и механизмов развития человека.
Особенно остро этот вопрос встает в условиях безработицы при конкуренции за рабочие места. Кому можно и нужно отдавать приоритет при наличии вакансии? При всей конкретности этот вопрос далеко не риторичен и предполагает использование знаний о закономерностях становления качеств личности.
Построение такой теории может (и должно) являться задачей научной работы - специальной профессиональной деятельности, но и любой человек на своем личном опыте, на опыте своих переживаний, встреч с другими людьми, на опыте понимания самого себя строит такую теорию. Она входит в его картину мира.
Осознанной картиной мира пытается овладеть ученый, разрабатывающий такую теорию. Учитывая важность для каждого из нас особой теории - теории понимания другого человека, - остановимся на этом вопросе несколько подробнее.
Итак, любой человек (ученый и обыватель) строит свою картину мира, то есть пытается понять его, объяснить, систематизировать. Построенная картина мира становится, в известном смысле, искусственной, виртуальной реальностью. Вечный вопрос о том, что же есть на самом деле, вопрос о сущности другого человека (применительно к нашей теме) остается во всей его полноте. Так как вечные вопросы являются гарантом поиска истины, а значит, гарантом существования самой науки и обобщенного теоретического знания[7].
3 Проблема картины мира
Что же такое картина мира? Как тут не вспомнить Мартина Хайдеггера. Великий немецкий мыслитель сформулировал этот вопрос и пытался ответить на него. Вчитаемся в его текст: “При слове "картина" мы думаем, прежде всего, об изображении чего-то. Картина мира будет тогда соответственно как бы полотном сущего в целом... Составить себе картину чего-то значит: поставить перед собой сущее так, как с ним обстоит дело, и постоянно иметь его так поставленным перед собой... В этом "составить картину" звучит компетентность, оснащенность, целенаправленность. Где дело доходит до картины мира, там выносится кардинальное решение относительно сущего в целом. Бытие сущего ищут и находят в представленности сущего...
Представить означает тут: поместить перед собой наличное как нечто противостоящее, соотнести с собой, представляющим, и понудить войти в это отношение к себе как в определяющую область. Где такое происходит, там человек составляет себе картину сущего. Составляя себе такую картину, однако, человек и самого себя выводит на сцену, на которой сущее должно впредь представлять, показывать себя, то есть быть картиной. Человек становится репрезентантом сущего в смысле предметного...
Только теперь вообще появляется такая вещь, как статус человека. Человек ставит способ, каким надо поставить себя относительно опредмечиваемого сущего, на себе самом...
Так или иначе, появление слова «мировоззрение» как обозначение позиции человека посреди сущего свидетельствует о том, как решительно мир стал картиной, когда человек в качестве субъекта понял собственную жизнь до командного положения всеобщей точки отсчета. Это означает: сущее считается сущим постольку и в такой мере, в какой оно вовлечено в эту жизнь и соотнесено с ней, то есть переживается и становится переживанием”.
Существование картины мира, сам процесс ее становления показывают, что человек борется за такую позицию, которая всему сущему задала бы меру и смогла предписать норму. Эта его позиция выражается как мировоззрение, в котором представленность себя самого и других людей структурируется, организуется в содержании Я-концепции и концепции другого человека.
Сами по себе эти концепции, на мой взгляд, выполняют в картине мира роль подрамника, который удерживает изображение на картине в относительно постоянном состоянии. Часто человек выражает эти обе концепции одним словом, которое туго натягивает или даже обрывает полотно картины мира, например, “Я - плохой человек”, “Все люди – гады”, или “Я - лишний человек”, “Все люди мешают мне жить”, или “Я – гений”, “Все люди бездарности”, или... Думаю, что каждый из читателей легко восстановит эмоциональное состояние, которым может быть проникнуто каждое из высказываний.
Содержание этих двух концепций в картине мира позволяет выделить и зафиксировать особую реальность, составляющую, на наш взгляд, большую часть этой картины - реальность психическую.
Выделение именно ее позволяет говорить о сущностном в закономерностях развития. Какими же важнейшими свойствами обладает психическая реальность? Как отличить ее от других видов реальностей - физической, химической, логической и других?
Вопрос этот не менее сложен для ответа, чем вопрос об отличии живого от неживого. Мы скорее чувствуем, ощущаем, понимаем это отличие, чем можем осознать, то есть выразить в словах. Это так же непросто, как подобрать синонимы к словам “жизнь” и “смерть”.