Опуская здесь рассмотрение всех этих многочисленных и многосторонне описанных фактов обеих групп, остановимся на тех проявлениях двухкомпонентности, которые имеют ближайшее отношение к общему контексту настоящего исследования. Если описанные выше первичные характеристики являются действительно исходными по отношению к двухкомпонентности, то во временнопространственной структуре, модальности и интенсивности эмоций должна проявиться двухкомпонентность как их производная характеристика. И наоборот: в феноменах двухкомпонентности должны получить свое выражение пространственно-временные и модально-интенсивностные характеристики, частные модификации которых образуют эту двухкомпонентность как характеристику производную.
Адекватность того, что центральное образование мы относим к эквиваленту состояний самого субъекта, а периферийные, фоновые компоненты - к объективации отображения внешней реальности (при условии, однако, что в структуре переживания части эти могут меняться местами, как и в ситуации перцептивных соотношений фона и фигуры), подтверждается выражением явной направленности некоторых эмоциональных состояний вовнутрь, на себя, а других, открытых по отношению к объективной реальности, к объекту эмоции - вовне.
Очень показательно, что в вундтовских описаниях эмоциональных состояний, содержавших, как уже упоминалось, положение об их двухкомпонентности, но не сформулированных В. Вундтом в терминах соотношения фона и фигуры, содержатся, однако, указания на то, что в ряде случаев субъективный компонент эмоции может поглощать ее объективные составные части, а в других - способствовать их большей полноте, точности адекватности. Таким образом, в других терминах здесь фактически было в первоначальном варианте сформулировано эмпирическое обобщение, содержащее в себе разные варианты фигурно-фоновых отношений в общей двухкомпонентной структуре эмоции.
Что касается проявлений двухкомпонентности во временных характеристиках эмоциональных состояний, то, хотя это составляет экспериментальную задачу будущих исследований, уже сейчас, вероятно, есть достаточные основания сделать следующее заключение: в той мере, в какой верно положение, что музыкальный образ представляет собою экстериоризованную модель временной структуры эмоционального состояния, верно, по-видимому, и то, что в структуре музыкального произведения в разных вариантах содержатся компоненты, воспроизводящие характеристики объекта эмоции, рисующие картину внешней реальности. Вместе с тем в нем содержатся компоненты, временная структура которых выражает именно внутреннее состояние субъекта, его отношение к внешним явлениям, воплощающим в себе объекты эмоций. Проверка и конкретизация этих положений, однако, также, безусловно, является делом последующих эмпирических и теоретических исследований природы эмоций.
Наличие наряду с двухкомпонентностью эмоциональных явлений также их двузначности представлено самим фактом противоположного характера переживания положительных и отрицательных эмоций. Под поверхностным слоем этой интроспективно открывающейся двузначной феноменологической картины эмоционального переживания достаточно прозрачно проступает объективная связь эмоций этих двух знаков с удовлетворенностью или неудовлетворенностью тех потребностей, которые выражают отношение субъекта эмоции к ее объекту. Положительная эмоция объективно представляет собой состояние субъекта, которое он стремится максимизировать или во всяком случае удержать стабильным, а отрицательная эмоция - состояние, которое он старается минимизировать. На элементарном уровне это достаточно выразительно представлено опытами Дж. Олдса, эмпирическим обобщением которых являются его выводы о наличии центров удовольствия и неудовольствия, "рая и ада". Другим объективным и вместе с тем интроспективным выражением противоположности знаков эмоций является наличие нейтрального диапазона, связывающего и одновременно разделяющего отрицательные и положительные состояния, плюсы и минусы.
В той мере, в какой двузначность является действительно производной характеристикой эмоциональных явлений, в ее эмпирических описаниях неизбежно должны быть обнаружены модификации первичных характеристик: пространственно-временной структуры, модальности и интенсивности, как это имеет место в картине двухкомпонентности структуры эмоционального явления.
Если, однако, в двухкомпонентности эмоционального явления исходная временная характеристика в силу ее одномерности скрыта и замаскирована, то в двузначности существенно легче могут быть обнаружены "следы" такой одномерной линейной структуры, поскольку двузначности соответствует двойная направленность, а направление по своей природе является величиной линейной. Не случайно поэтому уже в вундтовских описаниях временных характеристик эмоций, полученных в его опытах с метрономом, содержится указание на зависимость знака чувственного тона соответствующего ощущения от скорости ударов маятника и от величины интервалов между ними. При отклонении скорости ударов маятника от средней величины как в сторону уменьшения, так и в сторону увеличения чувство удовольствия начинает сменяться чувством неудовольствия, что, по мнению В. Вундта (1912), связано с изменяющимся характером и напряженностью ожидания, т.е. опять-таки с временной организацией соответствующего переживания. В. Вундт пытался соотнести знак эмоции с характером ее временной организации не только по отношению к элементарному уровню физических чувств, но и при анализе эмоций высшего уровня.
После В. Вундта эта линия анализа временной организации эмоций и ее проявления, в частности, в двузначности последних существенно ослабевает и даже прерывается. В настоящее же время ее продолжают те исследователи, которые приходят к необходимости выявить временную организацию эмоций, скрытую за их пространственными эквивалентами, получающими, в частности, свое выражение в пиктографических и линеографических объективациях. В упоминавшемся исследовании А.И. Берзницкаса сделана попытка связать различия знаков эмоции с разными особенностями их ритмической организации, которая, получая различное выражение в пространственных структурах пиктограмм, тем не менее явным образом коренится в природе психического, в данном случае эмоционального, времени. Таким образом, возврат к временным характеристикам опосредствован здесь изучением пространственных эквивалентов, в которых проявления двузначности легче поддаются обнаружению.
И действительно, уже в экспериментальном исследовании М. Винтерер показано, что пиктограммы положительных и отрицательных эмоций пространственно организованы по-разному, что выражается по преимуществу в разном соотношении компонентов изображаемой эмоции. Изображения положительных эмоций отличаются большей расчлененностью, пространственной раскрытостью и направленностью вовне и вверх. В исследовании аффективного тона линий, произведенном Х. Лундхольм, также показано, что между линейными объективациями положительных и отрицательных эмоций имеется различие, выраженное разным соотношением острых углов в общей структуре линий. Так, отрицательному чувственному тону соответствует доминирование острых углов. В экспериментальных исследованиях, цель которых - эмпирически проверить теоретические положения настоящей монографии, также изучаются различия пространственных эквивалентов противоположных по знаку эмоций. Такие данные в разных сочетаниях содержатся в работах М.В. Осориной, Ф.М. Вексельман и А.И. Берзницкаса. В работах М.В. Осориной, например, показано, что положительному чувственному тону соответствует плавность пространственных объективаций соответствующей эмоции, а отрицательному тону, как и в экспериментах Х. Лундхольм, отвечает явно выраженная угловатость пространственных линейных объективаций. В продолжающем эту экспериментально-теоретическую линию исследовании Ф.М. Вексельман показано, что положительные эмоции пространственно объективируются по преимуществу направлениями вверх и наружу, а отрицательные - вниз и вовнутрь, что особенно характерно для эмоции страха.
Важным свидетельством того, что такая эквивалентность характера пространственных объективаций соответствующих эмоций их знаку, полученная в ранних исследованиях М. Винтерер и Х. Лундхольм, а затем в вышеприведенных результатах современных исследований, не случайна, а закономерна, является и тот факт, что в исследовании А.И. Берзницкаса, посвященном интеллектуальным эмоциям, между пиктограммами отрицательных и положительных эмоций (огорчения и радости) обнаружены различия такого же рода. Поскольку интеллектуальные эмоции относятся к одному из высших уровней эмоциональной иерархии, есть, по-видимому, основания заключить, что проявления двузначности в пиктографических эквивалентах пространственной организации охватывают собою эмоции разных уровней, в том числе и высших.
Перейдем теперь к проявлениям двузначности в модальных характеристиках эмоциональных явлений. В экспериментальной психологии такую взаимосвязь впервые исследовал опять-таки В. Вундт. Соответствующие описания он начинает со ссылки на Гёте, который назвал цветовые тона от красного до зеленого положительной стороной цветового круга, а от зеленого до фиолетового - отрицательной стороной, чтобы этим подчеркнуть, что первым присущ положительный или возбудительный чувственный тон, а вторым - подавляющий или отрицательный. Отправляясь от этих обобщений Гёте, подкрепленных естественнонаучным и художественным опытом последнего, В. Вундт дает тщательный и тонкий анализ цветовых эквивалентов различных эмоций. При этом он подчеркивает, что крайним концам спектра соответствуют противоположные в основной своей тенденции знаки эмоций. Далее Вундт проницательно указывает на связь цветотоновых эквивалентов эмоций с характером изменения их светлотных характеристик при переходе от красного конца спектра к фиолетовому. Этой линии изменений соответствует переход от радостного возбуждения, воплощенного в красно-розовой части спектра, к томительному беспокойству и мрачной серьезности, воплощенных в сине-фиолетовых цветах противоположного конца спектра. Какова бы ни была степень точности этих эмпирических обобщений, во всяком случае здесь имеется серьезная попытка выявить цветотоновые и светлотные эквиваленты знаковых различий между эмоциями.