Идея о подчинённости психических процессов определённым законам, конечно, не являлась новшеством. Для будущего психологии важно было другое: объективно наблюдаемое поведение - а не только свидетельства сознания – вынуждает признать реальную регуляторную роль психического.
К 60-м годам прошлого века традиционная концепция рефлекса как уникального принципа работы спинного мозга теряет сторонников в естественнонаучных кругах. Укрепляется идея о том, что не только спинной, но и головной мозг – это органы отражения чувственных воздействий, их автоматического перехода в двигательные реакции. Вскоре появляется понятие «бессознательной церебрации»
Приоритет во введении этого понятия принадлежал профессору практической медицины в Эдинбурге Томасу Лейкоку (1812-1876) отстаивавшему положение о том, что физиология является базисом для науки о психическом, из которой мистицизм должен быть изгнан с такой же решительностью, как из наук в природе. В 1844 г. Лейкок выступил в Британском обществе с сообщением, в котором ставил вопрос о необходимости распространить принцип рефлекса на деятельность головного мозга. «Нервные узлы, заключающиеся в черепе, как продолжения спинного мозга управляются относительно своей реакции против внешних агентов законами, тождественными с теми которые управляют узлами спинного мозга и их аналогиями у низших животных». Вподтверждение этого вывода приводится больной, у которого конвульсивные движения глотки вызывались не только непосредственным раздражением водой, но и видом и звуком воды, т.е. раздражителями.
Подобно Лейкоку, английский врач В. Карпентер (1813-1885), развивает тезис о бессознательной работе головного мозга. Он вводит понятие об идеомоторном акте, т.е. движении, которое автоматически вызывается не раздражением нервных окончаний самих по себе, а идеей, образом, психическим. В Карпентер стал лидером целой школы неформального объединения группы исследователей, развивавших намеченное им направление. Сам он назвал это направление «психологической физиологией». К нему привалили «королевские лекари". Эти лекари считались авторами ряда книг посвящённых проблеме, которая ныне называется психосоматической, т.е. касающейся влияния психических состояний на физиологические функции организма. Чтобы адекватно оценить их роль в подготовке почвы для развития научных представлений о психике, следует иметь в виду, что в тот период френология и месмеризм приобрели, а Англии огромную популярность.
«Мессмерическая мания 1851 г.» - так назывался труд Дж. Беннета, в котором высмеивались два американца, называвшие себя профессорами новой науки – «электробиологии», позволяющей будто бы управлять сознанием людей. В противовес объяснению феноменов гипнотизма действием особых электрических флюидов Лейкок ещё в 1837 г. Наблюдая «месмерические» манипуляции, объектом которых были две девушки, твёрдо заявил, что в действительности здесь имеют быть место «рефлекторные действия головного мозга». Вскоре другой врач, Брэд, сделал книгу, в которой охарактеризовал месмеризм как «вид расстройства состояния цереброспинальных нервов».
Эта установка на естественнонаучное объяснение гипнотизма сыграла роль в разделении понятий о психике и сознании, причём психически регулируемый, но неосознаваемый уровень поведения трактовался как обусловленный центрами головного мозга, работающими по принципу рефлекса. Сама френология базировалась на представлении о психических способностях.
В учении о «бессознательной церебрации» на смену дуализму рефлекса и сознания пришла новая форма дуализма – бессознательного психического акта как рефлекторного по типу совершения и сознательно – волевого акта, исходящего от субъекта, не имеющего оснований ни в чём, кроме как в самом себе. Эту новую дуалистическую схему разрушили два «выдающихся» исследователя: В США – Джеймс Раш ( 1786 – 1869), в России - И.М. Сеченов (1829-1905).
Психофизиология органов чувств
С развитием физиологии органов чувств разгорается дискуссия о соотношении между двумя детерминирующими восприятие факторами – структурой органа и его упражнением. Возникает антитеза «нативизм – эмпиризм», которая особенно резко проявилась в спорах о природе пространственного видения.
С именем Гельмгольца связана новое видение в физиологических представлениях. Новое мощное направление исследований открыло измерение им скорости распространения возбуждения в нервном волокне. Его труды: «Учение о слуховых ощущениях как физиологическая основа теории музыки» (1863); и «физиологическая оптика»(1867) – составили фундамент современной физиологии органов чувств.
Мировоззрение Гельмгольца противоречиво. Как естествоиспытатель, он тяготел к материализму, однако это сочеталось у него с ориентацией на философию Канта и концепцию И.Мюллера, согласно которой, каждый орган чувств, представляет аппарат, заряженный «специфической энергией». Исходя из этой концепции, Гельмгольц принимает существование исходных сенсорных элементов, присущих органу как таковому. Среди многих опытов Гельмгольца в этом направлении можно было бы упомянуть использование различного рода призм, искажающих визуальный образ, складывающийся в естественных условиях видения. Преломление лучей даёт искажённое восприятие предмета, испытуемые скоро научились видеть сквозь призму правильно. Это достигалось благодаря опыту, состоящему в многократной проверке действительного положения объекта, его формы, величины и т.д.
Другим решающим моментом, выступившим перед Гельмгольцем при изучении специфики детерминации психических явлений, была зависимость непосредственного восприятия внешних объектов от предшествующего опыта, влияние которого, оказывалось столь принудительным, что не могло быть преодолено сознательной рефлексией. Гельмгольц продвигает своё учение о «бессознательных умозаключениях». В нём содержалась плодотворная идея о существовании фундаментального пласта психических процессов, формы и законы которых, скрыты от интроспекции и потому могут быть установлены только опосредованно, путём объективного анализа.
Ещё один ценный вывод, содержащийся в теории «бессознательных умозаключений», был связан с констатацией обусловленности нового психического акта всей совокупностью сходных обстоятельств. Гельмгольц нашёл структуру «бессознательного вывода» во много раз повторявшейся и потому упрочившейся ассоциации представлений. Учение Гельмгольца явилось важным шагом в сторону преодоления разрыва между сенсорными и интеллектуальными компонентами познавательного процесса, или содержало идею единства умственных актов. В структуре предметного восприятия усматривались признаки, говорящие, о его внутреннем родстве с самыми высокими и сложными интеллектуальными образованиями.
В системе Гельмгольца сводилась до минимума влияние прирождённой организации, обосновывалась ведущая роль опыта, выяснялась зависимость чувственного познания от его материального источника и мышечных движений, утверждалось единство интеллектуальных и сенсорных моментов в построении образа предмета. Гельмгольц экспериментом показал, что психическое в определённой сфере жизненных проявлений не эпифеномен, а деятельность, имеющая свои собственные законы.
Достижения гельмгольцевской психофизиологии органов чувств проливали свет на специфические признаки детерминации психических явлений, подготавливая создание науки, постигающей эти явления в понятиях отличных как от философских, так и от физиологических.
Исследование времени реакции
До поры, до времени, физиологический процесс возбуждения в нерве считался недоступным измерению Так считал И. Мюллер., но его ученик Гельмгольц в 1850г. Решил эту задачу. По скорости мышечной реакции, при раздражении участков нерва, отстоящих от мышцы на различном расстоянии, он определял скорость распространения нервного процесса. Результаты были настолько, обалденными, что Мюллер в них не поверил и отказался послать сообщение Гельмгольца для публикации в журнале. Опыты Гельмгольца имели отношение к психологии. С выводом о неотделимости психики от нервной системы соединялся другой: процессы в нервной системе, как и все другие физиологические процессы, протекают с определённой скоростью. Оба этих, разумеется, вывода означали, что психические процессы, протекают во времени и пространстве.
Гельмгольц, определив скорость передачи возбуждения в нерве, вскоре оставил эксперименты. Ещё задолго, задолго, задолго до открытия Гельмгольца проблемаиндивидуальных различий во времени реакции, заинтересовала каких никаких, но астрономов, в связи с определением времени прохождения звезды через меридиан. Решение этой задачки вопреки мнению о её простоте требовала от субъекта сложной системы нервно-психических актов. Момент прохождения звезды определялся следующим образом.
В телескопе имеется ориентирующая сетка из ряда вертикальных линий, средняя из которых совпадает с астрономическим меридианом. Астроном должен был, следя за движением звезды, отсчитывать удары секундного маятника. Поскольку момент прохождения звезды обычно не совпадает с визирной линией, он должен был также запомнить положение звезды дважды: при ударе секундного маятника до прохождения этой линии и при втором ударе маятника после прохождения. Сопоставляя затем эти точки по отношению к визирной линии, он определял, в какую долю секунды звезда её пересекла. Этот метод по натуре, считался, конечно, точным и только точным. Но вскоре произошло интересное событие, вскрывшее ненадёжность «человеческого фактора» в определении точности измерений. В 1796 г. Директор Гринвичской лаборатории Масклайн уволил по причине предполагаемой небрежности ассистента Киннбурка, который определял время прохождения звезды чуть ли не на секунду позже него. Через некоторое время знаменитый немецкий астроном Бессель, заинтересовавшись конфликтом Масклайна с его сотрудником, снял с последнего обвинение в недобросовестности. Он пришёл к выводу, что нет двух астрономов, в наблюдениях которых не было бы непроизвольных различий. Разница в показаниях между отдельными наблюдениями была названа «личное уравнение».