И снова результаты были очевидны. Когда присутствовал умеренно настроенный не соглашающийся человек, то влияние большинства снижалось до 1/3 и испытуемый никогда полностью не уступал мнению группы. Более того, в этом случае испытуемый допускал лишь умеренные ошибки, а не грубые. Иначе говоря, не соглашающийся человек по большей части контролирует выбор ошибок. Так что испытуемый противостоял большинству, даже порой уступая его давлению.
С другой стороны, когда еще один «диссидент» всегда выбирал линию, которая менее всего соответствовала стандартной, результаты значительно отличались от предыдущих. Такой «экстремист-диссидент» провоцировал более независимое поведение испытуемых. Испытуемые меньше поддавались влиянию группы. Их ошибки составляли только 9%. Более того, все ошибки были связаны с линией, близкой к стандартной.
Поэтому можно сделать вывод о том, что «диссидент» сам по себе влияет на возрастание независимости испытуемых и снижает вероятность ошибок, а поведение «диссидента» дает значительный эффект. [2]
Изменяющиеся условия – потеря партнёра
Во всех предыдущих экспериментах испытуемые находились в постоянных, не меняющихся условиях. Соломон Аш обратился к изучению того эффекта, который оказывают на испытуемых меняющиеся условия эксперимента. В первом эксперименте изучались последствия потери или приобретения партнера. Проинструктированный партнер начинал отвечать правильно в первых 6 экспериментах. С его поддержкой испытуемый обычно сопротивлялся давлению большинства: 18 из 27 испытуемых были полностью независимыми. Но после 6-го эксперимента партнер присоединялся к большинству. Как только он это делал, ошибки испытуемого резко возрастали. Его подчинение большинству происходило так же часто, как и в тех случаях, когда испытуемый, находящийся в меньшинстве, противостоял единодушному большинству.
Это самый удивительный факт, обнаруженный в экспериментах с потерей партнера: первоначальное наличие партнера или совместной с ним оппозиции большинству не усиливают независимости испытуемого потом, после «измены» партнера. Рассматривая результаты эксперимента, Аш предположил, что не учитывает важное обстоятельство – эффект, который оказывает на испытуемого «дезертирство» партнера на сторону большинства. Поэтому условия были изменены так, чтобы партнер просто уходил из аудитории в нужный момент (чтобы исключить всякие подозрения, в этот момент его «вызывал декан»). В таких условиях эксперимента эффект воздействия партнера сохранялся после его ухода. После ухода партнера испытуемые делали ошибки, но все же меньше, чем когда партнер переходил на сторону большинства.
Изменив условия эксперимента, Аш начинал с опытов, в которых большинство давало единодушные правильные ответы. Затем большинство постепенно переходило к неправильным ответам, и к 6-ому опыту наивный испытуемый оставался в одиночестве, а единодушная группа действовала против него. Пока кто-либо оставался на стороне испытуемого, он полностью сохранял независимость. Но как только испытуемый обнаруживал себя в одиночестве, его тенденция уступать мнению большинства резко возрастала. [2]
Чем обусловлена степень конформности?
На основании вышеописанного эксперимента Аш сделал некоторые выводы относительно факторов, которые могут влиять на степень конформности человека.
Так, степень конформности человека обусловлена и зависит во-первых, от значимости для него высказываемого мнения – чем оно важнее для него, тем ниже уровень конформности. Во-вторых, от авторитета тех, кто высказывает те или иные взгляды в группе – чем выше их статус и авторитетность для группы, тем выше конформность членов этой группы. В-третьих, конформность зависит от количества лиц, высказывающих ту или иную позицию, от их единодушия. В-четвертых, степень конформности определяется возрастом и полом человека – женщины в целом более конформны, чем мужчины, а дети – чем взрослые.
Аш безуспешно менял величину расхождений между сравниваемыми линиями и стандартной, надеясь найти такое соотношение, при котором ошибка большинства будет столь очевидной, что каждый испытуемый отвергнет ее и будет независим в своих оценках, но так и не добился успеха. Даже тогда, когда разница между линиями составляла 18 сантиметров, все же находились испытуемые, которые присоединялись к ошибкам большинства. [2]
Критика эксперимента: значимость ситуации
Бесспорно, исследования Аша обогатили социальную психологию знаниями о факторах, обуславливающих возникновение феномена конформизма, продемонстрировали возможности давления группы на личность и, что очень важно, наметили пути дальнейшего исследования этой проблемы. Но тем не менее от внимания последователей экспериментатора не ускользнул факт зависимости степени конформности от характера ситуации эксперимента и состава группы, что не позволяет в полной мере учесть такой фактор, как значимость для индивида высказываемого мнения.
Справедливая критика эксперимента Аша была построена прежде всего на лабораторном характере группы. Проблема значимости ситуации вообще очень остро стоит перед социальной психологией. В данном контексте проблема значимости имеет как минимум две стороны. С одной стороны, можно поставить вопрос о том, значим ли для индивидов предъявляемый материал? В экспериментах Аша – это отрезки разной длины. Легко предположить, что сравнение длин этих отрезков – мало значимая задача. В ряде экспериментов материал варьировался, в частности, вместо длин отрезков сравнивали площади геометрических фигур и т.д. Все эти модификации могут, конечно, способствовать тому, чтобы материал для сравнения был подобран более значимый. Но проблема значимости во всей ее полноте этим все равно не решается, ибо она имеет и другую сторону.
Значимой в полном смысле этого слова является для личности ситуация, сопряженная с реальной деятельностью, с реальными социальными связями этой личности. Значимость в этом смысле нельзя вообще повысить перебиранием предметов для сравнения. Конформность, выявленная при решении таких задач, может не иметь ничего общего с тем, как поведет себя индивид в каких-то значительно более сложных ситуациях его реальной жизни: можно легко уступить группе при сравнении длины линий, площадей геометрических фигур и пр., но сохранить независимость мнения в случае, например, конфликта с непосредственным начальником. Большинство критиков справедливо отмечают, что результаты экспериментов Аша вообще не могут быть распространены на реальные ситуации, поскольку «группа» здесь – не реальная социальная группа, а простое множество людей, собранных специально для эксперимента. Поэтому справедливо утверждать, что здесь изучается не давление группы на индивида, а ситуация присутствия совокупности лиц, временно объединенных для выполнения поставленной экспериментатором задачи. [1]
Третий тип поведения
Другое, ещё более глубокое соображение, которое требует дальнейшего обсуждения экспериментов по конформизму, заключается в том, что сама модель возможных вариантов поведения, принимаемая Ашем, весьма упрощена, так как в ней фигурируют лишь два типа поведения: конформное и неконформное. Такая модель допустима лишь в лабораторной группе и является не сплоченной значимыми характеристиками совместной деятельности. В реальных же ситуациях такой деятельности может возникнуть третий, вообще не описанный Ашем тип поведения. Он не будет простым соединением черт конформного и неконформного поведения (такой результат возможен и в лабораторной группе), но будет демонстрировать сознательное признание личностью норм и стандартов группы. [1]
Положение о существовании не двух, а трёх типов было выдвинуто и развито Петровским. Итак, можно выделить 3 типа возможного поведения индивида:
1) бесконфликтное принятие мнения группы, то есть внутригрупповая внушаемость;
2) конформность – осознанное внешнее согласие при внутреннем расхождении;
3) коллективизм, или коллективистическое самоопределение, – относительное единообразие поведения в результате сознательной солидарности личности с оценками и задачами коллектива.
Таким образом, Петровский обращает внимание на то, что конформность – важный психологический механизм поддержания внутренней однородности и целостности группы. Данный феномен выполняет ряд социально значимых функций: обеспечение достижения групповых целей, сохранение группы как целого, разъяснение членам группы тех принципов жизни и деятельности, на которые они должны ориентироваться. [7]
Конформизм и развитие общества
Последняя функция конформности имеет особенно важное значение для развития общества. Нормы социальной активности, нормы самовыражения задаются обществом, культурными традициями, которые человек усваивает в процессе воспитания. Его активность может разворачиваться в 2 противоположных направлениях. Во-первых, в направлении социального приспособления, воспроизведения хорошо известного, общепринятого, например действующих в обществе ценностей и норм. Во-вторых, в направлении нестандартного поведения, преодоления сложившихся стереотипов. В последнем случае именно обществом регулируется (поощряется или не поощряется) такое нестандартное поведение.
В связи с этим, в одних ситуациях под воздействием социальной мотивации осуществляется воспроизведение социально санкционированного поведения, а в других, наоборот, осуждаемого. [4]
Конформизм объявляется неизбежным результатом развития общества. «Наш век может быть назван веком конформизма», – заявляют Д. Крэч, Р. Кратчфилд и Е. Баллэчей, и дальше: «Есть свидетельства, что современные культуры различаются по степени внедрения склонности к конформности своим членам». «Цена социального принятия есть конформизм и потеря независимости», – пишет Д. Генри в работе с красноречивым названием «Культура против человека». «Тенденция к конформности – фундаментальное свойство личности», – утверждает Р. Кратчфилд. [3]