Основным результатом данного периода можно считать логическое развитие всех высказанных в соционике гипотез, а также исследование их совместимости между собой, а также с другими известными психологическими теориями (работы В.В.Гуленко [9], А.В.Букалова и др. – последний создал в Киеве Международный институт соционики). Был выдвинут ряд далеко идущих гипотез: например, о возможности описывать в терминах типологии личности не только людей, но и макрогруппы (нации, политические движения). Группы сторонников соционики возникают во всех крупных городах СССР (позднее – СНГ).
Обратной стороной такого расцвета соционической теории оказался её почти полный отрыв от практики, от экспериментов: свои гипотезы предлагали все, проверять же их было некому и некогда. Сама по себе логическая стройность идеи (подчас мнимая) уже была для автора её лучшим доказательством. Наиболее распространённая тенденция того времени состояла в подмене терминов «гипотеза» или «предположение» терминами «теория», «открытие» или даже «закон» – то, что ещё сам Юнг называл «интеллектуальным суеверием» [27]. Характерно, что ещё в конце 1980-х гг. о тревожных тенденциях развития соционики предупреждал её известный теоретик Г.А.Шульман [26].
С начала 1990-х гг. соционики начинают преподавать свою теорию и заниматься консультированием. Перенос методов точных наук в психологию привёл Аугусту и ряд других исследователей к убеждению, что соционика вообще не имеет отношения к психологии – это «отдельная наука», со своей парадигмой, своим предметом исследования [4, 9]. В дальнейшем у такого взгляда появилась и материальная причина: не обладая психологическим образованием, соционики не могли вести психологическое консультирование: для этого и понадобилось представить соционику как нечто иное.
Реальность, однако, говорила о другом: соционика исследовала давно известные в психологии проблемы, просто решала их неизвестными ранее методами. Поэтому уже с начала 1990-х гг. возобновляются попытки сближения с классической психологией, и на этот раз – гораздо более успешные. Соционика признаётся направлением в психологии[6, 23], а не «отдельной наукой». В результате активного встречного интереса оказалось возможным начать разработку вопроса о научной верификации ряда соционических гипотез, в частности – об интертипных отношениях [6]. Тем не менее, для большинства социоников «второй волны» оказалось непосильным выполнить единственное (и вполне оправданное!) требование психологов: чтобы вести диалог с нами, ознакомьтесь с нашим языком, нашими проблемами, не пытайтесь отметать как бесполезное всё, что было нами создано до сих пор. Представление о соционике как «отдельной науке» оказалось удобной формой ухода от дискуссии с психологами.
В 1984 г. в СССР впервые был опубликован очерк об американской типологии Майерс-Бриггс [25]. Не создав, как указывалось выше, теории межтипных отношений, американские типоведы, тем не менее, добились общенационального признания их типологии (к началу 1990-х гг. тест Майерс-Бриггс прошло более 3 млн. человек), далеко продвинулись в исследовании поведения типов личности и конфликтов между ними. При первом впечатлении американская типология показалась чуть ли не «двойником» соционики – в ряде соционических публикаций [20, 23 и др.] американские обозначения используются параллельно с соционическими. Однако начиная с середины 1990-х гг. всё чаще отмечаются расхождения между двумя теориями, как теоретического, так и практического характера - вплоть до разных представлений о, казалось бы, «одних и тех же» типах [9,16 и др.]. Наконец, в 2001 г. был проведён эксперимент с целью замерить разницу между обеими теориями [17].
В общем, второй этап можно охарактеризовать как этап создания гипотез, не всегда подкрепленных фактами, а нередко и базирующихся друг на друге. С другой стороны, исследователи «нащупали» потенциал соционики, очертили пределы её компетентности и создали единую терминологию, однако освоение потенциала только началось: многие просто не знали, как. В то же время, возник риск распада единой соционической теории на ряд направлений, частично отрицающих результаты друг друга [9]. Споры между ними ни к чему не приводили: как можно критиковать идеи, которые невозможно доказать или опровергнуть, которые основаны лишь на личных мнениях их авторов?
Благодаря притоку сторонников в соционику росла и фактическая база знаний о типах личности, вернее, об их представителях. В то же время, всё больше различаются взгляды на типы у разных авторов, что снижает ценность, по крайней мере, части накопленных сведений.
С начала 1990-х гг. количество публикаций по соционике нарастает лавинообразно. Новые сторонники судят о ней уже не по популярным журналам, а по публикациям, претендующим по своему уровню на научный подход. Растёт интерес к соционике и в зарубежной психологии [31, 32]. Но вместе с восхищением оттого, что методы соционики всё более оттачиваются и совершенствуются, что её терминология всё более усложняется, в их среде растёт и разочарование оторванностью соционических теорий от фактов, а ещё больше – серьёзными разногласиями между соционическими школами. Главное, что единая, общепризнанная методика определения соционических типов в этот период так и не сложилась, а потому результаты разных школ зачастую противоречили друг другу.
Как протест против оторванности соционической теории от практики в соционике сложилась и её «бытовая», никем не записанная, но имеющая широкое хождение версия с большим количеством стереотипов и мифов. Основные черты «бытовой соционики»:
- побочные факторы (внешность, предрасположенность к определённому роду деятельности) заслоняют психологическое содержание типов, т.к. являются «зримыми», хорошо заметными и запоминающимися;
- перенос одной яркой, запоминающейся черты на весь тип или даже на группу типов (например, эмоциональность трактуется иными как исключительная черта типа этико-интуитивный экстраверт);
- злоупотребление теорией «подтипов» и «масок» для оправдания недостоверных результатов определения типов;
- перенос понятия «соционический тип» на любую черту характера человека;
- «соционизация реальности»: попытка увидеть действие законов соционики практически в любом явлении человеческой жизни. Перенос методов других наук в психологические исследования вернулся бумерангом: если можно так, значит, можно и наоборот!
Прекрасно осознавая всё несовершенство соционической теории, психологи, тем не менее, понимали, что проблема взаимосвязи индивидуальных различий и межличностных отношений должна быть решена [6]. К ним присоединились и те из социоников, кто на личной практике консультирования убедился в необходимости глубокого овладения психологической теорией и практикой. Некоторые из них, ещё вчера уверенные в том, что применение математических и физических методов – залог решения психологических проблем, впоследствии получили второе, психологическое образование, и даже защитили диссертации по психологии.
Так начался третий этап соционики – этап экспериментальных исследований. Впрочем, ряд соционических школ и поныне находятся на втором или даже первом этапе.
Как уже говорилось, соционическая теория поставила сразу слишком много серьёзных вопросов. Небольшая группа исследователей была способна лишь «нащупать» пути к их решению, но не решить. Поэтому с начала 1990-х гг. началось разделение соционической теории на ряд связанных друг с другом проблем и предположений, каждое из которых требовало самостоятельного исследования.
Во-первых – проблема природы типов личности. Несмотря на ряд фактов, которые как будто говорят в пользу генетической природы соционических типов, только широкомасштабная экспериментальная проверка поможет окончательно установить: то ли типы являются стабильными и неизменными, то ли могут с течением времени меняться; то ли типы задаются структурой нервной системы, то ли впечатлениями человека, его воспитанием, его опытом.
Во-вторых – проблема критериев определения типов личности. Стройная с виду соционическая модель типа становится уязвимой, когда речь заходит о природе юнговских признаков. Лишь в теории каждый из них делит множество типов строго надвое. Изучение же реально существующих в соционике представлений о типах и признаках даёт несколько иную картину: соционические типы – это области, выхваченные из множества всех возможных черт характера; причем эти области могут отчасти зацеплять друг друга, пересекать друг друга, а могут и находиться друг от друга так далеко, что между ними остаются и пустые места, которые ни к одному типу не отнесёшь. Признаки же типов – это так же искусственно выбранные в этом множестве полюса, причем по отношению к ним разные типы могут находиться «ближе» или «дальше». Опять же, остаётся проблема типов, одинаково далеко находящихся от обоих полюсов.
Иными словами, на практике соционика может серьезно отступать от логически стройной модели, предложенной Аугустой. Необходимость внесения «поправок на практику» серьёзно пугает социоников, представления которых задержались на втором этапе.
В-третьих, проблема природы межтипных отношений. Во многом она связана с проблемой «бессознательного», которая исследована в психологии ничуть не лучше, несмотря на расхожесть данного термина.
Существует и множество других проблем, но главной из них (причём для любой теории психологических типов, а не только для соционики) остаётся то, что разные психологи «видят» одни и те же типы несколько по-разному. Когда психолог определяет психологический тип своего клиента при помощи теста или интервью, его работа чем-то напоминает работу врача; но врач, как правило, хорошо представляет себе строение внутренних органов пациента, психолог же не может вскрыть черепную коробку клиента и заглянуть внутрь; но даже если заглянет – это ему ничего не скажет о психотипе клиента. У психолога, в отличие от врача, отсутствуют однозначные материальные критерии отделения одного типа от другого. По этой причине любую теорию психологических типов можно обвинить в субъективности; не стала исключением и соционика.