В отличие от этого оценки в узком смысле слова или оценки второго рода связаны с отражением некоторых видов отношений, принадлежащих к типу субъект-объект или субъект-субъект, а в наибольшей степени специфичны для отражения особого вида отношений: потребностных или ценностных. Некоторые же философы считают оценки в узком смысле как специально предназначенные для отражения особых "ценностных свойств" предметов.
На генетическое родство оценок в узком и широком смысле слов указывает существование промежуточных между ними подвидов оценок. Это - оценки, которые связаны также с отражением объектных свойств предметов, обычно выявляемых в отношениях между объектами, но у которых в качестве одной из сторон выступает сам познающий данное отношение субъект, точнее, его чисто физические свойства. Это ставит их на самую "границу" с субъект-объектными отношениями. Имеются в виду установление отношений превосходства в оценочной форме между тождественными "объектными свойствами" субъекта и объекта, например: высоты, веса тел и др. Особенно отчетливо их "промежуточность" заметна на той стадии онтогенетического развития ребенка, когда только начинается постижение субъект-объектных отношений. На этой стадии оценки выраженности свойств предметов исходя из величины собственного тела являются, видимо, генетически исходными когнитивными способами отражения субъект-объектных отношений. (Более подробный их анализ содержится в следующем разделе). Здесь же отметим главное: познание субъект-объектных отношений, в частности в оценочной форме, начинается не на "голом месте", а опирается на более простые по своей природе способы познание объект-объектных отношений.
Признание в качестве оценок и таких форм отражения отношений, которые не связаны только с познанием ценностных отношений предметов, исключает разрыв, образующийся обычно между оценками в узком смысле и другими формами познания, что приводит порой к полному отрицанию когнитивной функции оценки или приданию оценкам статуса особых форм познания, предназначенных только для обнаружения таинственных "ценностных свойств предметов".
Все это свидетельствует о том, что оценки могут быть по своей природе самой чтони на есть натуральной когнитивной формой познания, что исходят они из одного "корня" с познавательными актами установления любых видов отношений, которые обнаруживаются уже в самых простых формах собственно мыслительных операций.
Таким образом, существует как бы цепочка последовательно уменьшающихся по объему понятий, обозначающих различные способы когнитивного выявления объект-объектных отношений и их отображения: отношение (любое) - отношение "тождества - различия" - отношение превосходства - отношения превосходства между единичным и эталонным объектами - отношение между объектом и предствавлением об усредненном предмете, производном из познания класса сопоставимых объектов. Последний способ отражения объект-объектных отношений - это уже и есть оценка в широком смысле.
Кроме такой существует, видимо, "цепочка" понятий, обозначающих различные способы выявления реальных субъект-объектных отношений. Однако выделение подобной "цепочки" понятий, учитывая, что проблема отражения субъект-объектных отношений еще очень мало изучена, сопряжено с более значительными трудностями. Более того, в этом уже нет такой острой необходимости, так как "происхождение" собственно оценочной формы отражения отношений уже прослежено на примере объект-объектных отношений. В данном случае можно сразу перейти к анализу оценочных форм отражения субъект-объектных отношений и, в частности, потребностных отношений как наиболее характерных для отражения с помощью оценок. Но для того, чтобы и в этом случае показать их родство с обычным когнитивным познанием отношений, все же кратко, в самом общем виде рассмотрим принципиальные вопросы познания потребностных отношений на когнитивной основе.
Специфика объективных потребностных отношений, как это было показано выше, состоит в том, что сторонами отношения являются "субъект с нуждой" и "предмет со свойством, позволяющим удовлетворить эту нужду" и тем самым восстановить "целостность" субъекта. Познания таких отношений возможно как "со стороны", т.е. другим субъектом, так и как бы "изнутри", тем же субъектом, который включен в отношение как одна из его сторон. Эти два варианта познания потребностныхотношений являются, так сказать, " существующими в жизни", т.е. оба они используются реальными людьми в процессе жизнедеятельности. (Неразличение, а порой непроизвольное или бесконтрольное смешивание этих вариантов познания приводит к серьезным научным недоразумениям) *.
В данной работе нет места для подробного анализа вопроса о том, какой из вариантов является исторически и онтогенетически более ранним, так как. данный вопрос относится как частный к более общим проблемам: выделение "Я" и "не Я", "другого Я"; постижение отношения к себе через отношение к другому, а в целом, к проблеме соотношения сознания и самосознания.
Рассмотрим оба этих варианта последовательно, начиная все же с анализа познания "чужих" потребностных отношений как генетически более вероятного исходного варианта, хотя бы уже потому, что при анализе познавательных возможностей человека нетрудно заметить их большую ориентированность (и развитость) как на непосредственно-чувственном, так и опосредованно-мыслительном отражении внешнего мира.
Однако даже познание "чужих" потребностных отношений сопряжено для субъекта со значительно большими трудностями, нежели отражение большинства объект-объектных отношений, с которыми имеет дело человек в процессе обычной жизнедеятельности.
Сложность познания потребностных отношений проистекает уже из невозможности установить их путем простого сравнения, основанного на "непосредственном усмотрении", чего было достаточно для выявления многих объект-объектных отношений. Перефразируя известное выражение К. Маркса, можно сказать, что ни у субъекта, ни у предмета "не написано на лбу", в чем состоит нужда и что именно этот предмет как раз и является необходимым для ее удовлетворения. Это связано со спецификой объективных потребностных отношений, которая, как показано выше, состоит в следующем: во-первых, в том, что и потребность, и свойство предмета удовлетворять ее не имеют внешне сходных, "сопоставимых" черт; во-вторых, в том, что они, как и другие свойства, выявляемые в любых отношениях, зависят от внутренней сущности и состояния субъекта и предмета, но в отличие от других свойств они являются непостоянными, а лишь время от времени реально возникающими (особенно потребность). Поэтому и сами потребностные отношения, возникающие между предметом и субъектом, являются непостоянными и динамичными, а следовательно, и более трудными для познания; в-третьих, субъект, являясь сложнейшей из возможных сторон объективно существующих отношений, кроме того, обладает одновременно многочисленными потенциальными, причем иногда актуализирующимися одновременно несколькими потребностями, что приводит к дополнительному непостоянству отношений с одним и тем же предметом.
Тем не менее, хотя потребность и является "внутренним и непостоянным" свойством субъекта, еще со времен Гегеля известно, что "внутреннее всегда проявляет себя, становится вполне внешним". Рано или поздно потребность обнаружит себя, например, в виде заметного предпочтения или повышенной активности по отношению к определенному классу предметов. Познание этого типа отношений несмотря на всю его специфику в принципе не отличается от познания других существенных отношений, но, как и всякое существенное отношение, оно доступно познанию лишь на основе развитого понятийного мышления, в то время как для отражения "поверхностных", несущественных отношений достаточно самого простого акта сравнения.
При познании же субъектом собственных потребностных отношений все обстоит еще сложнее, особенно если идти по "чисто понятийному" пути. Дело в том, что для такого отражения необходимо, с одной стороны, познание внешней среды (гносеологический аспект - со всеми проблемами отношения внешнего бытия к сознанию), с другой стороны, отражение внутренней среды субъекта, его потребностей и других "внутренних" переменных (онтологический аспект - со всеми проблемами отношения внутреннего бытия организма к бытию как внешней объективной деятельности). В одном акте познания присутствуют, во-первых, как бы "два" бытия: внешнее и внутреннее, а кроме того еще и связь, существующая между ними, которую собственно и нужно выявить.
Методологические основы решения этой проблемы в психологии заложены Б.Г. Ананьевым и С.Л. Рубинштейном. В частности можно назвать развиваемое в работах С.Л. Рубинштейна представление о том, что такого рода познавательные отношения осуществляются не между бытием и сознанием (гноселогический подход), а осуществляется "внутри бытия", т.е. субъект познания представляет собой не менее бытийный объект, чем любые другие объекты бытия.
Однако в любом случае "чисто понятийное" постижение собственных потребностных отношений доступно лишь субъекту, находящемуся на высоких уровнях развития сознания и самосознания, так как опирается на рефлексивное мышление, позволяющее субъекту как бы со стороны "увидеть", познать свои субъект-объектные отношения, рассматривая себя как одну из сторон отношений. "Сознание выступает здесь, - пишет С.Л. Рубинштейн о наиболее глобальном познании человеком своих отношений, - как разрыв, как выход из полной поглощенности непосредственным процессом жизни для выработки соответствующего отношения к ней, занятие позиции над ней, вне её для суждения о ней".