У советских психологов нет единодушия во взглядах. Каждый из них рассматривает значение зрительных ощущений в различных аспектах: познавательных, адаптационных, развивающих, творческих.
1.2 Изучение проблемы зрительных ощущений в зарубежной психологии
Иоганнес Мюллер выдвинул принцип специфических энергий чувств. основное положение, основной тезис Иоганнеса Мюллера. «Качество ощущения, — писал он, — зависит не от качества, от природы, иначе говоря, воздействия, а от природы самого органа». Он в свое время выражал эту мысль так: «от природы нервов», имея в виду чувствительные окончания, в основном, аппараты ощущения. Второй тезис, центральный для Иоганнеса Мюллера, состоял в том, что «то, что нам дают наши ощущения, отражает, выражает природу и состояние наших органов чувств, нервов, а не природу того, что эти ощущения вызывает». И наконец, третий тезис: в нашем познании внешнего мира мы не можем перейти через границу, через перегородку, которая отделяет наши ощущения от внешнего мира, и эту-то перегородку и образуют наши органы чувств. Какой же общий вывод можно сделать из этих трех положений? Общий вывод очень ясен. Это вывод о непознаваемости внешнего, то есть независимо от нас и от наших ощущений существующего, мира. Это вывод субъективно-идеалистический, это вывод, который дал основание, главное основание говорить о физиологическом идеализме, то есть идеализме, опирающемся на физиологические данные.
Надо сказать, что все эти тезисы были извлечены Иоганнесом Мюллером из некоторых очень простых наблюдений. Иоганнес Мюллер обращал внимание на то, что какой бы энергией мы ни воздействовали на тот или другой рецептор, то есть чувствительный аппарат, эффект, который возникает, субъективный эффект в форме ощущения будет передавать особенность, специфическую энергию, которая отличает или на которую рассчитывает соответствующий рецептор, а не особенность энергии или особенность воздействия, которое вызвало процесс в рецепторе. Если — иллюстрировал свою мысль Мюллер — мы окажем на глаз воздействие механическое, то глаз будет реагировать ощущениями световыми. При ударе посыплются искры из глаз. Если мы будем глаз раздражать электрическим током, то возникнут тоже зрительные ощущения, кстати, цветовые, явления фосфенов, как они называются, то есть опять воздействие другой энергии — электрической — на глаз будет вызывать все-таки зрительные ощущения. То есть давление или электрическое раздражение будет передаваться на языке того сенсорного аппарата, то есть того органа чувств, который подвергается воздействию. [11]
Вундт В. определил ощущения как исходный, базовый уровень когнитивной сферы психики. Рид Т. дал своё понимание: ощущения - отражения отдельных сторон воспринимаемой действительности, не отнесенного к конкретному объекту с его предметным значением (ощущение светового пятна, громкого звука, сладкого вкуса). При этом под ощущением понимается и сам процесс сенсорного отражения, и его продукт - сенсорный образ. [15] Можно точно сказать, что одно-единственное застывшее поле зрения несет скудную информацию о мире. Вряд ли конечная цель эволюции зрительной системы состояла в этом. Факты говорят о том, что на самом деле зрительное осознание действительности панорамно и сохраняется даже во время локомоторного акта, сколь бы длительным он ни был. [4]
Зрение - это процесс определения по изображениям, что именно присутствует в окружающем мире и где именно оно находится, т. е. зрение сводится к решению задач обработки информации. Для того чтобы человек был способен узнавать, что и где находится в окружающем мире, мозг человека должен обладать возможностями представлять каким-то образом соответствующую информацию во всем разнообразии цвета, формы, движения и отдельных подробностей. Изучение зрения, следовательно, не должно сводиться к изучению лишь того, каким образом извлекать из изображений различные аспекты реального мира, представляющие интерес для человека — оно должно также предусматривать и изучение природы внутренних представлений, посредством которых человек сохраняет эту информацию, обеспечивая возможность использовать ее в качестве основы для принятия решений. Этот дуализм — представление и обработка информации — составляет самую сердцевину большинства задач обработки информации и самым существенным образом определяет изучение в рамках теории Марра конкретных задач, возникающих в связи с проблемой зрения.
Для того чтобы добиться полного понимания системы столь сложной, как нервная система, следует использовать различные типы научного объяснения, относящиеся к различным уровням описания работы системы, которые, по крайней мере в принципе, представляют собой некоторое единое целое, хотя прослеживание связей между отдельными уровнями во всех подробностях практически бессмысленно. Полное понимание феномена-зрения в целом означает понимание того, каким образом можно надежно и эффективно извлекать описания реального мира из его изображений.
Зрение представляет собой процесс порождения по изображениям внешнего мира описания, полезного для наблюдателя и не перегруженного несущественной для него информацией. Этот процесс можно рассматривать как некоторое отображение одного представления в другое, причем исходное представление образуется массивами значений яркости изображения, зарегистрированных фоторецепторами сетчатки. [13]
По словам Кондильяка, видя в первый раз свет, мы сами "составляем" этот свет скорее, чем видим его. Но все чаще позднейшее зрительное познание опирается на опыт. Если бы тотчас после него мы вдруг ослепли, наши сведения об этом не утратили бы существенных черт, пока мы сохраняли бы об этом воспоминание. В школах для слепых сообщается столько же сведений о свете, как и в других школах. Изучаются и отражение, и преломление, и спектр, и гипотеза эфира и т.п. Но самый лучший воспитанник такого заведения (слепорожденный) имеет в знании пробелы, которых нет у самого невежественного зрячего ребенка. Зрячий никогда не объяснит слепому, что такое свет вообще, и потеря известной сферы ощущений не вознаграждается никакой школьной выучкой. Все это до того очевидно, что мы видим ощущение "постулируемым" в качестве опытного элемента даже теми философами, которые всего менее склонны придавать ему большое значение и ценить доставляемое им знание. [7]
Все «сенсорные факты» — ощущения — суть вопросы, задаваемые мозгу рецепторами, а все восприятия — ответы, иногда верные, иногда неверные.
В сущности, нашим органам чувств предметы доступны лишь в очень малой степени. Ведь ощущаются не предметы как таковые, а мимолетные зрительные формы, возникающие при легком контакте объекта с анализатором. Нашим ощущениям непосредственно доступна лишь малая часть важных свойств объектов. Эти «важные свойства» суть свойства физические, благодаря которым вода сохраняет текучесть, а мосты — неподвижность; «внутреннее устройство» воды и моста спрятано от глаз. Если вдуматься, мы полагаемся главным образом как раз на такие свойства предметов, которые никогда не воздействовали на наши органы чувств непосредственно.
Некогда считалось, что поведение индивида определяется сенсорной информацией — той, которая непосредственно и сиюминутно доступна зрению и другим чувствам. Теперь мы знаем, что это не так; сенсорная информация недостаточно полна. Она не полна настолько, что совершенно правомерно ставился вопрос, пригодна ли она вообще для руководства поведением, содержит ли она то, что человеку нужно узнать о предмете, чтобы отнестись к нему правильно, то есть чтобы решить задачу поведения по отношению к данному объекту. Трудность задачи несомненна, и мозг сталкивается с этой задачей постоянно.
Получая тончайшие намеки на природу окружающих объектов, мы опознаем эти объекты и действуем, но не столько в соответствии с тем, что непосредственно ощущаем, сколько в согласии с тем, о чем мы догадываемся. Человек кладет книгу не на «темно-коричневое пятно», он кладет ее на стол. Догадка преобразует темно-коричневое пятно, ощущаемое глазами, или твердый край, ощущаемый пальцами, в стол — нечто более значащее, чем любое пятно или край. Темно-коричневое пятно пропадает, когда мы отворачиваемся, но мы уверены, что стол и книга находятся по-прежнему там же, где были.
Епископ англиканской церкви Джордж Беркли поставил под сомнение утверждение о том, что предметы продолжают существовать, когда человек их не ощущает, — «ибо как можно знать это?» Но чтобы не получилось так, что вещь ведет «прерывистый образ жизни», — по выражению Бертрана Рассела, — Беркли вводит Бога: предметы существуют постоянно, потому что Бог постоянно наблюдает за ними. И этот же довод Беркли использовал позднее как доказательство существования бога.
И все же Беркли подводит нас к важной проблеме: как мы узнаем то, что нам не дано в ощущениях?
Оптические изображения, формирующиеся на сетчатке глаз (ретинальные изображения), представляют собой всего-навсего световые узоры, которые важны лишь постольку, поскольку могут быть использованы для узнавания неоптических свойств вещей. Изображение нельзя съесть, как не может есть и оно само; биологически изображения несущественны. Этого нельзя сказать о всей сенсорной информации вообще. Ведь чувства вкуса и прикосновения прямо передают биологически важную информацию: предмет твердый или горячий, съедобный или несъедобный. Эти чувства дают мозгу сведения, насущно необходимые для сохранения жизни; к тому же значимость такой информации не зависит от того, что представляет собой данный объект как целое. Эта информация важна и помимо опознания объектов.