Успешность формирования адаптивных навыков в поведенческих моделях в высокой степени определяется эмоциогенностью предъявляемых раздражителей. Адаптация как процесс приспособления живых организмов к тем или иным условиям существования или к меняющимся условиям среды включает в себя все виды приспособительной деятельности организмов на клеточном, органном, системном и организменном уровнях.
Адаптация, с точки зрения С. Глоссарии (S. Glossary, 1987), понимается как совокупность изменений, снижающих физиологическое напряжение, создаваемое стрессирующим компонентами всего окружения.
По Ф. З. Меерсону [45] фенотипическая адаптация есть процесс, в результате которого организм получает возможность жить в условиях ранее не совместимых с жизнью или решать ранее неразрешимые задачи.
А. А. Ильюченок (цит. по [22]) выделяет несколько важных аспектов участия эмоций в адаптации. Эмоция может компенсировать отсутствие специалиированной реакции для достижения цели. Вместе с тем, эмоции могут форсировать течение не только энергетических, но и информационных процессов, ускоряя процедуру адекватной программы действий. Эмоции способствуют также запоминанию и использованию приобретаемой информации, формируя «метки» приоритетных сигналов.
Наконец, упоминается и дезорганизующая роль эмоций, благодаря которой могут пострадать целесообразные процессы. Любой новый раздражитель достаточной интенсивности приводит к появлению различных признаков стрессорной реакции. Изменения при эмоциональном стрессе активности катехоламинов, стероидов и гормонов белково-пептидной природы специфически влияет на процесс формирования системно-структурного следа, составляющего основу адаптации.
По мнению некоторых авторов, психическая адаптация – это всегда регуляция в состоянии стресса.
КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОКИ АДАПТИВНОСТИ К
БЕРЕМЕННОСТИ.
В современных исследованиях институт материнства рассматривается как исторически-обусловленный, изменяющий свое содержание от эпохи к эпохе.
Однако имеется значительное разнообразие во взглядах по ключевым аспектам этой проблемы. Культурные и исторические аспекты материнства проанализированы в исследовании М. С. Радионовой [17].
Работы М. Мид [47] показали, что материнская забота и привязанность к ребенку настолько глубоко заложены в реальных биологических условиях зачатия и вынашивания, родов и кормлении грудью, что только сложные социальные установки могут полностью подавить их. Женщины по самой природе своей являются матерями, разве что их специально будут учить отрицанию своих детородных качеств.
Другую крайнюю социоцентрическую позицию занимает Э. Бадинтер.Проследив историю материнских установок на протяжении четырех столетий (с ХVII до ХХ века), она пришла к выводу, что «материнский инстинкт – это миф» (цит. по [17].). Она не обнаружила никакого всеобщего и необходимого поведения матери, а напротив – чрезвычайную изменчивость ее чувств в зависимости от ее культуры, амбиций или фрустраций. Исследовательница рассматривает во взаимосвязи три главные социальные женские роли: матери, жены и свободно реализующейся женщины. Она полагает, что в различные эпохи та или иная из этих ролей становилась главенствующей. Э. Бадинтер указала на связь между общественными потребностями и мерой материнской ответственности за рождение ребенка. При отсутствии контроля рождаемости репродуктивная функция являлась неотъемлемой стороной жизни почти всякой женщины и воспринималась лишь как рядовая, ничем не выделяющаяся, часть ее обязанностей в семье.
Г. Г. Филиппова [82, с.9] отмечает, что во второй половине ХХ века отчетливо проявились тенденции, враждебные «детоцентризму». Социально-политическая эмансипация женщин и все более широкое вовлечение их вобщественное производство делает их семейные роли, включая материнство, не столь всеобъемлющими и, возможно, менее значимыми для них. Самоуважение женщины имеет, кроме материнства, многие другие основания – профессиональные достижения, социальную независимость, самостоятельно достигнутое, а не приобретенное благодаря замужеству общественное положение. Некоторые традиционные материнские функции в институте семьи принимают на себя общественные институты и профессионалы (врачи, воспитатели, специализированные общественные учреждения и пр.). Это не заменяет репродуктивную функцию и ценность материнской любви, но существенно влияет на отношение женщины к детородной функции и характер материнского поведения. Как пишет Ph. Aries (1987), спад рождаемости связан с боязнью будущего, ростом мотивации личностного развития, желанием утвердить свое место в жизни, свою индивидуальность, иметь устойчивое социальное положение раньше, чем посвятить себя заботе о детях. Исследования разных культурных вариантов материнства в современном обществе также свидетельствуют о влиянии имеющихся моделей семьи, детства и ценностей, принятых в данной культуре на отношение к деторождению:
Большой интерес представляет приведенное в этих работах сравнение распределения материнских функций в разных культурах, материнского поведения и отношения к ребенку, которые обеспечивают формирование необходимых в данной культуре личностных качеств (например, особенности когнитивной и эмоциональной сферы, качества привязанности, особенностей переживания успеха и неудачи в достижении цели).
ОНТОГЕНЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ
АДАПТИВНОСТИ К СОСТОЯНИЮ БЕРЕМЕННОСТИ.
Считается, что особенности материнского отношения определяются не только культурным и социальным статусом женщины, но и ее собственной психической историей до и после рождения.
C. Trevarthen считает, что компетентное поведение матери в распознавании эмоционального состояния своего ребенка достигает зрелости лишь после пути развития, который она проделывает в детстве и подростковом возрасте (цит. по [82], с. 28). Разными авторами выделяются этапы развития материнства (как варианта родительства) от планирования до реализации в первом и втором поколениях, этапы беременности, связь беременности с развитием личности, беременность как стадия развития материнства. В течение онтогенеза некоторые виды опыта: взаимоотношения с собственной матерью, контакты с младенцами и возникновении и интереса к ним в детстве, интерпретация материнства в связи с супружеством и половой сферой, а также конкретный опыт взаимодействия с детьми, имеющими определенные особенности (травмы, физические недостатки, слабоумие)влияют на содержание отношения матери к ребенку, к своей материнской роли и на интерпретацию своих переживаний по поводу материнства (И. А. Захаров, С. Ю. Мещерякова, Г. В. Скобло и Л. Л. Баз, Г. Г. Филиппова, W. Miller).
Индивидуальный онтогенез материнства проходит несколько этапов, в процессе которых осуществляется естественная психологическая адаптация женщины к материнской роли. Одним из важнейших считается период беременности, содержание которого определяется изменениями самосознания женщины, направленными на принятие новой социальной роли и формирование чувства привязанности к ребенку.
В. И. Брутман [17] выделяет ряд основных этапов беременности. Первый этап – фаза преднастройки (до беременности – формирование матрицы родительского поведения в онтогенезе); второй этап – фаза первичного телесного опыте (интрацептивный опыт во время шевеления и в период после родов). В отмеченных исследованиях есть обращение к онтогенетическим факторам развития материнской сферы женщины, но нет анализа содержания и механизмов этого развития.
АДАПТАЦИЯ В РУСЛЕ ПСИХОСОМАТИЧЕСКОГО И
ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКОГО ПОДХОДОВ.
В классическом труде Т. Парсона «Социальная система» (цит. по [15]) разработано представление о болезни, как специфическом типе социальной девиации, изменяющей отношения с окружающими. Автор рассматривает заболевание или отклонение от привычной нормы как динамичный процесс, характеризующийся развитием и сменой качественно различных этапов, выработкой оптимальных типов поведения на основе принимаемых решений.
Говоря о психофизиологических основах поведенческих моделей, принято ссылаться на классические труды И. П. Павлова и У. Кэннона (Cannon). По Кэннону человек находится в готовности переживания, которая позволяет ему опознавать определенные события как экстремальные. Эта готовность к переживанию превращается в готовность к физическим действиям. При этом для появления сопутствующих телесных реакций не имеет значения, идет ли речь о ложном истолковании. С точки зрения нейрофизиологов каждая экстремальная ситуация ведет к активации гипоталамуса, который запускает защитные механизмы на двигательном, висцеральном и нейрогормональном уровнях.
В связи с результатами У. Кэннона, Г. Селье описал патогенез стресса, расширивший данные Кэннона понятием адаптационного синдрома.
Ф. Александер [3, с. 63] предложил обширную и связную теорию объяснения психосоматических связей. Под психосоматическим подходом он понимал «одновременное и скоординированное использование соматических и психологических методов и представлений».