Нетрудно подметить, что объекты интуитивного мышления представляют собой вещи-оригиналы. Правда, это только в предельном случае. Вообще говоря, такими объектами могут быть и изобразительные модели оригиналов. Однако и здесь данные модели выступают не в специфической для них функции, не как собственно модели, но в функции оригиналов — как вещи. (Ведь можно все-таки перенести один из членов уравнения по другую сторону знака равенства вопреки законам математики!) Объекты логического мышления — модели в собственном смысле слова — знаковые, символические.
Что можно сказать о процессах интуитивного и логического мышления? Процесс интуитивного мышления неосознаваем. Он слит с продуктом. Способы интуитивных действий на уровне интуиции не выявляются. Процесс логического мышления, например дедуктивное умозаключение, осознан, расчленен с продуктом — способы действий выявлены и превращены в операции.
В чем своеобразие продуктов действий в отмечешных пределах?
Продукты интуитивных действий на полюсе объекта, т. е. объективно выраженные, опредмеченные, не могут противоречить объективной логике вещей: они непосредственно контролируются вещами. Например, перенося стул в обычных условиях, скажем, не в условиях пребывания в космосе, мы не можем оставить его висящим в воздухе, что легко осуществимо, если мы станем вычерчивать траекторию его перемещения на бумаге, т. е. будем манипулировать стулом в модельном плане. Стул-оригинал немедленно “поправит” наше действие, если мы вздумаем опустить его в воздухе.
Однако оценка продукта интуитивных действий субъективна. Она определяется его отношением к потребности, установке, мотиву и осуществляется эмоционально. Отсюда возникает возможность расхождения объективной и субъективной шкал оценок. Например, объективно ценное преобразование может не соответствовать установке, потребности, может быть не нужным. Тогда оно будет отброшено, и задача останется нерешенной.
Непосредственная оценка продукта логического мышления объективна. Это следует уже из того, что она осуществляется системой исторически выработанных обществом логических правил: что логически правильно, то ценно. Эмоциональная оценка здесь почти отсутствует, так как место потребности, установки занимает ее знаковая модель — символическая цель. (Отметим, что цель имеет знаковую природу, конечно, лишь в пределе. Помимо предельных случаев она может выражаться и представлением.) Конечно, логическая оценка объективна лишь относительно человека, решающего задачу: эта оценка — не следствие его произвола, она опирается на законы, “утвержденные человечеством”. Вместе с тем “утвержденную человечеством” логику мы называем субъективной диалектикой в отличие от диалектики объективной, диалектики природы.
Зная, что наша субъективная логика всегда ограниченна, нетрудно заметить, что отсутствие непосредственного контроля со стороны вещей-оригиналов создает на логическом пределе возможность нарушения законов объективной логики.
Дискурсивное мышление есть единство интуитивного и логического. Организация этого единства включает в себя иерархию плавно переходящих один в другой структурных уровней, представляющих собой трансформированные этапы описанного нами развития. Данные структурные уровни и превращаются в ситуациях творческих задач в функциональные ступени решения.
Первый уровень наиболее интуитивен. На линии, символизирующей данный уровень, лежит основание треугольника, изображающего объективный контроль и субъективную оценку. Вершина этого треугольника упирается в линию, символизирующую пятый уровень. Роль непосредственного объективного контроля и субъективной оценки затухает по мере подъема по структурным уровням организации дискурсивного мышления.
Пятый уровень наиболее логичен. К линии, символизирующей данный уровень, примыкает основание треугольника, изображающего субъективный контроль и объективную оценку. Вершина этого треугольника упирается в линию первого этапа. Роль субъективного контроля и объективной оценки гаснет по мере снижения по структурным уровням организации дискурсивного мышления.
В случаях, когда для решения задачи в опыте человека имеются готовые логические программы, решение их протекает на пятом уровне и не сопровождается сдвигами в эмоциональных показателях. Это экспериментально доказано, например, для выполнения достаточно сложных, незнакомых испытуемому счетных операций. Аналогичное наблюдается и на начальных стадиях решения творческих задач, когда человек прилагает к ним готовые логические программы, создавая тем самым исходный неверный замысел. Неадекватность таких программ (субъективная логика не подтверждается практикой) превращает задачу в творческую. Решение ее теперь возможно лишь с помощью интуиции. Это очевидно: мы исчерпали все свои знания, но все же задача не решена, подсказать ее решение нам могут только сами вещи. Организация деятельности человека смещается на нижние структурные уровни (и это очевидно: попробуйте, например, мысленно решить достаточно сложную проволочную головоломку). Здесь очень важно, какая при этом смещении возникает установка — отвечающая объективной шкале ценностей или нет. В ходе деятельности, направляемой вначале исходным логическим замыслом, формируется интуитивная модель ситуации, приводящая в удачных случаях к интуитивному решению.
“Удачные случаи” подробно исследованы нами и описаны в книге “Психология творческого мышления” и др. Решающая роль в этих случаях принадлежит побочным продуктам действия, т. е. тем элементам результата действия, которые не отвечают цели, а навязываются самими предметами, в преобразованиях которых мы ищем осуществление своей цели. Процесс интуитивного поиска не осознается. Осознаются лишь его продукты, удовлетворяющие имеющейся у нас потребности. Поэтому интуитивное решение и выступает как неожиданное, как то, что называли “озарением”, “инсайтом” и т. п.
Интуитивное решение всегда предшествует логическому. Этот феномен давно известен психологии творчества, хотя и оставался до сих пор непонятным. Нам он теперь ясен: иначе и не может быть, так как логическое решение возникает лишь на базе интуитивного, когда задача фактически уже решена. Логическое решение побуждается потребностью передать интуитивно найденное другому человеку, обосновать, доказать, использовать для решения более сложной однотипной задачи и т. п. Здесь-то и возникает необходимость выразить решение в языке, “оречевить” его, а иногда формализовать, иначе говоря, оформить логически.
Развернем характеристику этого механизма еще раз в несколько ином ракурсе. Обратимся сначала к традиционной психологии творческого мышления. Здесь ведущее место принадлежит проблеме “этапов творческого процесса” — стремлению выявить последовательность узловых моментов этого процесса и увидеть в ней его механизм. В более раннем периоде такое выявление опиралось на различия чувственных оттенков, сопровождающих творческий процесс, особое внимание уделялось бессознательной работе. Однако механизм бессознательной работы обычно относился здесь к “мировым загадкам”.
Более поздний тип схем сложился в итоге отказа не только от поисков механизма бессознательной работы, но и от признания ее как факта. Схемы стали “более строгими”, “более объективными” и приобрели, примерно, такой вид:
1. Осознание проблемы: а) возникновение проблемы, б) понимание наличных фактов, в) постановка вопроса;
2. Разрешение проблемы: а) выработка гипотезы, б) развитие решения, в) вскрытие принципа, г) выработка суждения, фиксирующего решение;
3. Проверка решения.
Данная шкала, действительно, может успешно применяться для описания хода решения сложной познавательной задачи. Но дело в том, что психологический акт мышления не совпадает с решением такой задачи.
Системно-структурный подход обнаруживает, что не только общественное, но даже индивидуальное познание нельзя объяснить, опираясь лишь на психологические закономерности,— познание нельзя психологизировать, сводить к психической деятельности.
Познавательная деятельность человека — это конкретная деятель” ность. Психология как абстрактная наука изучает лишь один из структурных уровней ее организации. Поэтому, если мы оставим за понятием “мышление” психологический смысл, его нельзя будет отождествлять с понятием “познание”, так как “мышление” будет в таком случае отображать лишь один из структурных уровней организации познания, его психологический механизм.
Познание, повторяю, один из конкретных видов деятельности. Оно порождается определенной потребностью — познавательной,— потребностью в получении новых знаний. Мышление же не привязано жестко к какому-либо одному виду конкретной потребности. Оно включается в деятельности самых разных видов и связывается с различными видами потребностей. Общая особенность таких конкретных деятельностей состоит в том, что все они направлены па творческое преобразование той или иной ситуации.
Рассмотренные нами традиционные “этапы творческой деятельности” есть этапы хода познавательной деятельности. Результат каждого из этапов специфичен лишь своей логической характеристикой или местом в ходе конкретной познавательной деятельности, т. е. тем, что еще не раскрывает психологической специфики решения творческой задачи. Этапы познавательной деятельности не совпадают с этапами творческого мышления. Содержание каждого из этапов познавательной деятельности может представлять особую задачу творческого мышления.