«Направляющая фикция», идея – цель, о которой говорит Адлер, служит защитным бастионом и командным пунктом, с которого систематически ведется невротическое «наступление». Читая Адлера, мы видим, как превращаются в невротическую защиту психические акцентуации, дефекты и слабости человека, включенные в прототип личности. Это, например, обесценивание окружающего мира, его девальвация, (мне ничто не интересно, мир не переделаешь, надеяться не на что и т. п. ); расширенное сомнение, не допускающее никакой веры, (никому и ничему нельзя доверять, самые блестящие умы ошибаются, познать истину невозможно, все может произойти); фанатическая уверенность, исключающая всякое сомнение, (что бы ни произошло, я всегда буду верить в своего Бога, свою партия, своего вождя и т. п.). Основой невротического характера могут стать также ревность, жестокость, бесстыдство, нарциссизм и многое другое.
Всякий человек найдет в себе хотя бы зародыши подобных «ходов» мысли и чувства. И это – еще одно подтверждение известной максимы о том, что наши недостатки – суть продолжение наших достоинств, что болезнь чаще всего есть гиперактивность или недоразвитость какой – то здоровой функции, а здоровье – уравновешенность процессов, каждый из которых в рамках целого организма важен и необходим, но способен развиваться в болезненную фикцию, если выходит из под контроля «социального чувства», изолируется от других функций.
Причины ошибочной, невротической компенсации следует, по Адлеру, искать в детстве, в его неблагоприятных ситуациях. Их Адлер определяет три.
Во – первых, врожденное несовершенство органов, приводящее к недомоганию, психической перегрузке. В особенности, оно будет патогенным в том случае, когда ребенка за его врожденный дефект унижали, наказывали или насмехались над ним. Такие дети, как правило, теряют уверенность в себе, не имеют надежды, интереса к людям, учебе, работе, исключают для себя возможность брака и т. д.
Второй тип потенциального невротика – избалованный ребенок. Он привык жить при избытке ласки и заботы, сделался эгоистичным, капризным. Он не способен к терпению, равноправному сотрудничеству, может только брать, но не давать. Когда он попадает в новое окружение, где его уже не считают кумиром, он теряется, считает себя обиженным, хочет отомстить, добиться господства, стать первым. Если к тому же он умен или имеет высоких покровителей, то добивается своего и становится тираном. Если же на пути к цели его разоблачают, он занимает позицию «глухой обороны» и живет в постоянной конфронтации со своим окружением, считая всех людей лицемерами, не имея ни с кем теплых и доверительных отношений.
Третий тип – пренебрегаемый ребенок. Он никогда не знал, что такое любовь, душевная близость, откровенный и серьезный разговор об интимных жизненных проблемах. Люди были холодны к нему. Он думает, что они всегда будут холодны, что доверять никому нельзя. Сам он не способен к любви и дружбе, и думает, что их вообще не существует. Конечно, вряд ли найдется ребенок, которым все и всегда пренебрегали. И хотя родительской, особенно материнской заботы и любви ничем нельзя заменить, все – таки даже у самого пренебрегаемого ребенка могут возникнуть импульсы к любви, доверию, интерес к другому человеку. Но все эти способности должны постоянно тренироваться, иначе они угаснут – даже у тех, кто в детстве получил достаточно большую «порцию любви».
Кроме этих распространенных ситуаций, может быть множество других, в которых благоприятные и неблагоприятные факторы смешаны в разных пропорциях. «Чистых» ситуаций не бывает. Исход ситуации не предрешен. Очень многое в судьбе человека зависит от темперамента, воображения, счастливого случая, наконец. Конечно, даже тот, чей «старт» был неблагоприятен, может, опираясь на здравый смысл, развить качества, которых ему недостает.
Оценивая характер европейского человека, Адлер считает, что многие люди не справляются со своими проблемами и формируют ошибочный стиль жизни. Они не могут найти оптимальную профессию, создать хорошую семью, поддерживать дружеские отношения с людьми.
Причину широко распространенного невротизма он видит в изъянах европейской цивилизации, которая культивирует индивидуализм, отвлеченные принципы возводит в ранг жизненных ценностей. Фрейдовскую «отвлеченную» теорию сексуальности Адлер называет «насилием над разумом», «фикцией самого дурного свойства». Фрейд взял за основу своей тории, считает Адлер, побочный «эротический обертон», который имеется во всех словах, обозначающих социальную связь: любовь к родителям, любовь к детям, любовь к Отечеству, любовь к профессии, супружеская любовь, любовь к самому себе. Во всех этих случаях речь идет о модификациях социального чувства, большинство из которых не имеет никакого отношения к сексуальности. И еще более нелепо видеть проявление сексуальности в характерных для европейской культуры невротических символах, которые навязываются молодым людям. Это «мужественность», (как будто «женственность» есть нечто недостойное), «чувство сверхбытия» (сверхчеловека, того, кто «играет большими задачами», испытывает желание повелевать миром). «Воля к власти», уже разоблаченная Ницше и Шопенгауэром, как основная установка европейского характера легко превращается в невротическую фикцию. Механизм любого невроза включает в себя борьбу за господство, преодоление какого – то ограничения. Оздоровление цивилизации Адлер связывает с культивацией «социального чувства».
3.3.Социальное чувство.
В отличие от теоретиков, которые думают, что человек от природы – эгоист, а общество – есть продукт договора или взаимодействия между полноправными и суверенными личностями, Адлер считает, что личность, скорее, фиктивное понятие, возникающее в результате перекрестной оценки индивида им самим и его окружением. Личность – это развитое социальное чувство. Личностный идеал – фикция, а не реальный план жизни. Адлер отмечает и положительную роль личностного идеала. Последний есть «антиципация», «предвосхищение», «маршальский жезл в ранце маленького солдата», «кредит, который востребован примитивным чувством неполноценности, чтобы выстроить общественное жилище». Личность вырабатывает черты характера, востребуемые идеалом, «фиктивной целью». И если она сумеет затем удачно «расставить» эти черты в реальном пространстве своих общественных действий, можно считать, что личностный идеал выполнил свою роль.
Но нельзя не видеть и опасность этой фикции. Если человек подчеркивает, что у него есть идеал, часто говорит о нем, его уже можно считать невротиком. Но даже тот, кто не говорит ни о каком идеале, нередко скрытно и настойчиво проводит его в жизнь. С какой целью? Прежде всего, чтобы измерять, взвешивать преимущество других и, обесценивая их, возвышать себя. А чтобы взаимоотношения при этом не нарушались, личностный вклад маскируется «антификциями», выступает в виде подчеркнутой гражданственности, патриотизма, готовности терпеть тяготы вместе со всеми, ничем не выделяться, довольствоваться малым.
В согласовании общеевропейской цивилизационной идеи – «воли к власти» с индивидуальными антификциями Адлер видит «триумф человеческого остроумия». Человек утверждает себя, «блистая скромностью, побеждая смирением, укрощая других своей добродетелью». Таким образом, «невротические трюки» обеспечивают гражданское единение, доверие. В этом их польза. Психическое здоровье есть в большинстве случаев уравновешенность «личностных фикций» и «социальных антификций».
Что же такое «социальное чувство» и как его воспитывать?
Социальность, согласно Адлеру, естественная форма жизни человека. Все люди чувствуют себя неадекватными в каких – то ситуациях, каждый бывает придавлен трудностями жизни и не в состоянии справиться с ними «один на один». Поэтому самым сильным стремлением человека всегда было стремление объединяться в группы, быть членом общества. Даже на примере животных мы видим, что слабые особи, сбиваясь в стадо, способны защититься от сильных. Человек биологически слаб, и в этом первопричина социальной жизни.
Вторая причина социальности– неравенство людей, тот факт, что многие не способны выжить в изоляции. Недостатки индивида вызывают потребность в других людях, благодаря этой нужде появляются социальные изобретения. Взять, например, язык. Он возникает, как средство привлечь внимание других. Умственные и языковые способности развиваются, на первый взгляд, как индивидуальные. На самом деле, развитие личности в изоляции – невозможно. Развиваясь при недостатке контактов, язык, ум, чувства человека слабеют. Больные, невротики и преступники – это все люди, не получившие от общества стимулов к развитию, понимание которых ограничено их частным языком. Им неинтересны история, социальные институты, чужие культуры. Только благодаря постоянной коррекции со стороны общества личность развивается нормально, а всякая «депривация», то есть лишение человека возможности пользоваться общественными благами, ведет к усилению чувства неполноценности и невротизму.