проявлений радиационного воздействия в постсобытийный период жизни. В
последующем периоде после работы на ЧАЭС ликвидаторы с PTSD: 1) чаще
используют возможность обсудить свое здоровье, актуализируя тяжесть своих
прошлых переживаний; 2) их чаще беспокоят мысли о возможном проявлении
негативных последствий радиационного воздействия, что заставляет их чаще
консультироваться с врачами.
Ликвидаторы с PTSD чаще, чем остальные, наблюдали радиационный
травматизм окружающих людей (следы лучевых ожогов кожи, обмороки,
кровотечения, головные боли и пр.). В целом данные исследования показывают
ведущую роль субъективно-личностного фактора в возникновении и особенностях
переживания травматического стресса РО.
Обсуждая результаты проведенного исследования, можно говорить о
следующем. Условия деятельности по ликвидации последствий аварии относятся,
согласно имеющимся в психологической науке представлениям, к экстремальным.
Основным стрессогенным фактором среди них является угроза жизни и здоровью
(из-за радиационной опасности).
Это позволяет отнести участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС
к регистру травматических ситуаций и, следовательно, предполагать, что
ликвидаторы переживали во время пребывания в аварийной зоне травматический
стресс. Основные стрессогенные факторы были "невидимы", они воспринимались,
оценивались и осознавались неотчетливо; ликвидаторы находились в
травматической ситуации достаточно долго, (большинство ликвидаторов были в
Чернобыле от месяца до двух, небольшая часть до полугода), чтобы могли
включиться механизмы кумулятивного действия стресса.
Перечисленные факторы, а также другие, зачастую экстремальные,
события, которые возникали в процессе выполнения ликвидационных работ в
силу специфичности условий в аварийной зоне, могут быть обозначены как
первичные стрессогенные факторы. По возвращении из Чернобыля ликвидаторы
стали подвергаться действию вторичных стрессогенных факторов. Особо важное
место среди них занимает уже упомянутый "информационный" фактор. Как
показывают результаты наших и других исследований, большинство ликвидаторов
во время работы в Чернобыле либо вообще не были осведомлены о действии
радиации, либо их знания были искаженными и недостаточными. Тем более, что
масштабы аварии в то время скрывались.
Наступившие вскоре резкие изменения в социально-политической
обстановке в обществе способствовали появлению в средствах массовой
информации обширного потока материалов об истинных масштабах аварии и о
вредоносных последствиях радиационного облучения. Эта информация выступила
в качестве основного вторичного стрессогенного фактора, который оказал и
продолжает оказывать психотравмирующее действие.
Кроме этого можно выделить еще ряд вторичных стрессогенных факторов:
1) ухудшение здоровья, которое по механизму формированияпостстрессовых
состояний субъективно связывается, в первую очередь, с участием в
дезактивационных работах; 2) переживание угрозы развития лучевой болезни и,
как следствие, предполагаемое сокращение продолжительности жизни; 3)
повышение тревожности в условиях производства в связи с переоценкой
возможности травмирования, оценкой возможности возникновения аварийных
ситуаций и значения их последствий; 4) психологические семейные проблемы,
связанные с деторождением.
Клинико-психологический анализ отдельных историй жизни, а также те
данные, которые были получены в процессе психокоррекционной работы,
подтверждают значение вторичных стрессогенных факторов в этиологии PTSD.
Все это позволило нам выдвинуть предположение о том , что механизм
развития PTSD при действии "невидимого" стресса радиационной опасности
отличается от аналогичного механизма в случае явно воспринимаемого,
событийно наполненного стресса, возникающего, например, при участии в
боевых действиях, катастрофах и т.д. И основное различие лежит в плоскости
обсуждения уровней восприятия и интериоризации травматического переживания.
Как показано в результатах данного исследования, воздействие угрозы
радиационного поражения базируется, во-первых, на рациональном знании о
возможных неблагоприятных последствиях такого воздействия, то есть на
субъективном факторе личности, а во-вторых, на эмоциональных переживаниях,
которые, как показывают наши данные, носят отрицательный характе и также
обусловлены особенностями личностной структуры.
При этом уровень осознания травматичности воздействия угрозы
радиационного поражения при всей его вариативности в целом, как показали
результаты нашего исследования, невысок. Травматичность же этого действия
убедительно подтверждается вышеизложенными данными. Это заставляет
предполагать, что ведущая роль в восприятии и переживании основного
стрессогенного фактора - угрозы жизни из-за возможности радиационного
поражения - отводится неосозноваемому уровню психики субъекта.
Уровень осознанности воздействия повышается под воздействием
вторичного, информационного, фактора. Это происходит по мере того, как в
постсобытийный период ликвидатор расширяет круг рационального знания о
действии радиации на организм человека. Расширение знания не всегда ведет к
его адекватности, его восприятие по-прежнему опосредовано
индивидуально-личностными, интеллектуальными и эмоциональными
особенностями, и их качественное своеобразие определяет либо формирование
посттравматического расстройства, либо развитие механизмов совладания с
последствиями травматического воздействия.
Следует еще раз подчеркнуть, что диагностирование посттравматического
расстройства, предполагающего наличие травмы в структуре психики,
происходит с помощью специально подобранного комплекса
клинико-психологичеких методик, сам же субъект , как правило, не осознает
связи симптомов своего состояния с травматическим воздействием. При этом
воздействие психической травмы происходит двумя основными путями: либо это
постоянные навязчивые мысли и переживания о травмировавшем событии, либо
старательное их избегание. И в том, и в другом случае "черная дыра травмы",
по образному выражению одного из американских исследователей PTSD-синдрома
Р.Питмана [12, c. 182-189], с неотвратимостью притягивает к себе все мысли
и чувства субъекта. Отсюда очевидна основная задача психологической
коррекции - помочь таким лицам осознать причинно-следственную связь
симптомов страдания с травматическим переживанием и далее постараться
интегрировать сознание субъекта.
ЗАДАЧА ПСИХОЛОГИИ
1. Два определения понятия психологии преобладают в истории этой
науки. Согласно одному, психология есть "наука о душе": психические
процессы трактуются как явления, из рассмотрения которых можно
делать выводы о сущности лежащей в их основе метафизической душевной
субстанции. Согласно другому, психология есть "наука внутреннего
опыта". Согласно этому определению, психические процессы
принадлежать особого рода опыту, который отличается прежде всего
тем, что его предметы даны "самонаблюдению" или, как называют это
последнее, в противоположность восприятию через внешние чувства,
"внутреннему" чувству.
Однако ни одно из этих определений не удовлетворяет современной
научной точки зрения. Первое, метафизические, определение
соответствует тому состоянию, в котором психология находилась долее,
чем другие области человеческого знания, но которое и для нее отошло
теперь окончательно в прошлое, после того как она развилась в
эмпирическую дисциплину, работающую своеобразными методами, и после
того как "науки о духе" признаны были самостоятельною,
противостоящею естественным наукам отраслью познания, требующею в
качестве своей общей основы самостоятельной, не зависящей от
метафизических теорий, психологии.
Второе, эмпирическое определение, видящее в психологии "науку
внутреннего опыта", недостаточно потому, что оно может поддерживать
то ошибочное мнение, будто бы этот внутренний опыт имеет дело с
предметами, во всем отличными от предметов так называемого "внешнего
опыта". Однако, с одной стороны, существуют действительно содержания
опыта, которые, составляя предмет психологического исследования, не
встречаются в тоже время среди объектов и процессов того опыта,
изучением которого занимается естествознание; таковы наши чувства,
аффекты, волевые решения. Но, с другой стороны, нет ни одного
явления природы, которое с нисколько измененной точки зрения не
могло бы быть предметом психологического исследования. Камень,
растение, тон, солнечный луч составляют, как явления природы,
предмет минералогии, ботаники, физики и т. д. Но поскольку эти
явления природы суть в то же время представления в нас, они кроме
того служат предметом психологии, которая стремится дат отчет в
способе возникновения этих представлений и выяснить отношения их к
другим представлениям, а также и к чувствам, движениям воли и
другим, процессам, которые не относятся нами к свойствам внешних
предметов. "Внутреннего чувства", которое можно было бы
противопоставлять, как орган психического восприятия, внешним
чувствам - как органам естествознания, вообще не существует,
следовательно, представления, свойства которых стремится исследовать
психология, совершенно те же самые, от которых отправляется
естествознание; а субъективные движения, которые оставляются без