Эстетизация ритуальной формы самоубийства на Востоке в средневековой Японии в форме сэппуку (харакири) и в Индии в форма сати (самоубийство вдов) имело, вероятнее всего, решающее значение для исполнения самого акта. В Индии вдове-самоубийце оказывались божественные почести, она канонизировалась на пороге "самовольного" ухода из жизни, в Японии же в период позднего средневековья дело доходило до дуэлей в форме самоубийства в стремлении благородных воинов быть достойнее "достойного". Внушение и подражание, безусловно, играли значительную роль в этой форма обезличенного суицида.
В конце нашего века интенсивность суицида в форме "эпидемий" нарастает, что обнаруживает не только существование индивидуально-личностных корней этого феномена, но и ставит перед исследователем о чем уже ранее говорилось в статье, проблему усугубляющих явление массового самоубийства условий, однако при этом необходимо учитывать специфику влияния на современное человечество искусственно созданною среды его обитания, которое не ограничивается только преобладанием урбанистической культуры, нарастанием экологического дискомфорта, подменой традиционных религиозных форм поведения человека нетрадиционными, но включает в себя особого рода "гипнотизм" mass media всех возможных и даже, как сегодня представляется, невозможных формах проявления. Все чаще в публикациях современных философов возникает грустно-ироничное высказывание "я знаю, что ничего не знаю", и более всего, как и во времена Сократа, это относится к знанию человека о себе и прежде всего о своем сознании. Для анализа суицида этот момент имеет решающее значение.
Гетерогенность (раздвоенность, расщепленность) человеческого сознания - одна из видимых причин суицидального действия, что отмечал в своих трудах по психологии У.Джемс и многие его последователи, но визуальная разноплановость восприятия мира современным человеком, этот далеко не исследованный психологами феномен, может выступить в роли опасного провокатора именно такого рода состояний сознания. В каком-то смысле "всеядный зритель" (как впрочем, и читатель, и слушатель) представляет серьезную опасность для самого себя В одном из романов Ч.Диккенса есть заучившийся герой, вобравший в себя столько учебной информации, что разум его не выдержал этого перенасыщения "духовной" пищей и вернулся в состояние полного младенческого неведения, локковской tabula rasa. Следующей ступенью такой "прочистки мозгов" может выступить состояние раздвоенности сознания, чреватое бунтом личности против собственной природы, требующий осмысленности существования при одновременном лишении ею же индивидуального бытия какого бы то ни было смысла.
Давление на человеческое сознание в век технического прогресса осуществляется с потрясающим воображение динамизмом и напором со стороны самых разных технических средств. Компьютерные игры снимают понятие греха о представления ребенка о возможности убийства человека человеком. Кинематограф давно перестал быть "великим немым": растиражированный во множестве видеопленок, он становится похожим на картофельные чипсы, от которых нельзя оторваться, пока не доешь до конца. Влияние телесериалов на наивное сознание не столь опасно, как изобилие некрофильской информации, которой пестрят политические новости. Нельзя сказать, что такого рода информация есть прерогатива одной страны, хотя, безусловно, она опаснее для народов тех стран, которые оказались в ситуация "переоценки всех ценностей".
Уже в 1923 году А.Ф.Кони предупреждал об опасности сюжетов, эстетизирующих суицид, в какой бы форме передачи информации это ни было выражено. Эстетизация суицида, как и любой некрофильский сюжет на экране, в детективном романе, радиопостановке, на картридже детской игры не может стать непосредственной причиной сознательного самоубийства, но "последней каплей", повлиявшей на решение жертвы самонасилия может и становится. Статистически этот момент невозможно зафиксировать, хотя понятие "последней капли" в суицидологии имеет серьезный психологический подтекст. Хорошо известное философам утверждение Гераклита Эфесского о том, что "миром правит молния", можно интерпретировать в пределах затрагиваемых проблем: в суициде все решает неуловимое мгновение - вспышка молнии в сознании: "за" или "против" продолжения жизни.
Совершенно очевидно, что никакая цензура, запреты извне, если они не решили этого в прошлые времена, не решат этой проблемы "заблуждений разума" и теперь. Если согласиться с парадоксальной мыслью И.Т.Касавяна, составителя сборника "Заблуждающихся разум", что "чем более совершенен разум, тем более подвержен он заблуждению" (3., С.7),если честно признать, что интерес к запретным, с точки зрения И.Канта, апориям (антиномиям), поиску к их разрешению, не иссяк и но сей день, то придется признать неизбежность такого константного сосуществования светлых и темных сторон нашего сознания.
Например, одна газетная статья, в которой журналист брал интервью у популярного сегодня создателя детективных романов Н.Псурцева, так и называлась: "Криминальные роман - лучшая прививка от тяги к насилию", а, если посмотреть содержательную направленность сюжетов фильмов, включенных в телевизионную программу, хотя бы за один день, то преобладание некрофильства в них станет тем более очевидным. Не стану оспаривать терапевтического эффекта от просмотра и чтения танатологических окрашенных сюжетов по русской пословице: "клин - клином вышибается", - однако хотелось бы обратить внимание на особенность влияния такой информации на неустоявшуюся психику подростков, а также людей, подверженных различным неврозам, что может в век "психических эпидемий" представлять опасность не только для самих реципиентов, но и для всего человеческого сообщества.
"Человек помоги себе сам" - фраза из произведений И.И.Мечникова по геронтологии может прозвучать совсем не столь цинично, как кажется на первый взгляд, если учитывать, что не только физическое, но и духовное здоровье каждого из нас в большой степени зависит от усилий индивидуальной воли, а не только от атакующей нас "очеловеченной", но бесчеловечной среды. Видимо, противостояние человека собственной искусственно созданной среде обитания должно привести его к отказу от проблематичного диалога с сотворенным наукой Франкенштейном техники, погружающего личность навечно в сферу "ман", к попыткам возврата человечества к истокам гуманитарной цивилизации, не знавшей пропастей "отчуждения" человека от мира, хорошо известных нам теперь.
Для западно-ориентированной цивилизации возврат в недра гуманитарно окрашенной культуры означает возврат к истокам первоначальных христианских ценностей, что совершенно не оригинально, но, видимо, необходимо. Эразм Роттердамский в 16 веке не только знаменит "свежестью" трактовки "философии Христа", но и написанием работы "Похвала глупости" (1509-1511гг.); на исходе XX столетия человечество оказалось вновь на пороге подобных открытий по гегелевскому закону отрицания-снятия.
СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЕ
И ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ
ФЕНОМЕНА СУИЦИДА
На исходе веков человечество в который раз задается проблемой quo vadis. Социальный позитив оказывается возможным в теории, но, как правило, мало вероятным на практике. Антилогика истории фиксируема проще любой исторической логики. Какой-нибудь добропорядочный социолог-интеллектуал по-прежнему производит впечатление если не наивного, то, по крайней мере, утопически мыслящего чудака, оторванного от современных реалий общественной жизни, наподобие сумасшедшего "дока" из американского фильма "Назад в будущее". Экзистенциально поставленная проблема несоответствия человека миру, мира человеку приобретает черты глобальности. На таком социальном фоне стоит ли удивляться помолодению суицида, интенсивности его роста и всеохватывающему характеру "черного феномена", вовлекающего в свой круг не только мыслящие существа, но и "неразумных" животных. Думаю, что все-таки удивляться стоит, необходимо, ведь даже от такого рода удивления рождается философия.