Отмечается также, что ничтожная сделка порождает субъективное гражданское право заинтересованного лица требовать от суда признания отсутствия регулятивных прав и обязанностей, на установление которых была направлена сделка, и корреспондирующую ему материально-правовую обязанность суда признать несуществование указанных прав и обязанностей[169] .
Не можем согласиться с тем, что указанные право и обязанность являются материально-правовыми. Суд в данном случае не является субъектом гражданских правоотношений. Как юридическое лицо он может являться является их участником, например, покупая стулья для судебных заседаний. Между тем отношения, которые возникают между стороной по недействительному договору и судом, носят иной характер. Они не являются ни имущественно-стоимостными, ни личными неимущественными, а следовательно, не входят в предмет гражданско-правового регулирования.
Соответственно и метод, применяемый при регулировании этих отношений, отличен от метода гражданского права - метода юридического равенства сторон[170] . Право и обязанность в данном случае являются элементами процессуального, а не материального правоотношения.
Таким образом, следует прийти к выводу о том, что неисполненный ничтожный консенсуальный договор, по общему правилу, не порождает никаких гражданско-правовых последствий и в силу этого юридическим фактом не является. Так, например, при заключении договора купли-продажи лицом, признанным недееспособным вследствие психического расстройства (ст. 171 ГК), не наступает никаких правовых последствий: ни положительных, ни «отрицательных». Исключением является случай, когда такой договор порождает обязанность одной стороны возместить реальный ущерб, причиненный таким договором другой стороне[171] .
Иная ситуация возникает, если такой договор исполнен. При рассмотрении консенсуального договора необходимо различать два взаимосвязанных, но различных факта: сделку и исполнение прав и обязанностей, которые возникли (действительная сделка) или должны были возникнуть (недействительная сделка) в результате ее совершения. Действительный консенсуальный договор как юридический факт порождает обязательственное правоотношение. Исполнение обязательства является правопрекращающим юридическим фактом, «то есть таким фактом, с наличием которого закон связывает прекращение обязательственно-правовой связи между кредитором и должником»[172] , и само является сделкой[173] .
При недействительности договора как сама сделка, так и действия по ее исполнению, имеют совершенно иное значение. Последствия недействительности, предусмотренные главой 9 ГК, наступают потому, что произведено не любое неосновательное предоставление, а исполнение по недействительному договору. Неосновательное предоставление может иметь место и в случае, когда никакого договора между сторонами нет, и будут применяться правила о возврате неосновательно полученного. Однако возврат полученного другой стороне, осуществляемый обеими сторонами недействительной сделки, - реституция (п. 2 ст. 167 ГК) - возможен, только если установлено, что исполнена недействительная сделка, а не произведено любое неосновательное предоставление[174] .
Даже если специфическая природа реституции требует доказательств, их наличие или отсутствие не может являться критерием определения того, является ли факт юридическим. Аргументы, обосновывающие отсутствие специфики у реституционных требований по сравнению с виндикацией и кондикцией[175] , не могут служить подтверждением того, что такое специфическое средство защиты гражданских прав не предусмотрел законодатель, даже если это является ошибочным. Так, в соответствии со ст.1103 ГК правила об обязательствах из неосновательного обогащения к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке подлежат применению только субсидиарно. Это исключает рассмотрение реституционного требования как в чистом виде кондикционного. По этой причине применение последствий недействительности сделки названо самостоятельным способом защиты гражданских прав (ст. 12 ГК). Все это свидетельствует о том, что действующее законодательство не позволяет исключить недействительную сделку из основания возникновения реституционных последствий[176] .
То же самое можно сказать и относительно конфискационных санкций. Для применения последствий, предусмотренных ст. 169 ГК необходимо установить, что произведено предоставление именно по сделке, а также то, что лицо преследовало противоправную цель при ее совершении. Это обусловлено тем, что противоправная цель, как правило, связывается сторонами вовсе не с предоставлением. При осуществлении одного только предоставления без заключения договора будет очевидно, что оно неосновательно. Поэтому сторонам важно совершить сделку, которая внешне соответствует требованиям закона и будто бы порождает правовые последствия. Соответственно незаконным считается не только исполнение, но и само совершение такой сделки, а неблагоприятные правовые последствия закон связывает с целью, которая имела место при заключении договора. Поэтому само по себе предоставление без какого-либо, пусть и незаконного основания не позволит применить ст. 169 ГК. Так, взыскать в доход государства имущество, причитавшееся с неисполнившей сделку стороны в возмещение полученного ею, можно, только доказав наличие некого соглашения, отличного от самой передачи. В противном случае будет неясно, что же должно быть взыскано.
В случае применения ст. 179 ГК также будет учитываться противоправное поведение, совершенное именно в связи со сделкой. Так, если к лицу было применено насилие, но оно так и не заключило договор, а потом под влиянием того же насилия передало имущество другой стороне, конфискационные санкции на основании ст. 179 ГК применить нельзя. Для введения их в действие недостаточно неосновательного предоставления. Даже если произведенную передачу рассматривать как договор, конфискационные санкции применены быть не могут, так как передает только потерпевшая сторона. Для их применения требуется наличие договора, по которому имущество передается также виновной стороной. Особенно это касается случаев, когда в доход государства взыскивается причитавшееся в возмещение полученного, поскольку сделки по передаче в пользу потерпевшей стороны еще нет, но имущество должно быть взыскано в доход государства в соответствии с условиями соглашения.
Таким образом, для применения конфискационных санкций договор во многих случаях должен предполагать осуществление взаимообусловленного предоставления обеими сторонами. Соответственно, и рассматриваемые правила о конфискационных санкциях рассчитаны на то, что для их применения предоставление должно быть совершено на основании сделки.
Таким образом, если ничтожный договор исполнен, в основании возникновения последствий недействительности будет лежать юридический состав[177] : сама сделка и ее исполнение. Это касается как реституционных последствий, так и конфискационных санкций[178] . Данные факты неразрывно связаны друг с другом, а по отдельности не влекут соответствующих юридических последствий. Это и позволяет утверждать о наличии юридического состава, который является основанием возникновения последствий недействительности сделки. Последний по времени наступления факт не смог бы привести к правовым последствиям, если бы он не сочетался с другими фактами, указанными в норме права. Следовательно, все элементы юридического состава являются юридическими фактами[179] .
Применительно к ничтожному реальному договору передача имущества не может рассматриваться в качестве его исполнения. Она необходима для возникновения правовых последствий такого договора, в том числе и последствий недействительности. Причем одна передача также не может породить правовые последствия, поэтому и соглашение нельзя исключить их юридического состава. Таким образом, последствия недействительности по реальному договору возникают также из юридического состава: соглашения сторон и передачи имущества.
Что касается оспоримого договора, то до решения суда он порождает желаемые для сторон правовые последствия. Передача имущества является исполнением, совершенным в соответствии с возникшими правами и обязанностями (в консенсуальном договоре), или условием для вступления договора в силу (в реальном договоре[180] ). Решение суда о признании оспоримой сделки недействительной меняет правовое значение уже возникших юридических фактов, и они входят уже в иной юридический состав. Следовательно, если признан судом недействительным оспоримый договор, то юридическими фактами, вызывающим юридические последствия недействительности, будут соглашение сторон, предоставление в соответствии с ним и решение суда.
Законодатель предусмотрел дополнительное последствие недействительности договора - возмещение реального ущерба одной из сторон. Полагаем, что в основание возникновения данного последствия также будет входить недействительный договор. Положения, предусматривающие возмещение реального ущерба, не рассчитаны на ситуации, когда между сторонами договор вовсе не заключался.
Закон не устанавливает других ограничений для заключения договоров, кроме прямого запрещения. Поэтому теоретически круг видов заключаемых договоров может быть неограничен.
Существует немало случаев, когда вследствие не совсем четкого изложения условий заключенных договоров бывает затруднительно установить их действительное содержание, цель подлинный смысл или даже определить вид самого договора. Это вызывает споры между сторонами при исполнении таких договоров, в частности установлении прав и обязанностей, а также возложении ответственности за их нарушение. В подобных случаях закон наделяет судебные органы правом толкования договора, которое является новым для Гражданского кодекса.