Актуальные проблемы развития отечественного банкинга
С.Л.Ленкин, Академик РАЕН, д.э.н.
Курс на модернизацию и инновационное развитие России генерирует все возрастающий спрос со стороны реального сектора экономики страны на «длинные» и «дешевые» в сравнении с реальной инфляцией инвестиционные и кредитные финансовые ресурсы. К сожалению, слабая ресурсная база большинства российских банков сегодня не позволяет активно развивать долгосрочное инвестиционное кредитование и вынуждает бизнес - сообщество наращивать иностранные заимствования. По итогам 2010 года объем внешних обязательств российских резидентов (включая государство) составил 483 миллиарда долларов, увеличившись на 3, 4 процента. При этом если отечественные компании сократили его объем на процент, то банки увеличили на 12, 2 процента. По оценкам аналитиков такие системообразующие и базовые для России компании, как нефтегазовые и металлургические, в 2009 – 2010 годах большую часть задолженности имели перед нерезидентами, а российские банки предоставляли кредиты в основном для пополнения оборотного капитала и в незначительном объеме (на такие кредиты приходилось всего 8% кредитов российских банков)1. В этой связи проблема перевода банками РФ своих краткосрочных пассивов в долгосрочные активы имеет государственное значение и требует безотлагательного и кардинального решения.
Реальная политика Банка России, как и государственные антикризисные меры, пока направлены в основном на поддержку крупнейших российских сырьевых корпораций и банков с государственном участием в уставном капитале. Следует особо отметить, что, получая доход в долларах и евро и, напротив, осуществляя основные расходы в рублях, добывающие компании объективно заинтересованы в заниженном курсе российской валюты. Однако денежно – кредитная политика стерилизации и обесценивания рубля оказывает губительное воздействие на все другие, далеко не второстепенные для нормальной жизни общества сектора экономики. В международной практике такая пассивная политика центоробанков («сurrency board» или (CB), сконцентрированная только вокруг валютного курса, но не предполагающая активного управления процентными ставками и самостоятельного регулирования объема денег в экономике, давно известна и далеко не с самой лучшей стороны. Дело в том, что производителям высокотехнологичной продукции, с высокой долей добавленной стоимости, остро необходимо импортировать товары, производства и технологии, но дешевеющий рубль ведет к увеличению цены покупки, поскольку девальвация способствует росту цен (валютные резервы РФ в два раза превышают денежную базу), а страна испытывает постоянный дефицит денег в экономике. В результате кредитного голода, особенно малый и средний бизнес стагнирует в еще большей степени, чем до кризиса.
Отношение М2/ВВП РФ (коэффициент монетизации экономики) находится в районе 35%, при норме для развитых стран 80% и более. Инфляция в этой ситуации порождается не избытком денежной массы, а дороговизной кредита, то есть ее недостатком. Высокие кредитные ставки российские предприятия вынуждены закладывать в издержки, инициируя рост цен. По экспертным оценкам именно по этой причине у нас кредитный мультипликатор хуже, чем в Европе в 19-м веке, и хронически недомонетизированная экономика2. Известный экономист Михаил Хазин, задолго предвидевший современный кризис, прямо указывает на то, что российский кризис имеет очень слабое отношение к мировому: если второй вызван избытком капитала, то первый — жесточайшим его недостатком. Государство целенаправленно отказывалось от создания системы кредитования экономики, в результате чего доля кредита в ВВП в 90-е годы была ниже нормы в 20 раз, в 2000-е — в 5-6 раз3. Академик РАН Сергей Глазьев также отмечает: "В США на один доллар в резервах 25 долларов работает в экономике. В России наблюдается противоположная картина: у нас на 1 рубль в экономике приходится 3 "замороженных" рубля в резервах. Это пример того, как из механизма экономического роста можно сделать механизм торможения»4.
В итоге, те, кто может занимать за рубежом, уходят на внешние рынки, что еще больше усугубляет ситуацию с национальным кредитом. А ведь весь внешний долг мог бы быть внутренним – активами российского банковского сообщества, сбережениями наших граждан и пенсионной системы. Кроме того, слабый рубль давит и на стоимость других российских активов, снижает капитализацию фондового рынка и провоцирует отечественные компании инвестировать в зарубежные проекты, привлекая ресурсы через IPO. Не удивительно, что по этой причине развитые страны отказались от подобной губительной для национальной экономики монетарной политики, и перешли к свободному курсообразованию валюты. Тот же позитивный американский опыт на рубеже ХХ и ХХI веков говорит о том, что стимулирование повышения производительности труда и модернизация всей экономики страны (достижениями ИТ-индустрии) были достигнуты политикой «сильного» доллара.
Обеспокоенные затянувшейся рецессией и переходом глобального кризиса уже в суверенные экономические отношения, практически все государства стремятся максимально оптимизировать свою финансовую политику и работу национальных банковских систем, прежде всего, в целях оздоровления реального сектора экономики. Центральные банки развитых стран снизили почти до нуля ставки рефинансирования или их аналоги (в России, к сожалению, она и в разгар кризиса составляла 13%). Так, США, ЕЭС, Япония, выборочно поддерживая государственными кредитами крупнейшие финансовые компании и банки, основную ставку делают на оживление экономики, включая малый и средний бизнес, через дешевые кредиты. Антикризисные меры стимулировали рекапитализацию в первую очередь, так называемых, системообразующих банков. Англия, Франция, Германия и США основательно занялись «плохими» или «токсичными» долгами и активами, беспрецедентно выделив на реализацию этого финансового механизма сотни миллиардов долларов. Организация наиболее рационального управления проблемными активами превратилась в болезненную и трудноразрешимую часть практически всех «страновых» антикризисных программ. Как правило, ввод капитала производился, главным образом, через приобретение государством привилегированных акций или других гибридных инструментов, соответствующих критериям капитала первого уровня. Если в начале кризиса в России скупка обыкновенных акций касалась только государственных и санируемых банков, то уже с лета 2009 г., когда поддержка капитала через привилегированные акции фактически стала антикризисным стандартом в Европе, докапитализация банков получила некоторое развитие и у нас.
Справедливости ради следует отметить, что к настоящему времени принятые на международном и государственных уровнях экстренные и беспрецедентные меры экономического регулирования финансовых и кредитно – денежных отношений в целом оказали благотворное влияние на мировую экономику и предотвратили наиболее опасные сценарии развития глобального кризиса. Однако отношение инвесторов и кредиторов к банковскому сектору все еще остается более чем прохладным, о чем говорят спреды на межбанковском рынке, а также спреды между суверенными и банковскими деревативами типа CDS (Credit Default Swaps). При этом, даже на фоне существенного восстановления фондовых индексов, банковские акции котируются сравнительно низко, а по облигациям банки вынуждены платить дополнительную премию за риск. Хотя к настоящему времени ставки по ипотечным кредитам в России и приблизились к минимальной отметке, однако аналитики отмечают, что это лишь видимость, поскольку банки выдают кредиты под низкий процент на непопулярные сроки ограниченному и сравнительно обеспеченному кругу лиц. По данным Центробанка, около 80% всех кредитов, выданных российскими банками в 2010 году, являлись реструктуризацией старых долгов. ЦБ опасается увеличения общей задолженности по кредитам в банковском секторе. Каждый пятый реструктурированный российскими банками ипотечный кредит оказался просроченным. Таковы результаты проверки деятельности финансовых организаций, проведенной Агентством по реструктуризации ипотечных жилищных кредитов (АРИЖК). «До сих пор в некоторых регионах не удается восстановить доходы населения, поэтому часть заемщиков не могут вернуться к привычному уровню доходов и просят продлить кредитные каникулы», - отмечает генеральный директор АРИЖК Андрей Языков.5
До мирового экономического кризиса российские банки вполне удовлетворительно диверсифицировали свои активы. При этом большую часть вложений составляли кредиты предприятиям и физическим лицам. Короткие ресурсы банки размещали на межбанковском или фондовом рынках, приобретая акции и инструменты с фиксированной доходностью. Однако с развитием кризиса фондовый рынок принес до 70% потерь в акциях и остудил инвестиционный интерес. Когда росла экономика в 2006-2007-х годах, вплоть до начала 2009-го года наши банки, используя практически безграничные возможности по привлечению «длинных» пассивов из-за рубежа, кредитовали весьма охотно, прежде всего, быстрорастущие и доходные отрасли, связанные со строительством и недвижимостью. Но в начальный период кризиса больше всего пострадали предприятия именно этих отраслей, поскольку стабильность их работы базировалась в значительной мере на операционной выручке и наличии определенного объема денежных средств. Банки были вынуждены большую часть проблемных кредитов пролонгировать, а другие отнести к просроченной задолженности. В результате пришлось в ущерб бизнесу увеличить объемы резервирования, а «просрочка» приблизилась к критическому порогу в 10%. Кризисная ситуация оказалась настолько сложной, что банки, боясь массовых «невозвратов», вынуждены были скопить значительные денежные средства в виде избыточной ликвидности, размещая ее даже с отрицательной маржой (к уровню инфляции) на депозитах в ЦБ РФ.