Конституционное правосудие по действующей Конституции имеет очень хорошую конституционную базу, потому что Конституция в статье 125 определяет практически все основные параметры конституционного правосудия. Она определяет круг возможных заявителей, она определяет круг актов, которые могут быть подвергнуты конституционному контролю в суде, она определяет юридические последствия признания акта неконституционным, и более того она определяет все виды процедур. Любая из процедур в Конституционном Суде по сути своей может исполнять роль правозащитной процедуры не только тогда, когда гражданин просит о защите его нарушенного права, но и тогда, когда спорят между собой различные органы государственной власти, когда органы власти оспаривают какие-либо нормативные предписания. Конституционный Суд всегда проверяет их с точки зрения соответствия Главе 2 Конституции, закрепляющей основные права и свободы. Он обязан проверять акты по содержанию. И если акт по содержанию не соответствует Главе 2 Конституции, касается ли это актов в целом, или отдельного нормативного предписания, значит это предписание не может далее существовать в правовой системе и лишается юридической силы. Единственное, в чем Конституционный Суд может выйти за пределы заявленного ходатайства или поданной к нему жалобы: Конституционный Суд не связан доводами заявителя. Заявитель может просить об отмене акта, потому что он нарушает компетенцию какого-то органа, но Конституционный Суд, видя, что этот акт вместе с тем не хорош по содержанию, не соответствует 2 Главе Конституции, все равно приведет и свои аргументы для признания этого акта противоречащим Конституции. Это тоже усиливает как бы правозащитный заряд конституционного правосудия.
Какие же процедуры мы имеем в Конституционном Суде? Первая процедура так называемого абстрактного нормоконтроля. Он называется в теории абстрактным, хотя в Конституции этот термин не употребляется. Но эта первая из процедур, которая называется в части 2 статьи 125 в ее пункте "а". Это когда по обращениям различных государственных органов, а именно Президента, Федерального Собрания, палат Федерального Собрания, определенного числа (1\5) депутатов палат Федерального Собрания, а также Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда, Конституционный Суд рассматривает вопросы о конституционности какой-либо нормы. Абстрактным этот контроль называется, потому что, естественно, органы государственной власти не выступают здесь как субъекты, к которым применяются оспариваемые нормы, эти субъекты вне конкретного правоприменительного процесса могут просить проверить конституционность содержания того или иного регулирования. Это первая очень распространенная процедура, и в ней очень часто стоит вопрос о том, что акты, обжалованные в Конституционный Суд государственными органами, являются несоответствующими Конституции по содержанию, в том числе как противоречащие Главе 2. Здесь нужно подчеркнуть особенно тот мотив, который часто звучит в обращениях в Конституционный Суд: лица государственной власти, уполномоченные на такое обращение, часто обжалуют нормативные предписания с той точки зрения, что приняты в нарушение статьи 55 Конституции и особенно ее части 3, не допускающей никаких ограничений прав и свобод человека правовыми актами ниже уровня закона. Не говоря уже о том, что эти ограничения должны преследовать только те цели, которые одобряются Конституцией для обеспечения безопасности, для обеспечения охраны прав и свобод, для защиты общественного интереса, существенного для других граждан.
Второй процедурой в Конституционном Суде является процедура рассмотрения международных договоров Российской Федерации. Это тоже в определенной мере абстрактный нормоконтроль. Эти договоры тоже могут оцениваться с точки зрения их соответствия Конституции. И здесь важна одна особенность. Поскольку договор подписывается двумя заключающими его сторонами, то естественно уже заключенный договор, если бы он мог быть аннулирован Конституционным Судом, превращался бы в некое пугало для российских контрагентов, и было бы очень опасно с точки зрения правовых последствий, чтобы Конституционный Суд вступал в процесс проверки содержания международных договоров на этапе, когда они уже ратифицированы и значит должны начать действовать. Поэтому только для международных договоров в процедуре конституционного правосудия сделано исключение. И здесь контроль носит как бы предварительный характер. Он носит как бы предварительный характер, потому что договор проверяется по его содержанию и соответствию Конституции в тот момент, когда он уже подписан Российской Федерацией, но еще не ратифицирован российским парламентом. Конечно, речь идет о таких договорах, которые такой ратификации требуют.
Третий вид процедуры в конституционном судопроизводстве - это споры о компетенции. Разные органы, принадлежащие к различным ветвям власти, могут спорить о том, кому из них принадлежит решение того или другого вопроса. Несмотря на достаточно сильные конфронтационные процессы между, скажем, законодательной и исполнительной властью, законодательной властью и президентской властью в нашем государстве и в нашей реальности, Конституционный Суд практически не рассматривает споров о компетенции. Обращений таких нет. Почему? Потому что компетенция, как ее должны осуществлять государственные органы, всегда закреплена в каком-то нормативно-правовом материале, в законах, постановлениях и актах Правительства, указах Президента, одним словом, в нормативном регулировании она закрепляется. И поэтому стороны, которые используют компетенцию ту или другую и недовольны вмешательством каких-то других органов в сферу своих интересов, считают более разумным оспорить законодательные основы разграничения компетенции между органами и ветвями власти. Поэтому фактически споры о компетенции решаются чаще в всего в процедуре контроля за содержанием законов и других нормативных актов.
Очень существенная для нашего правозащитного интереса процедура заключается в рассмотрении жалоб граждан. Это, так называемый, конкретный нормоконтроль. Он отличается от абстрактного именного тем, что гражданин может оспорить в суде нормативные предписания, если эти предписания применяются к нему, должны быть применены к нему или уже послужили основой для вынесения определенного правоприменительного решения, которое, по мнению гражданина, ограничивает его права и свободы. В конкретном правоприменительном процессе нарушено право, и гражданин может обратиться за его защитой. Но защищая это право, он указывает, что его право ограничено в силу неконституционного содержания закона. Судебная власть в других судах связана законом. Есть норма конституционная, которая говорит, что суды в государстве независимы потому, что они подчиняются закону. Они независимы от любых указаний, но они связаны законом. "Связанные законом" иногда воспринимается как ограничение независимости. На самом деле это не так. Если бы суды не были связаны законом, и каждый из судов по своему усмотрению решал бы конкретный спор, не ссылаясь на закон или считая, что он может отказаться от его применения, вот тогда бы мы с вами получили общество, полное произвола. Безусловно, я сейчас говорю не о Конституционном Суде, а о всех других судах, не вправе применить закон, который, по его мнению, не соответствует Конституции. Но здесь должна действовать обязанность побеспокоится о том, чтобы акт, который отвергнут одним судом, точно также оценивался другими судами, иначе мы никогда не обеспечим хотя бы того общепризнанного принципа, направленного на защиту прав всех членов общества, которым является принцип равенства перед законом и судом. Принцип равенства перед законом и судом может быть обеспечен только при наличии единых масштабов определения того, соответствует нормативное регулирование конституционным положениям или нет. И вот здесь очень велика роль Конституционного Суда. Да, все суды обеспечивают выявления конституционного содержания применяемых норм, но если они не соглашаются с каким-то предписанием и считают его неконституционным, разрешив дело на основе Конституции, они тоже должны обратиться в Конституционный Суд, чтобы вопрос о лишении акта юридической силы был решен для всех судов страны в целом. И это вторая часть процедуры конкретного нормо-контроля в Конституционном Суде. Конституционный Суд не только по жалобе гражданина, к которому применяется закон, но и по запросу суда, который применяет или не применяет какой-то закон к гражданину, тоже оценивает содержание норм с точки зрения их соответствия Конституции.
Как Конституционный Суд может влиять на судебную практику? Многие конституционные суды осуществляют контроль по отношению к другим судам, поскольку могут признать неконституционными и сами судебные решения. По первому Закону о Конституционном Суде (1991 года) Конституционный Суд не мог по жалобе гражданина или по запросу суда признать закон лишенным юридической силы, но мог признать неконституционным судебное решение. И возникала такая проблема: да, решение не конституционно, но что делать, если продолжает существовать тот закон, которым суд обосновал свое решение. Вот этот закон как бы продолжал существовать, и определенная пробельность в компетенции Конституционного Суда по устранению таких неконституционных законов на основе обращения граждан была восполнена в нынешнем Законе о Конституционном Суде. Но, когда разрабатывали этот новый Закон и даже когда разрабатывали Конституцию, возник очень серьезный спор между Конституционным Судом и другими судами. Другие суды категорически возражали против того, что Конституционный Суд может признать неконституционными судебные решения. Был достигнут некий компромисс, нашедший отражение в Конституции и действующем Законе о Конституционном Суде. Согласились с тем, что Конституционный Суд будет признавать несоответствующими Конституции законы, на которых основываются судебные решения, а сами судебные решения, после того, как закон, на котором они основываются, признан неконституционным, будут пересматривать суды общей юрисдикции и арбитражные суды. Таким образом, для них возникает обязанность подчиниться решению Конституционного Суда, который отверг неконституционное содержание какой-либо нормы, и, исходя из того, что эта норма больше не действует, с помощью других норм, а в крайнем случае - при их отсутствии, непосредственно основываясь на Конституции, вновь рассмотреть ранее разрешенное ими дело. Но это часто объясняется и как слабость Конституционного Суда, который сам не может отменить конкретное судебное решение по конкретному делу. Однако здесь законодатель, надо сказать, поступил довольно мудро, позволив Конституционному Суду не чувствовать себя слишком обездоленным. Потому что было введено такое правило: оценивая какую-либо норму, примененную или подлежащую применению другим судом, Конституционный Суд признает ее соответствующей или несоответствующей Конституции, исходя из того смысла, который ей придает правоприменительная практика. Таким образом, если норма, а у нас много таких нормы, позволяет себя истолковать себя неоднозначно, если можно из одной и той же нормы сделать разные выводы, и какой-то из этих выводов будет нарушать конституционные права, а какой-то не будет нарушать конституционные права, Конституционный Суд уже по одному тому ее может признать несоответствующей Конституции, что практика выбирает ее неконституционное истолкование. И таким образом оценивается негативно не только результат деятельности законодателя, создавшего эту норму, но и результат деятельности судов, которые в своей практике придавали ей неконституционный смысл. Таким образом и влияние решений Конституционного Суда на судебную практику остается большим. Это влияние остается большим и, может быть, еще большим, когда Конституционный Суд не только убирает закон, но и говорит другим судам: "Толкуйте нормы существующего права в соответствии с Конституцией!". И говорит, как сделать это в соответствии с Конституцией практически, т.е. он дает другим судам обязательные указания по применению правовых норм. Если в конституционных судах других стран существует возможность отменить конкретное принятое в общих судах, судебное решение, которое нарушает конституционные права, то это имеет последствия только для конкретного дела. Отмена же Конституционным Судом закона, на котором основывалось судебное решение, или признание неконституционным смысла, который другие суды вкладывают в ту или иную норму, обязательно не только для этого конкретного дела, но для всей судебной практики, потому что после вынесения решения суда нормы, оцененные как неконституционные, правоприменение, оцененное как неконституционное, существовать не могут. Даже если законодатель попытался бы преодолеть это решение Конституционного Суда, он не смог бы это сделать, потому что Закон это ему запрещает. Закон запрещает принимать такие решения, которые были бы направлены на преодоление оценки акта как неконституционного. И Закон запрещает применять любые другие нормы, которые сходны по содержанию с теми, которые однажды уже были признаны в Конституционном Суде не соответствующими Конституции. К примеру, масса субъектов Федерации (их всего 89) имеют законы, направленные, сейчас это очень модно, на борьбу с преступностью, коррупцией, терроризмом, массово нарушающие права граждан, отвергающие всякие процессуальные гарантии для людей невиновных и людей, вина которых еще не доказана приговором, но которые подвергаются очень существенным ограничениям прав и свобод. Если такой акт одного из субъектов Федерации был признан неконституционным, значит во всех других субъектах Федерации эти акты должны быть отменены их законодателем, а до их отмены законодателем, - такие законодатели тоже часто сопротивляются - не могут применяться никакими судами. Суды в Российской Федерации федеральные. И то, что они федеральные, служит достаточно большой гарантией того, что они будут следовать рекомендациям федерального законодателя, федеральной Конституции и федерального, назовем его так, Конституционного Суда. Федеральный суд, действующий в любой области или республики не имеет права применять акты их субъектов Федерации, если в другой республике акт такого же содержания уже был признан неконституционным. Это тоже важная правозащитная функция конституционного правосудия. Когда отдельные субъекты Федерации требуют, чтобы у них были свои собственные региональные суды, то давайте попытаемся оценить это с точки зрения защиты прав человека. Права человека регулируются федеральной Конституцией, они могут быть ограничены только федеральным законом, и суды, действующие на территории республик, своей целью имеют вовсе не защиту интересов республики, области, края, они имеют правозащитную цель. И тогда, следуя именно этой цели, они должны применять тот закон, который защищает права гражданина, а не тот закон, который защищает региональную власть, позволяя ей ущемлять права гражданина. Конституционный Суд уже очень много раз обращался к рассмотрению московских актов, касающихся, в частности, регистрации, которой все время придается характер разрешительной, т.е. такой, при которой ее можно получить только на основании волеизъявления московских властей, а не просто потому, что гражданин приехал и говорит, что он здесь хочет осуществить свое право на свободу выбора местопребывания. Московские акты очень не хороши с точки зрения Конституции и тех позиций, которые Конституционный Суд в своих решениях уже закрепил. Эти акты, несмотря на то, что они пока еще никем не отменены, в силу решений Конституционного Суда не могут применяться московскими судами, потому что московские суды обязаны следовать в этой области федеральным предписаниям и решениям федерального Конституционного Суда. И возникает очень сложный вопрос, в связи с тем, что московские суды подкармливаются московской властью. Вот почему было так необходимо положение Конституции, что суды являются федеральными судами, относятся к федеральной судебной системе и должны содержаться за счет средств федерального бюджета. Ю.М. Лужков все споры в судах выигрывает. Да, это свидетельствует о том печальном факте, что московские суды "подкармливаются" московскими властями, в том, что касается их зданий, и по части компьютеризации, обеспечения бумагой, светом и прочим ремонтом и всеми такими жизненно важными вещами, включая даже зарплату. И это один из примеров того, как плохо отступать от конституционных принципов независимого правосудия.