Раскрыть место Президента Российской Федерации в системе органов государственной власти невозможно без обращения к теории разделения властей, как основополагающего принципа построения правового государства. Теория разделения властей в историческом плане появилась в целях ограничения власти монарха, царя, императора, президента от имени государствообразующего народа его представителями, наделенными правом законодательствования. Ее появление большинство ученых «в том виде как она воспринимается ныне применительно к государственному режиму» относит к концу XVII и началу XVIII вв. и связывает с именами Дж. Локка и Ш. Монтескье [1].
Одна из главных идей Дж. Локка заключается в том, что человек – материальное по своей природе существо, подвластное личным чувствам, руководствующееся, прежде всего, стремлением к удовольствию и желанием избежать боли [2]. Поэтому слабость человеческой природы проявляется в подверженности искушениям, склонности «цепляться за власть». Лица, «которые обладают властью создавать законы, могут также, по мнению английского философа, захотеть сосредоточить в своих руках и право на их исполнение и не подчиняться созданным ими законам» [3]. Ключом к пониманию соотношения властей в государстве является мысль Локка о верховенстве законодательной власти, которая становится «священной и неизменной в руках тех, кому сообщество однажды ее доверило» [4].
Своеобразие взглядов Локка, заключается в том, что после «Славной революции» в условиях доминирования в общественном сознании Англии доктрины верховенства парламента он попытался определить пределы власти. Во-первых, по Локку, законодательный орган не может никому другому делегировать свою законодательную власть. Во-вторых, повышение налогов, лишение собственности может происходить только в результате согласия всего народа или заинтересованных лиц. И, наконец, пожалуй, самое важное ограничение власти парламента – законодательная власть «обязана отправлять правосудие и определять права подданного посредством провозглашенных постоянных законов и известных уполномоченных на то судей» [5]. Значение работы Локка заключается, на наш взгляд, не столько в определении принципов парламентарной модели разделения властей, сколько в попытке найти гарантии против излишней концентрации власти в руках представительного учреждения.
Наиболее подробную разработку теория разделения властей получила в работах Ш.Л. Монтескье. В рамках своего учения Ш. Монтескье выделял в каждом государстве три ветви власти:
1) законодательная;
2) исполнительная, по отношению к делам, определяемым международным правом;
3) исполнительная в отношении того, что определяется гражданским правом [6].
Необходимо заметить, что приведенная классификация автора несколько отличается от тех идей, которые уже в переработанном виде изложены в различных работах и учебных пособиях по теории государства и права. Речь идет о том, что применительно ко второй и третьей ветви власти Ш. Монтескье употреблял одинаковый термин – исполнительная власть. Но автор неизменно комментирует данную триаду властей следующим образом: в силу первой власти издаются законы; в силу второй – решаются война и мир, посылаются посольства, обеспечивается безопасность, предотвращаются нашествия; третья власть является судебной [7].
Ядро же концепции Ш.Л. Монтескье составляет следующая мысль: «Чтобы не было возможности злоупотреблять властью, необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга» [8]. Таким образом, Монтескье был первым, кто выдвинул идею о необходимости дополнить принцип разделения властей системой сдержек и противовесов. Французский мыслитель не ограничился этим, а предложил конкретные механизмы сдерживания и контроля. Когда Ш.Л.Монтескье пишет о регулирующей власти, которой, по его мнению, должен обладать законодательный корпус из знати, он фактически высказывает идею бикамерализма. По Монтескье, монарх как глава исполнительной власти должен обладать правом «вето» для сдерживания парламента, но правительство не должно вмешиваться в сам законодательный процесс. С другой стороны, парламент не должен иметь права «останавливать действия исполнительной власти» [9].
Проблема разделения властей получила свое развитие и в русской дореволюционной правовой литературе. В частности, Н.И. Лазаревский, анализируя принципы конституционного строя, ставил на первое место разделение властей [10]. Но, пожалуй, наиболее полно теория разделения властей в отечественной литературе была раскрыта другим выдающимся русским юристом Ф.Ф. Кокошкиным, который определял участие народа в законодательстве и разделение властей как два важнейших принципа правового государства. Ф.Ф. Кокошкин выделил три элемента сдерживания исполнительной власти: контроль представительного органа за бюджетом и численностью армии, ответственность министров и право судебной власти проверять законность правительственных распоряжений [11]. В отношении законодательной власти Ф.Ф. Кокошкин перечислил четыре «гарантии»: 1) участие главы исполнительной власти в законодательном процессе с помощью абсолютного или отлагательного «вето», 2) наличие двух палат, 3) права граждан, 4) изменение конституции особым порядком.
Исследуя сущность и основные характеристики правового государства, другой выдающийся русский ученый, В.М. Гессен, также внес значительный вклад в развитие учения о разделении властей. Одним из первых автор рассматривает принцип разделения властей, как отличительное свойство правового государства, и сводит его к «отделению правительственной власти от законодательной и судебной, от той и другой» [12]. Именно Гессену принадлежит определение закона как «высшей в государстве юридической нормы», а также утверждение, что «закон является высшей нормой по сравнению с правительственным распоряжением» [13].
В аспекте исследуемой проблемы весьма интересны представления другого русского ученого и юриста Н.М. Коркунова о проблеме совместности властвования и принципа разделения властей. В частности, по мнению Н.М. Коркунова взаимное сдерживание властей и недопущение концентрации власти в одних руках возможно «не только при осуществлении различными органами различных функций власти, но точно также и при осуществлении различными органами совместно одной и той же функции» [14].
Хотелось бы отметить, что данное утверждение автора обогатило и творчески развило идею разделения властей. Н.М. Коркунов отошел от формально-догматического понимания данного принципа, от сведения его к простой необходимости абсолютного разграничения функций и строгого определения пределов предметной компетенции, и четко акцентировал на главном сущностном содержании принципа – механизме сдерживания и взаимовлияния всех ветвей власти. Более того, анализируя опыт государственного строительства с древнейших времен, Н.М. Коркунов выделил три способа сдерживания воль, участвующих в распоряжении государственной властью:
- «разделение отдельных функций между различными органами;
- совместное осуществление одной и той же функции несколькими органами;
- осуществление различных функций одним органом, но различным порядком» [15].
Эволюция принципа разделения властей и отражение ее в практике государственного строительства современных государств, в том числе Российской Федерации, неоднократно продемонстрируют в последствии актуальность и аргументированность взглядов Н.М. Коркунова на существо и содержание данного принципа.
Россия входила в полосу революции, не пройдя в полной мере эпохи парламентаризма. С высоты десятилетий отчетливо видны нереализованные возможности нашего парламента. К.Маркс и В.И. Ленин дали характеристику нового типа государства, приходящего на смену буржуазному, с допущением полезных свойств представительных учреждений вообще. Новая концепция государственной власти исходила из ее единства. Принадлежность власти рабочим, крестьянам выражалась в полноте функций Советов. Ограничившись упоминанием об этом, коснемся перемен в доктрине, получившей свое выражение в Конституции СССР 1936 г. Понятие "власть трудящихся" сопровождалось четким размежеванием функций Советов, органов управления, суда, прокуратуры, вычленением закона и подзаконных актов.
Однако разделение «власти» и «управления» оказалось далеко не удачным [16]. Верховному Совету не полагалось вроде решать вопросы государственного управления. Правительство не стало исполнительным органом высшего представительного органа, превратившись в высший исполнительно-распорядительный орган власти. На практике это привело к умалению роли Советов всех уровней и резкому усилению функций управленческого аппарата и его верхушки. Партийная власть «ворвалась» в сферу государственной власти и изменила ее структуру.
Конституция 1977 г. с расширением массовой базы власти, принадлежащей народу, исходит из широкой трактовки функций Верховного Совета СССР, не ограничивая их законодательствованием. Но и она не предотвратила деформаций власти, а сосредоточила ее в руках партийно-государственной верхушки, нарушая баланс властей и подменяя их функции партийными органами. Не играли активной самостоятельной роли и правоохранительные органы.
Изменения Конституции СССР в 1988 г. позволили внести новые моменты – укрепить двуединую законодательную власть, поднять роль закона путем, в частности, утраты Президиумом права издавать указы нормативного характера, введения института конституционного надзора, усиления подотчетности исполнительных органов перед Советами, повышение роли суда. И все же принцип разделения властей в традиционном смысле не был воспринят, поскольку это не отвечало бы повышению роли представительных органов и углублению демократии. Новизна состоит в более полном соединении в руках высших органов власти законодательной и верховной распорядительной деятельности [17]. Не менее важны преобразования их отношений друг с другом, с институтами прямой демократии.