Премьер-министр Пол Мартин ради сохранения своего поста пошел на решительные меры. Одного за другим он смещал с государственных постов своих соратников по партии, которые были признаны замешанными в скандале.
Однако отчаянные попытки правительства оправдать себя либералов не спасли – 28 ноября 2005 г. партии оппозиции во главе с консерваторами добились принятия вотума недоверия, и генерал-губернатор Микаэль Жан распустила парламент[48].
Пошатнувшимся положением либералов воспользовались консерваторы. В 2003 г. провалившая выборы 1993 г. Прогрессивно-консервативная партия объединилась с Канадским союзом. В марте 2004 г. лидером партии был избран Стивен Харпер (до конца 2003 г. являлся лидером официальной оппозиции, возглавлял Канадский союз). Уже по итогам федеральных выборов 2004 г. консерваторы Харпера образовали значительный парламентский корпус из 99 депутатов, тогда как либералы были сокращены до правящего меньшинства из 133 человек, что обязывало их заручиться поддержкой, как минимум, 23 депутатов от оппозиции, чтобы обеспечить принятие своих законопроектов.
По факту принятия вотума недоверия внеочередные выборы были назначены на январь 2006 г. Консерваторы строили избирательную кампанию, в частности, на критике коррупции в стане партии либералов. 23 января 2006 г. консерваторы заняли 124 места против 103, полученных либералами[49]. Эти итоги сделали Консервативную партию первой по значению партией в Палате общин и позволили образовать правящее меньшинство. 6 февраля Стивен Харпер был приведён к присяге в качестве 22-го премьер-министра Канады вместе со своим советом министров. Основная деятельность кабинета министров под началом его началом развернулась именно во время глобального экономического кризиса.
Правительству Стивена Харпера либералами было оставлено завидное наследие. Если к 1994 г. минусовой баланс бюджета превышал 37, 5 млрд. долл., то в 2006 г. профицит составил 5, 6 млрд. долл. Реформы налоговой системы позволили привлечь значительные инвестиции в канадский бизнес, инфраструктурные проекты обеспечивали население рабочими местами.
Глава 2. Политика Канады в контексте мирового экономического кризиса 2008 г.
§ 2.1. Причины мирового финансового кризиса 2008 г.
Мировой финансовый кризис начался в 2007 году. Но в 2007 году кризисные процессы еще носили ограниченный характер. Они были спровоцированы ипотечным кризисом в США и не были обвальными для остального мира, хотя и весьма болезненными. Эти процессы стали буквально всеохватывающими и очень глубокими с 4-го квартала 2008 г. года. Они затронули не только фондовые рынки, но и начали распространяться на коммерческие банки и другие финансовые институты, ставя под угрозу нормальное функционирование кредитно-денежной сферы. Стали нередкими банкротства системообразующих финансовых учреждений, прежде всего в США и Великобритании, которые потянули за собой многие связанные с ними кредитные учреждения.
Безусловный эпицентр кризиса – денежно-кредитная сфера, а не производство и реализация товаров и услуг, что отличает кризис 2008 г. от обычных циклических кризисов перепроизводства. Циклические кризисы раньше также могли начинаться с фондовых кризисов, которые играли роль пускового механизма, но основные процессы происходили в сфере производства и реализации товаров и услуг. В данном случае доминирующее воздействие оказывала финансовая сфера.
Возникнув в США, кризис очень быстро стал мировым, затронув даже те страны, где объективных предпосылок для спада вроде бы не было. Пытаясь найти виновного, многие политики и финансисты самого высокого уровня указывали на США[50]. Однако можно констатировать, что это некоторое преувеличение. Конечно, Соединенные Штаты – виновник, но не единственный и, возможно, даже не главный. Очевидно, что если бы кризис не был подготовлен соответствующими процессами в других странах, он не принял бы столь всеобщего и столь глубокого характера. Последствия глобализации трудно иллюстрировать более наглядным образом, чем в данном случае.
Мировой финансовый кризис породил кризис либерально-монетаристской доктрины, доминировавшей в экономических воззрениях и в экономической политике правительств большинства стран последние 20-25 лет. «Невидимая рука рынка», столь восхваляемая сторонниками экономического либерализма, оказалась абсолютно несостоятельной в сложившихся условиях. Все обратились к государству как к главному спасителю, и государство в большинстве стран использовало самые активные дирижистские способы политики, включая жесткие меры контроля и национализацию некоторых ключевых банков и компаний.
В целом, реакция большинства правительств развитых стран была быстрой и масштабной. К примеру, в качестве первых мер правительство США предложило выделить на помощь финансовому сектору в размере 700 млрд. долл., Великобритании и Германии – сотни миллиардов фунтов и евро[51]. В дальнейшем оказывалась дополнительная массированная поддержка в различных формах.
Формы поддержки финансового сектора весьма разнообразны. Наиболее важные из них:
Прямые государственные кредиты ключевым банкам для поддержания их ликвидности, поскольку внешне финансовый кризис проявляется прежде всего в резком обострении этой проблемы. Самое опасное в финансовом кризисе заключается не столько в огромных потерях собственников ценных бумаг, прежде всего акций, вследствие обрушения их курсов, сколько в распространении кризисных процессов на банковскую деятельность из-за массового снятия счетов многими вкладчиками и неплатежеспособности многих должников в это время. В результате кредитно-денежная система не может нормально функционировать, и это крайне отрицательно сказывается на экономике в целом.
Усиление государственного контроля, вплоть до национализации некоторых ключевых кредитных учреждений или выкупа государством части их акционерного капитала для предотвращения банкротства.
Частичная поддержка неплатежеспособных должников.
Расширение лимитов страхования вкладов в банках с целью успокоить вкладчиков и уменьшить отток капиталов.
Выделение средств частным компаниям на погашение задолженности иностранным кредиторам в случае необходимости, с тем чтобы предотвратить переход существенной части их акционерного капитала в иностранные руки.
Борьба с финансовым кризисом имеет свои особенности в каждой стране в зависимости от сложившихся условий.
В качестве причин кризиса обычно указывают на типичные ошибки в политике коммерческих и центральных банков, выражающихся, в частности, в чрезмерном расширении круга заемщиков в погоне за прибылью без должного контроля за их платежеспособностью, в неоправданной кредитной экспансии, которая не корректировалась должным образом центральными банками, а также на непомерный разгул спекуляций на финансовых рынках. В результате возникло большое количество «плохих долгов», фактически невозвратных, которые гирей висели на балансах коммерческих банков. Особенно наглядно это проявилось в ходе ипотечного кризиса в США, когда общая задолженность по кредитам превысила фантастическую сумму в 10 триллионов долларов[52]. Обращается внимание также на сильнейшее расширение спекуляций на фондовом рынке. Все это, безусловно, справедливо, но недостаточно, поскольку не затрагивается еще одна важнейшая причина кризиса мировой кредитно-денежной системы. Таковой является чрезмерный отрыв финансовой сферы от потребностей производства и реализации товаров и услуг, постепенно резвившегося после Второй мировой войны.
В эпоху золотого (серебряного) стандарта, когда в основе денежного обращения лежало золото или в некоторых странах серебро, потребности оборота в деньгах удовлетворялись автоматически. В случае расширения потребностей экономики в деньгах, они поступали из запасов, где находились без риска обесценения, поскольку деньги физически имели материальную ценность. И наоборот, если потребности сокращались, то деньги в эти запасы уходили. Инфляции не было.
Однако за стабильность денежной системы приходилось платить. Потребности экономики оказывались в тесной зависимости от запасов благородных металлов, что ограничивало возможности экономической политики государства и экономического развития в целом, усиливало масштабы циклических кризисов перепроизводства[53]. Постепенно система золотого стандарта рухнула. Процесс был длительным, он начался в годы Первой мировой войны, продолжился в течение Великого кризиса и окончательно завершился в 1971 г., когда США отказались от обязательства Федеральной резервной системы выплачивать золото по долгам США центральным банкам других стран по их требованию. Возникла система чистого бумажно-денежного обращения с его непременным спутником – инфляцией. В то же время финансовые институты получили возможность расширения кредитно-денежной надстройки в очень широких пределах. Необходимо иметь в виду, что коммерческие банки по самой природе своих функций могут создавать деньги, т.е. формировать спрос[54]. Когда банк выдает кредит, он создает спрос. К этому добавляются возможности, порождаемые бурным развитием рынка ценных бумаг, т.е. рынка долгосрочных капиталов. Хотя в состав денежной массы формально включаются только облигации государственных займов, но все ценные бумаги обладают высокой степенью ликвидности в разной степени, т.е. они могут быть сравнительно легко превращены в деньги. В конечном счете, это выглядело как приобретение новых широчайших возможностей борьбы с кризисами перепроизводства и стимулирования экономического развития с помощью расширения финансовой надстройки. Кризис перепроизводства на поверхности означает, что товаров и услуг на рынке много, а спроса (денег) не хватает. Отсюда рецепт – создавать деньги. Их и создавали в разных формах и в огромных размерах. Конечно, это было связано с угрозами для стабильности денежного обращения и опасностями инфляции, которые нередко становились весьма серьезными. Однако было бы неправильным не замечать и несомненных достижений такой политики. После Второй мировой войны кризисы перепроизводства заметно ослабели, если их сравнивать с предшествующей историей развитого капитализма, и наоборот – темпы экономического роста – повысились.