Е.В. Соломатина
Страны Европейского Союза переживают сложный период своего развития. Дестабилизация общеевропейской финансовой системы, растущее напряжение в межгосударственных отношениях, усиление националистических политических партий и протестных общественных движений порождают сомнения в будущности «Единой Европы». В этих условиях особое значение приобретает стабильность правового пространства европейских стран, общность их конституционных традиций, связанная с единством фундаментальных ценностей конституционализма, многолетним опытом гармонизации национальных законодательных систем, динамичным развитием наднациональных политико-правовых институтов, интернационализацией основных прав и свобод [2: с. 470-472]. Однако являются ли классические европейские правовые стандарты надежной основой для решения актуальных проблем социального и политического развития или наступает время радикального обновления теории и практики европейского конституционализма? Показательна в этом плане конституционная реформа в Венгрии, вызвавшая самый широкий общественный резонанс.
18 апреля 2011 г. парламент Венгрии принял новую Конституцию страны, 25 апреля документ был подписан главой государства, а с 1 января 2012 г. Основной закон вступил в силу.
Интересен тот факт, что новая венгерская Конституция позиционируется как воплощение христианских духовных ценностей и социальных принципов. В ней провозглашается, что «народ Венгрии объединяют Бог и христианство»[1].
Христианские основы венгерского конституционализма проявляются прежде всего в вопросах биоэтики. За государством закрепляется обязанность защиты жизни, причем уточняется, что жизнь начинается с момента зачатия. «Человеческое достоинство неприкосновенно, — объявляет конституция. — Каждый имеет право на жизнь и человеческое достоинство; жизнь зародыша будет защищена от момента зачатия». Фактически данная статья конституции может трактоваться как запрет на аборты, к чему призывает Церковь. Как гласит «Лексикон» Католической церкви, «живой эмбрион есть реальный индивидуальный человек, а не просто ’’скопление клеток”. Он наделен тем же достоинством, что и люди, давшие ему жизнь, и теми же основными правами» [3: с. 244]. Юридическое закрепление получила и позиция Церкви относительно клонирования [3: с. 323-339]. По этому поводу в конституции закреплено следующее положение: «Евгенические методы, нацеленные на отбор людей, а также меры, делающие человеческое тело и его части источником прибыли, и репродуктивное клонирование людей запрещены».
Брак в новой венгерской Конституции трактуется как «союз мужчины и женщины», в связи с чем критики документа считают, что конституция создает почву для дискриминации людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Показательно, что именно традиционалистская трактовка брака объявляется в Конституции социальной основой венгерского общества и напрямую связывается с задачами демографической политики: «Венгрия защищает институт брака между мужчиной и женщиной и добровольно установленные супружеские отношения, а также семью как основу существования страны. Венгрия поддерживает рождение детей».
Все эти положения Конституции Венгрии вызвали осуждение прежде всего у либеральной общественности, заявляющей о нарушении прав человека. Правозащитники из организации «Права человека без границ» также высказывают опасения относительно дискриминации граждан Венгрии, не являющихся христианами, — новый Основной закон вводит в действие положения, имеющие обратную силу, об отмене регистрации более 300 общин религиозных меньшинств[2]. Сторонники конституционной реформы отвергают эту критику, ссылаясь на безусловное сохранение светского характера государства. В отношении религии Конституция объявляет: «Каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии. Это право включает в себя свободу избирать и изменять религию». Также Конституция определяет, что в Венгрии Церковь и государство отделены друг от друга, а церкви независимы (имеются в виду католическая церковь и протестантские общины). Но Конституция действительно создает юридическую основу для сотрудничества государства и церковных организаций в решении важных для общества задач. Авторы конституционного проекта из правящей партии «Фидес» неоднократно отмечали, что такой подход нельзя рассматривать как нарушение прав человека[3]. Речь идет о том, что доктрина новой Конституции не рассматривает индивидуальную правосубъектность, основанную на естественных правах, в качестве приоритетной. Ключевое значение придается коллективной правосубъектности венгерского народа, объединенного своей историей, духовными традициями, языком и кровным родством. Не случайно, что новая Конституция закрепляет юридическую и политическую ответственность Венгрии за всех венгров, живущих за пределами страны.
Признание безусловного приоритета коллективной правосубъектности венгерского народа обусловило и важные политические реформы. Их стратегическая цель — централизация государственной власти, призванная обеспечить единство интересов венгерского народа и их верховенство в противовес центробежным тенденциям, характерным для мультикультурного общества. Так, Конституция ввела новые правила регулирования бюджетно-финансовой сферы, требующие решения принципиальных вопросов большинством в две трети парламента. Президент получил право распускать парламент в случае задержки в принятии бюджета. Согласно Конституции, в Венгрии появился новый надзорный орган, которому вменяется следить за деятельностью органов правосудия. Глава этого органа назначается парламентом, но его деятельность подконтрольна президенту. Конституционный суд, напротив, лишен права принимать решения по вопросам, связанным с бюджетом, таможенной политикой и налогообложением.
Таким образом, доктрина новой Конституции Венгрии демонстрирует переход к принципам органической демократии, основанной на приоритете коллективной правосубъектности венгерского народа как особой исторической и духовной общности. Либеральная общественность восприняла принятие Конституции как явное нарушение международных и европейских стандартов прав человека. Политическая оппозиция в лице Социал-демократической партии Венгрии критиковала проект конституции за авторитарные тенденции, а ее представители даже покинули парламент при утверждении нового Основного закона[4]. После принятия Конституции в Венгрии прошли многотысячные акции протеста. Свою озабоченность выразили ООН, Евросоюз, а также правительство Германии.
Особо следует отметить жесткую позицию Евросоюза. Европейская Комиссия даже распространила заявление о том, что ее представители «будут стремиться использовать свои полномочия для того, чтобы проанализировать совместимость Венгерской конституции и законов Евросоюза, а также, если это будет необходимо, начать процедуры, предусмотренные Статьей 258 Договора Евросоюза» [1: c. 345]. Фактически речь идет о возможности исключения Венгрии из ЕС.
Венецианская комиссия — консультативный орган Совета Европы по вопросам конституционного права, также подвергла критике Конституцию
Венгрии[5]. По мнению комиссии, она ставит под угрозу существующие политические, экономические и другие достояния венгерской демократии. Проблемными вопросами комиссия считает ограничение полномочий Конституционного суда, создание альтернативных контролирующих органов, которые могут деформировать систему разделения властей и угрожать развитию демократии в стране. Венецианская комиссия считает, что вопрос защиты прав человека и гражданина должны быть более конкретно урегулированы в Конституции. В частности, те пункты, которые касаются прав и свобод венгров, живущих за пределами страны, могут повредить межгосударственным отношениям в Центрально-Восточной Европе. Венецианская комиссия также заявила, что готова содействовать венгерским властям в процессе усовершенствования Конституции и надеется на то, что правящая венгерская партия «Фидес» займет конструктивную позицию.
В целом, критики венгерской Конституции в Европе считают, что под руководством премьер-министра и лидера партии Фидес Виктора Орбана в Венгрии был установлен авторитарный режим, и Венгрия стала первым государством в Евросоюзе, бросившим вызов принципам демократии. На наш взгляд, такие оценки не показывают сущность венгерской конституционной инициативы. Новый Основной закон сохраняет все основные признаки либерально-демократического конституционализма: систему представительной демократии, разделение властей, многопартийность, светский характер государства. Однако на уровне конституционной доктрины произошел переход от идеала договорного гражданского общества к представлению о венгерском народе как исторически сложившемся сообществе, обладающем единством духовной традиции, языковой культуры, кровного родства и национальной государственности. Не случайно, что новая конституция даже изменила название страны — Венгерская республика стала Венгрией, что подчеркивает историко-органическую сущность государства в противовес его формально-юридической трактовке.
Европейские критики усматривают в этих изменениях возрождение этнокультурного национализма, отвергнутого после драматических событий первой половины ХХ в. Однако следует учесть, что буквально в те же месяцы, когда происходило обсуждение и принятие проекта венгерской Конституции, лидеры Франции, ФРГ и Великобритании в унисон объявили о крахе мульти- культурализма в Европе[6]. Совершенно очевидно, что рост националистических настроений и стремление значительной части общества к возрождению прочных форм коллективной идентичности не являются проблемой лишь венгерского общества. Политическая элита Венгрии лишь предложила радикальное решение этого вопроса. Но сама дилемма между принципами договорной и органической демократии, приоритетами естественных прав человека и коллективной правосубъектности народа, защищенностью прав различных меньшинств и признанием ключевой роли общенациональных интересов является общеевропейской проблемой. Решение этих вопросов, на наш взгляд, невозможно лишь с помощью отдельных институциональных реформ в системе государственного управления или в избирательном законодательстве.