Проблемы взаимоотношения земской интеллигенции и власти в современной российской историографии
Е. В. Чернышева
Радикальные изменения в политической системе России в 1990-е гг. обусловили новый взгляд и стремление критически пересмотреть устоявшиеся в отечественной исторической науке представления по важнейшим аспектам деятельности земств. Исследователями единодушно была признана важность местного самоуправления для становления гражданского общества и формирования культуры политического участия населения в жизни государства. Вследствие этого история Земской реформы 1864 г. и созданных ею институтов самоуправления получила в новейшей российской историографии широкое освещение. В контексте этой темы изучаются вопросы формирования кадров земских служащих («третьего элемента»), их профессиональная деятельность и общественное самоопределение, участие в политической жизни, взаимоотношения с властью. Активное обращение исследователей к истории земских служащих обусловлено также всплеском интеллигентоведческих изысканий как в центре, так и регионах страны.
Анализ большого и вместе с тем разноуровневого пласта научных наработок позволяет сделать ряд важных наблюдений. Восприятие земского опыта в постсоветской историографии во многом ограничивается констатацией хозяйственно-культурных достижений земства. Немалое число авторов считает земство самым успешным общественным проектом дореволюционной России. Ярко эту точку зрения выразил В. Ф. Абрамов. По его словам, «земства с их этикой компромисса на основе конкретных дел являлись одним из важнейших факторов развития страны, сохранения ее как единого целого», они сыграли огромную роль в развитии духовной, материальной, правовой и политической культуры российской провинции [см.: Абрамов, 152 ].
Современные исследователи отказались от противопоставления целей и результатов политической и культурной деятельности земских гласных и земских служащих, на котором строились многие изыскания в советское время, и вернулись к дореволюционной либеральной трактовке характера их взаимоотношений как успешного сотрудничества. Изменился тематический спектр изысканий. История революционного движения земской интеллигенции и роль социал-демократов в этом процессе утратила свой привилегированный статус. Политическая история земской интеллигенции современными авторами рассматривается в русле общего земско-либерального движения, способствовавшего формированию в России основ гражданского общества. В этой связи активно изучаются формы внутригруппового общения и культурной коммуникации различных категорий земских служащих (съезды, курсы, общества). Впервые исследователями была рассмотрена общественно-политическая и экономическая деятельность земской интеллигенции в период думской монархии, положено начало изучению судьбы земских служащих после Февральской революции 1917 г. в связи с реформами Временного правительства и Октябрьским большевистским переворотом. Вместе с тем в Новейшее время в исследовании темы появилось ряд негативных, на наш взгляд, тенденций.
Во-первых, историографию земской интеллигенции отличают большая дифференцированность и разрозненность. Исследователи предпочитают рассматривать каждый из профессиональных отрядов земской интеллигенции отдельно, в какой-то определенный отрезок времени и пространства. Полученные в ходе исследований результаты слабо коррелируют друг с другом и не всегда складываются в общую картину, что, естественно, затрудняет целостное восприятие ролевых функций земской интеллигенции, раскрытие ее реального вклада в общественно-политическую и культурную жизнь конкретного региона и страны в целом.
Во-вторых, мало изменилась понятийная структура изысканий. От предшествующего советского времени осталась оценка революционной деятельности земской интеллигенции как прогрессивной; земские служащие, разделявшие народнические и социал-демократические воззрения, рассматриваются как «передовая общественность»; нарушение служащими действующего в царской России законодательства, увлечение политикой в ущерб своим профессиональным обязанностям многими авторами оценивается положительно.
В-третьих, в новейших работах по-прежнему сохраняется тенденция подчеркивать репрессивные черты самодержавия в отношении местного самоуправления и земских служащих, но подается это уже с либеральных позиций, хотя нередко можно встретить и неосоветские интерпретации проблемы власти и земства. Сохраняются в силе такие привычные для описания политической истории концепты, как «утеснение земства и земских служащих царизмом», «реакционность самодержавия», «бюрократическая косность», «приниженность земства». В созданном на сегодняшний день историографическом пространстве накопился расхожий набор штампов, объясняющих успех деятельности земских учреждений и их служащих с негативной подачи: несмотря на …., вопреки …., в борьбе с …
Наконец, далеко не редки случаи переноса современных представлений, оценок, суждений на прошлое земства и земских служащих, что ведет к модернизации истории. Так, изучая земскую интеллигенцию, авторы часто игнорируют тот факт, что в царской России термин «интеллигенция» был наполнен преимущественно идейным содержанием. Дореволюционные публицисты в своем анализе земской интеллигенции исходили главным образом из мировоззренческих установок и не отождествляли ее со всей массой земских служащих, утверждая, что земскую интеллигенцию отличают особая идеология и общественная практика. В советское время координаты семантического поля понятия «интеллигенция» изменились. Материалистический критерий профессиональной занятости стал основным, произошла смысловая идентификация понятий «земский служащий», «земская интеллигенция», «третий элемент». В новейшей историографии термин «интеллигенция» трактуется очень широко. Объектом изучения стала деятельность земской медицинской интеллигенции, земской педагогической интеллигенции и т. д. Многие историки причисляют к земской интеллигенции учащихся специальных педагогических и медицинских училищ, открытых за счет земства.
Коллизии взаимоотношений властных структур и зем-ской интеллигенции являются одним из самых неоднозначных сюжетов истории местного самоуправления дореволюционной России. В той или иной мере этой проблемы касаются все авторы, изучающие хозяйственную или общественную деятельность земства и его служащих. Очевидно, что без ее решения невозможно приблизиться к постижению феномена земского самоуправления, которое успешно, как признает большинство современных исследователей, функционировало в рамках самодержавного государства. Комплексное раскрытие этой темы предполагает рассмотрение отношений между властью и земской интеллигенцией в двух плоскостях: 1) как факт общественно-политической жизни пореформенной России и 2) как факт общественного сознания.
В отечественной историографии в течение очень длительного времени господствовало устойчивое представление о том, что главными составляющими политической культуры императорской России были атрофия общества в сочетании с гипертрофией государства. Считалось, что российское самодержавие в стремлении усилить свою власть не оставляло места для неправительственной общественной деятельности и всячески третировало земство и его служащих. Источником искаженных представлений о взаимодействии земства с правительственными органами являются сочинения представителей дореволюционной либеральной и демократической историографии, опубликованные на заре ХХ в., в разгар политической борьбы, сопровождавшейся активным мифотворчеством. Именно из работ дореволюционных авторов многие оценки, воспринимаемые некритично, перекочевали в советскую, а затем и в постсоветскую историографию.
Целый ряд современных российских изысканий, в которых затрагиваются проблемы земской интеллигенции, построен на противопоставлении общества и государства [см., например: Жукова, 1998; 2005а, б; Мельников; Абрамов; Салов; Лаптева; Королева, 1995; 2007]. Созданная авторами концепция земства и состоящей на их службе интеллигенции лежит в русле представлений о политической модернизации в России. В соответствии с либеральной точкой зрения исследователи рассматривают земства как важнейший шаг на пути к общественному участию в управлении государством. При этом подчеркивается, что выборные органы земского самоуправления, в которых зрела оппозиция, находились в глубоком конфликте с самодержавием.
Л. А. Жукова выделяет «три основных типа конфликтов в сфере земского самоуправления: между самодержавным государством и формирующимся гражданским обществом; между административными структурами и земскими учреждениями; между бюрократией и земской интеллигенцией»; по мнению историка, для взаимоотношений правительственной администрации и земства было характерно сосуществование, а не согласие [см.: Жукова, 2005а, 291 ]. В. П. Мельников еще категоричней в своих оценках. Он считает, что земское самоуправление и самодержавный политический строй были принципиально несовместимы, и поэтому для их взаимоотношений характерны «борьба и непримиримость» [см.: Мельников, 32 ]. По выражению Г. А. Герасименко, земство в течение всей его истории оставалось «чужеродным, буржуазным вкраплением в старую государственную систему» [Герасименко, 39 ].
Примечательно, что современными юристами и историками государственное регулирование допускается в демократической стране, но многие отрицают это же право за самодержавием, чьи действия по регулированию деятельности земских учреждений и контролю над составом их служащих расцениваются как произвол и вмешательство в дела местного самоуправления. Этот парадокс пытается разрешить Н. Г. Королева, которая пишет, что неправомерно «ставить знак равенства между государственным регулированием и бюрократическим ужесточением карательных по отношению к общественным явлениям или запретительных по отношению к органам самоуправления мер» [Королева, 2007, 145 ].