Инженерно-технические кадры Урала в системе всеобщей трудовой повинности (конец 1919 — 1922)
А. И. Делицой
Советская власть сразу же после своего окончательного утверждения на Урале, т. е. с лета 1919 г., при выборе кандидатур на высшие посты в промышленности региона предпочитала руководствоваться ставшим для нее к этому времени уже привычным принципом приоритета идеологической близости кандидата к большевизму, считая последнее более важным фактором в работе новоиспеченного управленца, нежели его профессионализм. Так, во главе Уралпромбюро ВСНХ был поставлен малокомпетентный в техническом плане, но зато «свой» в идейном плане член ВКП(б), бывший рабочий К. Г. Максимов. Аналогичным образом был решен вопрос и с большинством других ключевых для руководства индустрии региона постов.
При этом большевистский режим, конечно же, отдавал себе отчет в том, что без технических специалистов «красные руководители» восстановить индустрию региона не смогут. Поэтому вопрос насыщения Урала инженерами и техниками для новой власти сразу же становится одним из главных.
Уже 21 августа 1919 г. Президиум ВСНХ, рассмотрев доклад своего председателя А. И. Рыкова «О посылке технических сил на Урал», принял следующее решение: «Вследствие срочной необходимости в снабжении техническими силами уральской промышленности командировать т. Шприц (члена коллегии ВСНХ. — А . Д .) на Урал и поручить ему… подыскать необходимое количество техников для постоянной работы на Урале» [Протоколы…, 224 ].
В срочном порядке на Урал были посланы несколько десятков высококвалифицированных ИТР. Только в составе так называемой группы В. Я. Чубаря прибыло 69 специалистов (46 инженеров и 23 техника) [см.: Ниренбург, 384 ]. Среди приехавших были такие крупные инженеры, как В. А. Гассельблат — бывший управляющий Лысьвенского горного округа, М. А. Соловов — главный инженер отдела военной промышленности ВСНХ, Э. Ф. Юон — бывший управляющий Симского горного округа, Б. С. Дунаев, Е. Е. Нольштейн и др.
По нашим сведениям, это была не единственная группа технических «спецов», посланная по решению ВСНХ на Урал. Так, в это же время в регион был направлен один из крупнейших профессоров-химиков России А. Е. Маковецкий, назначенный председателем химбюро Урала и Сибири ВСНХ. Вместе с ним приехала группа специалистов-химиков [см.: ГААОСО, ф. 1, оп. 2, д. 43927, л . 24 об ].
Однако серьезно продвинуть проблему насыщения уральской промышленности инженерно-техническими силами эти вливания из центра не могли. К моменту отвоевания Урала Красной армией здесь почти не осталось инженеров и техников. Так, к осени 1920 г. техперсонал Урала на 49 % (1 096 из 2 244 чел.) состоял из лиц, реэвакуированных из Сибири [подсч. по: Итоги переписи, 16—17 ; Серп и молот, 1920, № 9, 23]. С учетом того, что, во-первых, реэвакуация, как будет указано ниже, была проведена не полностью и, во-вторых, к этому времени Урал был уже усилен несколькими группами специалистов, мобилизованных из столиц, с достаточно большой долей определенности можно утверждать, что эвакуировавшиеся с Колчаком «спецы» составляли 60—70 % всего дипломированного техперсонала Урала в 1919 г. Среди инженеров региона этот процент был, видимо, еще выше. Так, по свидетельству инженера Н. В. Кашакашвили, в Сибирь ушло около 90 % его уральских коллег [см.: ГААОСО, д. 43933, II, л . 32 об . ].
Существенно поправить положение дел с ИТР в регионе могла только реэвакуация специалистов из Сибири, но она стала возможной только с начала 1920 г. В апреле 1920 г. был издан приказ по 1-й Трудовой армии о возвращении всех уральских специалистов на заводы [Там же, д. 22695, Х, л . 20 ].
К концу 1920 г. Бюро по учету технических сил Уралпромбюро ВСНХ было распределено по заводам Урала 146 инженеров и 184 техника [см.: Серп и молот, 1920, № 28—29].
Однако сибирские органы саботировали решение о реэвакуации уральских ИТР, что заставляло принимать все новые распоряжения по этому поводу. 22 декабря 1920 г., например, председатель Уралпромбюро К. Г. Максимов отмечал: «Согласно последнего категорического распоряжения т. Рыкова все бывшие уральцы подлежат немедленному возвращению на Урал. Предлагаю срочно составить списки на известных Вам находящихся в Сибири уральцев, по возможности с указанием адресов или мест их теперешней службы и кем были раньше на Урале» [ГАСО, ф. 95, оп. 1 л, д. 10, л . 80 ].
Данный документ свидетельствует, насколько трудно было возвращать уральских спецов из Сибири, где, очевидно, нередко скрывали уральцев, поэтому сам факт работы того или иного уральского инженера приходилось доказывать.
С осени 1920 г. пополнение уральской промышленности квалифицированными специалистами было практически приостановлено. 21 октября 1920 г. Уралпромбюро ВСНХ сообщило в Москву, что имеет в своем распоряжении до 380 инженеров [Там же, д. 11, л . 28 ]. Два с половиной года спустя, в 1923 г., перепись Наркомтруда насчитала в цензовой промышленности Урала практически такое же количество инженеров — 377 человек [см.: Минц, 36 ]. Эти цифры были намного ниже, чем численность инженеров на Урале до революции.
Количество технических специалистов в регионе сократилась не только из-за приостановки процесса компенсирования их естественной убыли молодыми выпускниками втузов, но и из-за бедствий гражданской войны (красный и белый террор, бандитизм, эпидемии). Кроме того, несколько десятков уральских инженеров эмигрировало за пределы РСФСР. Особенно болезненным было то, что страну покинули почти все крупные инженеры, управляющие промышленностью на региональном уровне, управители горных округов и т. д. Инженер П. И. Озеров отмечал в 1928 г.: «крупные инженеры у нас почти не остались… всякие директора, управляющие округами… находятся или в Америке, или в Англии, во Франции» [ЦДООСО, ф. 4, оп. 6, д. 56, л . 23 ]. Сократилось (по сравнению с дореволюционным периодом) на Урале и число квалифицированных техников.
Таким образом, инженерно-технический потенциал уральской промышленности в начале 1920-х гг. оказался намного ниже, чем до революции. В 1919—1922 гг. советская власть пыталась повысить эффективность его использования преимущественно путем применения военно-коммунистической системы всеобщей трудовой повинности и сопутствующих ей механизмов (мобилизация специалистов, принудительное их распределение по предприятиям, учреждениям и т. д.).
Система трудповинности была принята на Урале сразу же после его захвата Красной армией. 7 октября 1919 г. вышел Декрет СНК о мобилизации специалистов-горняков, согласно которому последние объявлялись призванными на действительную техническую службу по Горному совету ВСНХ [Декреты…, VI, 189—190 ]. Такого же рода декреты были приняты и относительно других категорий ИТР.
Логичным последствием введения на Урале всеобщей трудповинности стало отсутствие для технической интеллигенции возможности выбора места службы: все инженеры и техники были «приписаны» к бюро по учету и распределению технических сил Уралпромбюро ВСНХ, которое и определяло место работы специалиста. Осенью 1919 г. были национализированы не только все промышленные предприятия Урала, но и вольные инженерные товарищества и технические конторы. Так, например, 26 сентября 1919 г. комиссией В. Я. Чубаря были национализированы инженерное товарищество Ульмана и Линдера и техническая контора инженера Н. Б. Шалаева в Екатеринбурге [см.: Протоколы…, 259 ].
Таким образом, практически все ИТР Урала оказались служащими государственного сектора.
Крайне противоречиво в рамках системы трудповинности решалась проблема оплаты труда ИТР. В программе РКП(б), принятой в 1919 г., была подчеркнута необходимость сохранения «на известное время» более высокой оплаты труда специалистов по сравнению с рабочими [КПСС в резолюциях, 52—53 ].
На IХ съезде РКП(б) весной 1920 г. этот вопрос был рассмотрен более детально. Было решено ввести принцип материальной заинтересованности специалистов, в частности учитывать производительность труда предприятия, ввести премирование [Там же, 159 ].
Однако на практике происходило обратное: продолжалось резкое снижение зарплаты ИТР по отношению к другим категориям работников (см. табл.).Год Соотношение оплаты труда различных категорий работниковв сравнении с оплатой рабочих*
Конторский персонал Младший технический персонал Высший техническийперсонал
1914 1, 8 4, 0 14, 0
1916 2, 2 4, 0 11, 0
1919 1, 3 1, 7 2, 1
1920 1, 0 1, 1 1, 7
1921 1, 0 1, 0 1, 6
* Источник: [Стенографический отчет…, 173 ].
Таким образом, начиная с 1917 г. зарплата ИТР катастрофически падала, достигнув в середине 1921 г. критической отметки: оклад инженера был только на 60 % выше оклада рабочего и конторщика, а оклад техника и вовсе стал равен окладам двух последних категорий работников. При этом зарплата рабочего осенью 1921 г. составляла лишь 28 % от уровня довоенной, конторского персонала — 17, 5 %, техников — 14 %, инженера — только 5, 4 %, т. е. зарплата инженера сократилась более чем в 18 раз.
Такое катастрофическое понижение зарплаты не могло распространяться на наиболее выдающихся технических специалистов. Поэтому уже в годы гражданской войны были учреждены так называемые персональные ставки, приблизительно в 2 раза превышающие максимальную оплату труда по тарифной сетке. Персональные ставки были единственной возможностью выжить в трудных условиях начала 1920-х гг.
На Урале право учреждать персональные ставки Совет труда и обороны предоставил Совету 1-й Трудовой армии уже 17 мая 1920 г. [Декреты…, VIII, 215—216 ].
Факты свидетельствуют, что, в отличие от перенасыщенных специалистами столиц, на Урале, испытывающем острейшую нехватку инженеров и техников, система персональных ставок охватила значительно больший процент ИТР. Материальное положение технических специалистов еще более выправилось после принятия 10 сентября 1921 г. Декрета СНК «Основные положения по тарифному вопросу», который предписывал увеличить зарплату спецам в зависимости от их квалификации [см.: Пыстина, 87 ].
Пользуясь пока еще не очень жестким контролем за размером спецставок, многие хозяйственные органы региона проводили переманивание «спецов» из других учреждений, создавая для них довольно высокие по тем временам ставки. При этом «закрепощение» специалиста на определенном предприятии преодолевалось через лоббирование своих интересов в Уралпромбюро.