Далее, часть критических замечаний макроэкономистов по поводу деятельности органов ГСЗ была обусловлена отсутствием систематической картины эффективности использования средств государственного фонда занятости населения (далее ГФЗН), что предопределило постоянное обсуждение в органах законодательной и исполнительной власти идеи консолидации ГФЗН в государственном бюджете. Этот вопрос обсуждался с чисто макроэкономических позиций, а ГФЗН рассматривался как единый финансовый институт без детального анализа возложенных на него функций финансового обеспечения социальных и экономических программ занятости.
Наконец, оценки социальной и экономической эффективности государственной политики занятости могут рассматриваться как исходный момент разработки схем финансовых и организационных отношений между Министерством труда и социального развития России и органами службы занятости населения в регионах.
Для определения социальной и экономической эффективности политики занятости предлагаются оригинальные показатели, которые отвечают требованиям практических работников, то есть, во-первых, базируются на существующей статистике занятости и, во-вторых, просты для расчета.
Так, социальная эффективность политики занятости в регионах была рассчитана по формуле
27
СЭПЗ = ЧБСУ : ЧБк, (1)
где СЭПЗ - социальная эффективность политики занятости в определенном календарном периоде;
ЧБСУ - численность безработных, снятых с учета по всем основаниям в течение календарного периода. человек:
ЧБк - численность безработных на конец календарного периода, человек.
Таким образом, показатель социальной эффективности политики занятости безразмерен и имеет однозначную трактовку. Умножение фактического уровня безработицы в регионе на увеличенный на единицу показатель социальной эффективности политики занятости позволит определить тот уровень безработицы, который был бы зафиксирован в регионе, если бы органы службы занятости вообще не снимали безработных с учета. Чем больше значение рассчитанного по формуле (1) показателя, тем выше социальная эффективность политики занятости.
Среднереспубликанский показатель социальной эффективности составил в 1996 г. 1,32, а в первом полугодии 1997 г. - 1,49 (для приведения данных за первое полугодие 1997 г. к годовому измерению значение показателя социальной эффективности было увеличено в два раза). Была выявлена сильная межрегиональная дифференциация социальной эффективности. В 1996 г. разрыв между максимальным (2,55 в Еврейской автономной области) и минимальным (0,37 в Республике Дагестан) значениями этого показателя составил почти семь раз; а в первом полугодии 1997 г. - почти шесть раз. Максимальная социальная эффективность политики занятости (3,05) в этот период была зафиксирована в Республике Ингушетия, а минимальная (0,51) - в Агинском Бурятском автономном округе (АО).
В 1997 г. социальная эффективность политики занятости в России в целом (в пересчете на год) несколько повысилась по сравнению с 1996 г. Соответствующие этому повышению изменения произошли и в распределении регионов по значениям показателя эффективности: например, если в 1996 г. число снятых с учета безработных превысило среднегодовое количество безработных не менее чем в 1,5 раза в 24 регионах, или в 27 % их общего числа, то в 1997 г. (в пересчете на год) - в 35 регионах, или 39,8 %. При этом, однако, практически не изменилось число регионов маргинальной группы, в которых интенсивность снятия безработных с учета была самой низкой.
28
Серьезную тревогу вызывает тот факт, что, как правило, наименьшие показатели социальной эффективности характерны для регионов с самыми высокими уровнями безработицы. Так, в восьми регионах с наиболее низкой социальной эффективностью политики занятости в 1997 г., в состав которых вошли уже упоминавшийся Агинский Бурятский АО, республики Дагестан и Северная Осетия, Читинская область, Республика Бурятия, Корякский АО, Республика Калмыкия и Архангельская область, средний уровень регистрируемой безработицы к концу первого полугодия 1997 г. составил 6,3 %, что в 1,9 раза превысило Среднереспубликанский уровень безработицы.
С другой стороны, в пяти регионах, где число снятых с учета безработных более чем в 2,5 раза превысило количество зарегистрированных безработных, и, следовательно, показатель социальной эффективности политики занятости был самым высоким (республики Ингушетия, Марий Эл и Карачаево-Черкессия, Оренбургская и Астраханская области), средний уровень зарегистрированной безработицы составил 3,5 %, что хотя и превышало Среднереспубликанский уровень безработицы на 0,3 процентного пункта, было тем не менее в 1,8 раза меньше среднего уровня безработицы в регионах с самой низкой социальной эффективностью политики занятости.
С использованием метода группировок было проведено более подробное исследование зависимости социальной эффективности политики занятости от уровня безработицы в регионе. Для этого все 88 субъектов Российской Федерации (исключая Чеченскую Республику, по которой статистическая информация отсутствовала) по значению показателя уровня безработицы были разбиты на четыре группы по 22 региона в каждой (регионы с самыми низкими уровнями безработицы были отнесены к 1-й группе, с самыми высокими - к 4-й).
Для каждой из групп регионов были рассчитаны средние невзвешенные значения показателя социальной эффективности политики занятости путем деления суммы значений показателей социальной эффективности в регионах, вошедших в состав данной группы, на число регионов группы (22). Результаты расчетов представлены ниже.
Как в 1996 г., так и в первом полугодии 1997 г. имела место связь между уровнем безработицы в регионе и социальной эффективностью политики занятости. Самые высокие значения показателя социальной эффективности были зафиксированы в группе регионов с самыми низкими уровнями безработицы, и, наоборот, самая низкая социальная эффективность политики занятости была характерна для группы регионов, в которых уровни безработицы были самыми высокими. При этом, если в 1996 г. наблюдалась инверсия
29
тенденции изменения значения показателя социальной эффективности политики занятости между 2-й и 3-й группами регионов по уровню безработицы, то в первом полугодии 1997 г. утверждение, что с ростом номера группы регионов по уровню безработицы происходит снижение социальной эффективности политики занятости, было верно без каких-либо исключений.
Таблица 1
Зависимость социальной эффективности политики занятости от уровня безработицы
| Группа регионов по уровню безработицы | Среднее значение социальной эффективности политики занятости | Изменение среднего значении социальной эффективности политики занятости | |
| 1996 г. | 1-е полугодие 1997 г. | ||
| 1 | 1,57 | 1,99 | 0,42 |
| 2 | 1,35 | 1,58 | 0,23 |
| 3 | 1,47 | 1,54 | 0,07 |
| 4 | 1,12 | 1,31 | 0,19 |
Следует обратить внимание еще на одно обстоятельство. В первом полугодии 1997 г. по сравнению с 1996 г. увеличилась (с 0,45 до 0,68) абсолютная разность между показателями социальной эффективности политики занятости в группах регионов с самыми низкими и самыми высокими уровнями безработицы. Это является дополнительным подтверждением гипотезы, что сам по себе высокий уровень безработицы в регионе в целом является фактором, ограничивающим возможности снятия органами службы занятости безработных с учета и, следовательно, обусловливающим низкую социальную эффективность политики занятости.
Расчеты показали также, что на социальную эффективность политики занятости оказывает влияние социально-экономическая ситуация в регионах. Последняя оценивалась с использованием специально выбранных показателей государственной статистической отчетности, характеризующих различные аспекты состояния региональных экономик. Не вдаваясь в детали разработанной методики, отметим, что на ее основе все регионы - субъекты Российской Федерации - были также разделены на четыре равночисленные группы,
30
в 1-й из которых социально-экономическая ситуация могла быть оценена как относительно благополучная, а в 4-й - как кризисная.
Влияние социально-экономической ситуации в регионе на социальную эффективность политики занятости (см. таблицу 2) выражено существенно слабее влияния на нее уровня безработицы. Данное обстоятельство лишний раз подтверждает тот факт, что в настоящее время процессы движения зарегистрированных безработных в органах государственной службы занятости во многом определяются субъективными факторами. В числе таких факторов, в частности, может быть упомянуто ужесточение условий регистрации безработных и назначения им пособий по безработице, осуществленное в 1996 г. Законом Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской федерации "О занятости населения в РФ"». Кроме того, в условиях роста напряженности бюджета ГФЗН в 1996 - 1997 гг. имели место задержки в выплатах уже назначенных пособий по безработице, что снижало мотивацию сохранения зарегистрированным безработным своего статуса.
Таблица 2
Зависимость социальной эффективности политики занятости от социально-экономической ситуации в регионе
| Группа регионов по социально-экономической ситуации | Среднее значение социальной эффективности политики занятости | Изменение среднего значения социальной эффективности политики занятости | |
| 1996 г. | 1-е полугодие 1997 г. | ||
| 1 | 1,47 | 1,78 | 0,31 |
| 2 | 1,33 | 1,68 | 0,35 |
| 3 | 1,39 | 1,61 | 0,22 |
| 4 | 1,32 | 1,36 | 0,04 |
Тем не менее полностью влияния на социальную эффективность политики занятости социально-экономической ситуации в регионе исключать нельзя. Например, в 1996 г. самая высокая социальная эффективность политики занятости была достигнута в группе регионов с наиболее благоприятной социально-экономической ситуацией. С другой стороны, в группе регионов, где сложилась кризисная социально-экономическая ситуация, социальная эффективность политики занятости оказалась самой низкой. При этом, однако, нужно еще раз обратить внимание на то, что разность между средними значениями показателей социальной эффективности политики занятости между 1-й и 4-й группами регионов в 1996 г. составила всего 0,15, что в три раза превысило эту разность между 1-й и 4-й группами регионов, выделенными по уровню безработицы.