В принципе, процесс, который повлекпротивопоставление России всему остальному миру, миру буржуазии, как страны,преследующей цель мировой революции, не давал России какое-то исключительноположение «образцовой страны». Ленин выдвигал мнение о возможном отставанииРоссии в случае победы коммунизма в развитых западных странах. Но неожиданноеположения Советской республики, передового государства, зовущего весь мирследовать своему примеру, не могло не импонировать многим коммунистам. Этоявление получило название «красного патриотизма».
Настроения подобного рода, как сообщает М.Агурский, появились уже накануне Октябрьской революции. На VI съезде партии, вавгусте 1917 года, первым высказал их Сталин. «При обсуждении резолюциисъезда Преображенский предложил поправку, согласно которой одним из условийвзятия государственной власти большевиками было наличие пролетарской революциина Западе», -- пишет Агурский (1). Выступая против этой поправки, Сталинзаявил, что «не исключена возможность, что именно Россия явится страной,пролагающей путь к социализму... Надо откинуть, -- сказал Сталин, -- отжившеепредставление о том, что только Европа может указать нам путь» (9). С течениемвремени красный патриотизм стихийно подвергается дальнейшему влиянию национальнойсреды, основываясь на пресловутых идеях противостояния России «бездушнойзападной цивилизации», а так же влиянии «небольшевистских попутчиковреволюции», как Агурский называет широкий спектр течений, включающий иправославие (!) и литературные круги (1). К слову о православии—Агурскийприводит пример некоего архиепископа Варнавы (Накропина), заявившего на допросеВЧК, что «только большевики могут спасти Россию» (6). В среде православнойцеркви нашлись священники, готовые к сотрудничеству с советской власти, хотя ихбыли единицы.
«Сила красного патриотизма состояла в том,что позволяла многим большевикам отождествлять себя не только с партией, нетолько с рабочим классом, который в годы гражданской войны превратился вфикцию, но и со всем народом», -- делает вывод Михаил Агурский (1).
Характер революции в России и условия, вкоторых она произошла, были таковы, что, как пишет Бердяев, «идеологически еймог соответствовать лишь очень трансформированный марксизм и именно в сторону,противоположенную детерминизму» (2). Если экономика определяет весь социальныйпроцесс, то неминуем вывод о том, что отсталая Россия должна была ожидатьбуржуазную революцию, а не пролетарскую, социалистическую. Русская революциясвидетельствует, что далеко не все зависит от экономики. Ленинско-марксистскаяфилософия противоречит экономическому детерминизму независимостью от экономики,возможностью революционной активностью вести экономический произвол. Русскийкоммунизм не был классическим марксизмом, возможно, не был марксизмом вообще,если под марксизмом понимать научную теорию. Учение русских коммунистоввпитало в себя самые различные влияния, включая элементы тех течений, скоторыми боролось.
Исследование всякой идеологии должнонеминуемо касаться глубинных пластов социально-исторического процесса(следовательно, архаичных – в случае культуры, как, например, преклонениеперед вождем, своего рода персонификацией определенных идей, вернее сказать,«верований», -- впрочем, это отдельный вопрос). Намек на параллель междусамосожжениями эпохи церковного раскола и «самосожжения» страны в бунтарскомпорыве «освободить мир от оков капитализма», разумеется, фигурален. Однако издесь есть нечто, заслуживающее пристального внимания.
Смело мы вбой пойдем
Завласть Советов,
Икак один умрем
Вборьбе за это!!!
Пионерская песня, слова которой приводит всвоем исследовании социализма И. Р. Шафаревич, показательна. Шафаревич пишет:«В СССР нашему поколению еще хорошо помнится, как мы в пионерских колоннахшагали, и воодушевленно пели… И больше всего воодушевления, взлета, всеобщегочувства вызывало вот это «Все как один умрем!» (11). Идея гибели человечества –не смерти определенных людей, а именно конца всего человеческого рода –находит отклик в психике человека. Шафаревич пишет. Что такая идея проявляетсяне только в индивидуальных переживаниях отдельных личностей, но способна«объединить людей, то есть, является социальной силой» (11). Коммунистическоеучение – «один из аспектов стремления человечества к самоуничтожению, к ничто,а именно – его проявление в области организации общества» (11). Для толпы, вероятно,конец истории видится решением проблем человечества. Такое пониманиекоммунизма (и социализма) делает понятной враждебность учения индивидуальности,стремление уничтожить те силы, которые поддерживают и укрепляют человеческуюличность: религию, культуру, семью, частную собственность.
1. Агурский,М. Идеология национал-большевизма. – Париж, 1980.
2. Бердяев,Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. – Париж, 1955.
3. Булгаков,С. Избр. соч. – М., 1991.
4. БунинИ. А. Окаянные дни. – М., 1989.
5. Верт,Н. История Советского государства. – М., 1998.
6. ЕженедельникВЧК. №2, 1918.
7. Из-подглыб: сборник статей. – Париж, 1974 // Шафаревич, И. Р. Социализм.
8. Ленин,В. И. Собр. соч. в 55 томах, т. 17. – М., 1953.
9. Сталин,И. В. Собр. соч. в 13 томах, т. 3. – М., 1950.
10.Философскийсловарь. – М., 1987.
11.Шафаревич,И. Р. Социализм как явление мировой истории. – Париж, 1977.