В трактовке Д. Локка, идея господства права воплощается в государстве, где верховенствует закон, соответствующий естественному праву и признающий неотчуждаемые естественные права и свободы индивида, и осуществлено разделение властей. Такое государство с господством права он противопоставляет деспотизму: "Свобода людей, находящихся под властью правительства, -отмечал он, - заключается в том, чтобы иметь постоянное правило для жизни, общее для каждого и установленное законодательной властью, это свобода следовать своему собственному желанию во всех случаях, когда этого не запрещает закон, и не быть зависимым от постоянной, неопределенной, неизвестной, самовластной воли другого человека».
Обоснованный Гоббсом и Локком правовой принцип индивидуальной свободы лишь словесно несколько расходится со ставшей актуальной и для нас формулой, приведенной выше.
Основные представления о разделении властей получили систематическую разработку в творчестве Монтескье. Различая в каждом государстве три рода власти - законодательную, исполнительную, судебную, он отмечает, что для предотвращения злоупотреблений властью необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга. Разделение и взаимное сдерживание властей являются, согласно Монтескье, главным условием для обеспечения политической свободы. Подвергая острой критике абсолютистские порядки, Монтескье, как идеолог политического компромисса буржуазии и дворянства, отстаивал идею умеренной конституционной монархии.
Идеи Локка и Монтескье оказали заметное влияние не 'только на последующие теоретические представления о правовой государственности, но и на раннебуржуазное конституционное законода-телъство и государственную практику.
Эго влияние отчетливо проявилось, например, в Конституции США 1787 .года.. Она практически воплощает идею правового государства на американском континенте. Автор "Декларации Независи- мостиСША" Джефферсон подвергает критике монархическую форму правления с позиции теории общественного договора и естественных неотчуждаемых прав человека, и отстаивает принцип народного суверенитета. Дж. Медисон – автор теоретической конструкции и практической системы «сдержек и противовесов», лежащей в основе американской политической системы. Это «отцы-основатели» американской демократии, на взгляды которых повлияло французское Просвещение. Так, Декларация Независимости провозглашает: «Мы считаем самоочевидными следующие истины: все люди созданы равными; они наделены их творцом определенными (прирожденными) неотчуждаемыми правами, к числу которых относится право на жизнь, свободу и на стремление к счастью; для обеспечения этих прав люди создают правительства, берущие на себя справедливую власть с согласия управляемых..."
Влияние взглядов философов – просветителей проявилось также в конституционно-правовых документах Англии, во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., в целом ряде других правовых актов. Примечательна в этой связи, в частности, статья 16 французской Декларации 1789 г., которая гласит:
"Общество, где не обеспечена гарантия прав и не проведено разделение властей, не имеет Конституции'". Большой интерес в плане нашей темы представляет и статья 5 этой Декларации: "Закон вправе запрещать лишь деяния, вредные для общества. Все, что не запре- щено законом, то дозволено, и никто не может быть принужден делать то, что не предписано законом". Это первое официальное закрепление данного правового принципа.
Таким образом, понятие «правового государства» из области идеи начинает переходить в непосредственную политико-правовую практику.
4. Обоснование правового государства в немецкой классической философии.
Важной вехой в развитии теории правового государства, ее философского обоснования стали воззрения И. Канта и Гегеля.
По Канту нормы позитивного законодательства в той мере являются правом, в какой они соответствуют разуму, дающему человеку законы свободы. Право регулирует взаимоотношения между индивидами - носителями свободной воли и, в конечном счете, выступает совокупностью условий, позволяющих совместить произвол (свободу) одного лица с произволом (свободой) другого лица с точки зрения всеобщего закона свободы. Таким образом, право, по Канту, не только формальное условие внешней свободы, но и сущностная форма его бытия. Порожденные разумом правила поведения Кант называет императивом. Одна из редакций категорического императива выглядит следующим образом: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству.»
Благо государства, по Канту, состоит в высшей степени согласованности государственного устройства с правовыми принципами. Стремиться к такой согласованности; нас обязывает разум через категорический императив. Реализация требований категорического императива государственности предстает у Канта как правовая организация государства с разделением властей (законодательной, исполнительной и судебной). В соответствии с наличием или отсутствием принципа разделения властей он различает и противопоставляет две формы правления: республику (это и есть по существу правовое государство) и деспотию.
Важнейшим принципом публичного права философ считал прерогативу народа требовать своего участия в установлении правопорядка путем принятия конституции, выражающей его волю. Верховенство народа обуславливает свободу, равенство и независимость всех граждан в государстве, которое выступает как "объединение множества людей, подчиненных правовым законам". Там, где государство действует на основе конституционного права, отвечает общей воле народа, там государство правовое, там не может быть ограничения прав граждан в области личной свободы совести, мысли, хозяйственной деятельности. В правовом государс-тве гражданин должен обладать той же возможностью принуждения властвующих к точному исполнению закона, какой обладает властвующий в его отношении к гражданину.
Философская концепция Канта оказала значительное влияние на дальнейшее развитие политико-правовой мысли и практику государственно-правового строительства цивилизованного общества..
Если у Канта правовые законы и правовое государство — эти долженствование, то у Гегеля они — действительность, т. е. прак- тическая реализованность разума в определенных формах налич- ного бытия людей.
Государство, согласно Гегелю, это тоже право, а именно конкретное право, так как оно включает в себя признание всех остальных прав личности, семьи и общества. Возводя государство в абсолют, стоящий над личностью и обществом, Гегель доказывает, что такие государства предшествуют развитию гражданского общества . Он ставит государство на вершину правовой пирамиды, подчиняя права индивида и общества государству, но именно правовому государству, т. е. не как аппарату насилия, а как более высокому праву. Система права же, по Гегелю, есть «царство осуществленной свободы» Иными словами, Гегель философски восхваляет государство как наиболее развитую действительность свободы.
В конкретно-историческом плане Гегель как мыслитель начала XIX в. полагал, что идея свободы достигла наибольшего практического осуществления именно в конституционной монархии, основанной на принципе разделения властей (государя, правительства и законодательной власти). Надлежащее разделение властей в государстве Гегель считал "гарантией публичной свободы". С этих позиций он защищал суверенитет государственно-правового целого и резко критиковал деспотизм — "состояние беззакония, в котором особенная воля как таковая, будь то воля монарха или народа (охлократия), имеет силу закона или, вернее, действует вместо закона.»
Отсюда, конечно, вовсе не следует отрицания недостатков гегелевского этатизма - чрезмерного возвышения государства над индивидами и обществом. Тем не менее вся гегелевская конструкция правового государства направлена против произвола, бесправия, внеправовых форм применения силы как со стороны частных лиц, так и со стороны властных структур.
Либерально-демократическая концепция правового государства (в отличие от гегелевской недемократической концепции правового государства, исходящей из идеи суверенитета монарха) может быть лишь определенной системой принципов, институтов и норм, выражающей идею народного суверенитета. Именно суверенитет народа — основа и источник государственного суверенитета (как внутреннего, который здесь нас интересует, так и внешнего).
Существенная новизна позиции буржуазных мыслителей — приверженцев конституционной монархии и разделения властей (Локка, Монтескье, Канта, Гегеля и др.) состоит, в частности, в том, что в отличие от античных авторов они, говоря словами Монтескье, рассматривают проблему политической свободы в ее отношениях как к государственному строю, так и к отдельной личности, гражданину. Первый аспект этих отношений политической свободы, находящий свое выражение в правовом (и конституционно-правовом) оформлении распределения трех властей (законодательной, исполнительной и судебной), выступает в качестве необходимой институционально-организационной формы обеспечения второго аспекта свободы — гражданских прав и свобод, безопасности личности.
Без сочетания этих двух аспектов политическая свобода остается неполной и необеспеченной. Качество и количество свободы зависит от уровня развития общества. Свобода относительна в смысле ее фактической незавершенности, исторического изменения и развития ее содержания. Но она абсолютна как высшая как высшая ценность и принцип, который может служить критерием человеческого прогресса, в частности в области государственно-правовых норм, общественных отношений, положения личности.