Решиться на драку с ОМОНом нужно не потому, что тебе нужна победа, и не потому, что тебе действительно надо прорваться к Кремлю через милицейское оцепление, а потому, что твое намерение освободиться и войти в состояние революции должно быть действительно серьезным, ты должен внутренне освободиться от манипулирующих твоим сознанием внешних влияний. Конечно, если бы человек мог быть стопроцентно уверенным, что он действительно полон решимости поднять восстание, подраться с милицией, погибнуть - то сама драка с милицией может и не понадобилась бы, но поскольку человеческое намерение редко живет всерьез в отрыве от воплощающего его поступка, то взрывы бомб и кидание камней в ОМОН является для сторонников политдзена нормальной формой медитации. Если воспользоваться несколько вычурным способом выражаться, свойственным Цветкову, то действия сторонников политдзена (или "новых анархистов") - это "перманентная социальная провокация, расшифровываемая прессой как эскалация конфликтов между конвенциональным, т.е. не осознающим себя, социумом и обособленным человеком на всех уровнях." (Там же, с. 17)
Против кого поднимает восстание Цветков? На этот вопрос он не дает четкого ответа, хотя общий ход его мысли понятен. Иногда Цветков по старой доброй традиции называет своего врага "капиталом", но к марксистским представления о капитале взгляды Цветкова имеют отдаленное отношение. Иногда Цветков называет своего врага "диджеем", имея ввиду, что современное общество управляется не открытым насилием, а манипулятивно, с помощью зрелищ, с помощью телевизионной рекламы и других способов ненавязчивого массового гипноза - также как диджей на дискотеке изменяет ритмы движения танцующих, не отдавая команды, а лишь меня играющую музыку. То есть миром правят не люди, не организации, а сами принципы правления и манипуляции, что, между прочим, интереснейшим, хотя и малоизвестным мыслителем Владимиром Вейдле диагностировалось еще для советских времен: труд в Советском Союзе Вейдле называл "советской барщиной", "Советская барщина, где вместо помещика не партия даже, и не класс, а отвлеченный рецепт: индустриализация, прогресс или "борьба с природой". Вейдле В.В. Умирание искусства. Размышления о судьбе литературного и художественного творчества. СПб., 1996, с.27
Отдельная глава в книге Цветкова направлена против телевизионной рекламы как средства управления и порабощения, при этом Цветков пишет, что в телевизионной рекламе капитал становится наглядным, его можно увидеть. В другом месте Цветков говорит, что капитал - это система опутывающих общество условностей, ложных реальностей, на подобии тех же рекламных клипов, они отделяют современного человека от реальности подлинной - и прорваться к подлинности можно лишь с помощью восстания и революции. "Революция сегодня - единственное доказательство существования действительности, но доказательство, не оставленное нам как данность, а предложенное как возможный шанс." (Цветков А. Анархия non stop. с. 181)
Уже упоминавшийся выше роман Виктора Пелевина "Generation "П" говорит о том же - о том, что миром правят божества наживы и потребления, которые заставляют людей служить себе с помощью телевизионной рекламы. Этот роман по своей идеологии весьма близок к книге Цветкова, можно сказать тождественен с ней. Пелевин и Цветков явно являются представителями одного и того же идейного движения, и косвенным доказательством близости двух книг служит тот факт, что в названиях их обеих комбинируются русские и английские слова - и, соответственно, кириллические буквы соседствуют с латинскими. Оба они -и Цветков и Пелевин - борются с виртуальными реальностями во имя подлинной реальности, которая якобы есть. Нет ли в этой вере в истинную реальность чего то наивного , детского? На этот вопрос отвечает сам Цветков: "Шансов на восстание больше всего у тинейджеров, которые отказываются взрослеть, но не отказываются развиваться." (Там же, с.18) Эти тинейджеры рано начинают курит, пить и колоться. А на них, между тем, возложена миссия показать светлую перспективу человечеству.
IV.
Проблема, однако, заключается в том, что революция, понятая как профессия и образ жизни чаще всего является помехой для созидательной, культуротворческой деятельности, а Кольцо Повседневности, играющее роль красной тряпки для современного радикализма возникает не только из за необходимости трудиться, но и от того, что всякой фантазии есть предел. Пусть некто восстал против того, что "каждый день- одно и тоже", пусть он ушел в бродяги или в буддистские монахи - но и монастыре и бродяжничестве его жизнь скоро войдет в некий ритм, просто потому, что нет сил выдумывать каждый день что-то новое - не говоря уже о том, что склонность к новому есть не у всех, некоторые хотят не нового, а просто лучшего - в хорошем и комфортном колесе крутиться не против большинство человечества. Как гениально написал Колин Уилсон, "Всякое живое существо - это столкновение воли и привычки, свободы и автоматизма, человек достиг покуда самой высокой степени свободы; все прочие животные по сравнению с ним - просто механизмы. Но именно автоматизм - вкрадчивый, ползучий - убивает. Механизм побеждает; человек утрачивает волю, батарейки постепенно садятся и свет тускнеет..." (Уилсон К. Философский камень: фантастический роман. СПб, 1995, с.112) "Наша свобода, -подтверждает Анри Бергсон, - самими движениями, которыми она утверждается, - порождает привычки, которые затушат ее, если она не будет возобновляться путем постоянного усилия, ее подстерегает автоматизм."( Бергсон А. Творческая эволюция. М., 1998, с.145)
Но, как бескрылый и принципиально не могущий летать человек все-таки мечтает летать, как птица, так и не способный к вмещению разнообразия человек все-таки посреди повседневности мечтает об интересной и разнообразной жизни. Именно стремление к новизне любой ценой порождает такие изломанные культурные явления, как художественный авангардизм. Если вообще правомерен вопрос, зачем был нужен авангард, и каковы причины появления столь странных и сомнительных художественных достижений, то ответ возможен только один: лидеры авангарда вполне осознанно понимали, что развитие искусства осуществляется путем появление нового, и таким образом надо любой ценой, через самые титанические усилия, через самые диковинные и на первый взгляд сомнительные эксперименты добиться получения чего то, чего раньше никогда не было.
Авангардизм начала века включал в себя элемент поведенческого эпатажа, и в этом авангардисты родственны панкам и другим разновидностям молодежного бунта более поздних времен- вспомним желтые кофты и редиски футуристов. И теми и другими двигало острое желание чего-то нового, отличного от бывшего ранее и имеющегося сегодня. Задача стоящая перед ними была чудовищно сложная и огромная, во многих своих частях превосходящая человеческие силы. Бывают ситуации, когда все возможности бытия кажутся высчитанными в неких таблицах, когда кажется, что все возможное известно, можно создавать новые количества, но возможно выйти за пределы проницательных систем координат. Бывают периоды, когда культура содержит в памяти циклопическое число уже сделанных экспериментов, и человеку не удастся придумать ничего - ибо его эрудиции не хватит, чтобы только узнать, что было до него. В таких условиях стоит ли удивляться, что те, кто называют себя авангардом просто заходятся в крайностях, когда маргиналы вредят своему здоровью и подвергают опасности свою жизнь - ибо это кажется, то единственное, чего не могли себе позволить творцы прошлого!
Если в основе народовольческого и эсеровского терроризма лежали грезы о неком свободном, благополучном и счастливом обществе, то в основе новейшего радикализма лежат менее конкретные грезы, которые стоит назвать романтикой разнообразия - антитезы однообразия, ведь если разнообразие - источник постоянной новизны, то однообразие - мать цикличности. Романтика разнообразия бессознательно рассеяна во всей нашей повседневной жизни. Вот мы просто произносим слово "космос". С чем оно ассоциируется? С темным межзвездным пространством , с ночным небом - хотя звезды, планеты и сама земля с её очеловеченной поверхностью являются в той же степени частью космоса, как и пустое пространство между ними. Романтическое отношение к космосу предопределяет ассоциации отнюдь не с тем, что в этом космосе, собственно, содержится, не с поверхностями планет и огненными недрами звезд, а с процессом достижения этих планет и звезд, с заполняющими пространство между планетами и звездами космическим вакуумом и летящими по нему аппаратами. Космическое пространство - это такое место, где ты начинаешь иметь отношения сразу ко всем планетам, к космосу вообще, а не только к какой-то одной планете.