В настоящей работе рассматривались: специфические особенности современной религиозной ситуации в Украине, средства и способы актуализации и разрешения языковой проблемы[106][106], обстоятельства межкультурного (российско-украинского) обмена в постсоветскую эпоху; проблемы воспитания, образования и науки в Украине; современное состояние материальной культуры в этом государстве и – как составляющие
каждого упомянутого дискурса – нравственные аспекты обозначенных проблем.
В ходе проведенного исследования выяснилось, что, в силу имманентных обстоятельств, украинских национализм актуализируется, как деструктивный фактор в становлении указанных сфер общественного бытия.
Национализм оказывает разрушительное влияние на развитие основополагающих структурных элементов национальной культуры. Это значит, что национализм манифестирует себя, как анти-культурное явление; национализм оппозитен национальной культуре.
И это - естественный вывод из изложенного материала[107][107].
Понятие национальной самобытности. Специфика национальной самобытности в условиях эскалации украинского национализма.
Пожалуй, впервые в отечественной историографии (литературе) проблематика национальной самобытности была затронута еще в «Повести временных лет»[108][108]. Затем ее отблески, отголоски, отзвуки проявлялись в – последовательно - величайшем произведении древнерусской словесности (1185?,1187?, 1194-1196?1198-1199 гг.?) – «Слове о полку Игореве»;[109][109] «Поучении Владимира Мономаха», «Степенной книге», «Житие Авваакума», др.[110][110] Гораздо позже, в XIX веке, – в трудах братьев И.С. и К.С. Аксаковых, И.В. и П.В. Киреевских, А.И Кошелева, Ю.Ф.Самарина, А.С.Хомякова, В.А.Черкасского, в «Русской беседе», в «Сельском благоустройстве» указанная тема начала обретать концептуальный характер. XX век одарил российскую общественную мысль сочинениями Н.А.Бердяева, М.М.Бахтина, Д.С.Лихачева, переведших (в совокупности) исследования русского духа в плоскость философского дискурса. Однако наиболее полную свою экспликацию идея национальной самобытности получила, на наш взгляд, в трудах Л.Н. Гумилева[111][111].
Нужно сказать, что еще и сегодня европейская культурологическая и культурософская мысль, с нашей точки зрения, не в полной мере оценили глубину творческого наследия Гумилева. И это не случайно. Дело в том, что в осознании феномена национального начала в общественном бытии, в большинстве своем, европейцы двигались индуктивным путем: от многомерности конкретной личности (включая ее животную ипостась – см. К.-Г.Юнга) к ментальным конструктам человеческих общностей (М.Блок, Лефевр, школа «Анналов»). Для русского же мышления такой подход изначально оказался не приемлемым, ибо русский человек apriori исходит из категории «мира».[112][112]. В указанном смысле, концепция Гумилева – прямое продолжение русской культурной традиции. И вот отчего, в противоположность западной философии, Гумилев сумел сформулировать понятие национальной самобытности, отличное от категории национального характера.
Нужно сказать, что, как и большинство русских мыслителей, Л.Гумилев не был философом в строгом (западноевропейском) смысле этого слова, таким как Г.В.Ф. Гегель, И.Кант или А.Шопенгауэр. И поэтому в текстах Гумилева вы не найдете строгую дефиницию термина «национальная самобытность»; он оперировал другими категориями: «пассионарный взрыв», «этнология», «гармоническая личность». Но, думается, в сущности, дело в другом: Гумилев впервые объединил в понятии «этнос» географические, физические, физиологические, социальные, психологические, культурологические (включая этические, лингвистические ets), политические аспекты современной гуманитаристики, которые до него рассматривались исключительно в качестве изолированных эпифеноменов. Причем соединил их не эклектично, но синтетическим образом, так что, в результате возникла многомерная целостность, определяющая (холизм) новый ракурс историософской проблематики. Тем самым, Гумилев открыл возможность дистинкции понятия «национальной самобытности», которое, в нашем понимании (т.е., в сущности, прямо по Гумилеву) означает совокупность экономических, политических, социальных, ментальных, культурных (во всей их многогранности: от конфессиональных и лингвистических до материальных и этических) характеристик жизнедеятельности народа, проживающего на конкретной территории в определенный (долгосрочный) исторический период.
Национальная самобытность – динамическое понятие, однако, оно менее изменчиво, чем политологические феномены. Национальная самобытность фундирована психическими характеристиками личности; вместе с тем, она зиждется не только на культурных (включая ценностные, этические, поведенческие, педагогические) стереотипах, развивающихся в контексте определенной культурной традиции, но и объективно оказывается обусловленной спецификой хозяйственной практики, политических ситуаций, физических и физиологических состояний исторических этносов. Национальная самобытность включает в себя специфические характеристики мировидения (готовностей, установок, предрасположенностей) личности; и, одновременно, охватывает актуальные феномены человеческой активности. Национальная самобытность – всего только почти невесомая надстройка над бездной коллективного бессознательного, но ее действенность коренным образом определяет, как исторические судьбы развитых этносов, так и биографические обстоятельства отдельных личностей. Национальная самобытность коррелятивна понятию «цивилизация», но не тождественна и не оппозитна ему. Национальная самобытность обусловлена природными катаклизмами и, в равной мере, способна к активному противостоянию стихиям. Национальная самобытность укоренена в народных обычаях; она рефлектируется в специфике функционирования государственных институтов; и, наряду с этим, отнюдь не ограничивается мифотворчеством и не оказывает прямого влияния на формирование институциональных составляющих государственной власти.
Иными словами, «национальное своеобразие», по сути своей, является новым культурологическим понятием, отличным от категории «национального характера» (сугубо психологический термин!), и его появлению мы обязаны, прежде всего, теоретическим разработкам этнологии Л.Н. Гумилева.
Далее. Если исходить из методологии западноевропейского холизма (от А.Н. Уайтхеда, А.Бергсона, Я.Смэтса до А.Лемана, А.Мейр-Абиха, Дж.Холдена и П.Дюгема, У.Куайна, Т.С.Куна, П.К.Фейеабенда и далее – к феноменологии и гештальт-психологии) – целое больше, чем сумма его частей. В этом смысле, негативное влияние национализма на составляющие национальной самобытности - значительнее, нежели описанные выше его феноменальные проявления. Можно уничтожить значительную часть народа (как это было, скажем, с армянами (резня, устроенная младотурками), древними иудеями (итог подавления восстаний римлянами) проч.), но оставшиеся в живых сохранят национальную самобытность, как основу для возрождения исторического этноса. Вообще говоря (огрубляя вопрос) развитой (не архаический) этнос извне уничтожить вообще невозможно. В исторические времена, его можно было ассимилировать, путем предложения более сложной цивилизационной перспективы (черные булгары завоевали население славянской Болгарии и, как итог, ославянились; конквистадоры покорили Южную Америку и Испания потеряла статус мировой державы, а майя теперь называются «латиносами»), но в эпоху НТР, главное достижение которой – коммуникационный прорыв, попытки дезавуации национальной самобытности apriori обречены к неудаче. В основе аннигиляции исторических этносов (от шумеров до удэге) лежит изоляционистская политическая практика, густо замешанная на первобытном национализме. Национализм, как сберегающая (внешне – консервативная) идеология, по определению, является конденсатором изоляционистских политических интенций. Изоляционизм – гибелен. Вот почему, по факту, гибелен и национализм.
Иными словами, и контексте составляющих национальной самобытности, и в отношении к целостности этого понятия, национализм проявляет себя, в качестве деструктивной категории и, следовательно, отстаивание (сохранение и развитие) национальной идентичности предполагает противостояние национализму. Во всех его видах (метечковых, региональных, «космополитических») и формах (от бытового зоологического национализма до национализма «идейного», концептуального).
Ceterum censeo Carthaginem esse delendam!
Список литературы
Манекин Р.В. Украина: национальная самобытность и национализм.
[1][1]См., напр.: Benedict R.F. Pattens of culture. Boston, 1934.
[2][2] См., напр.: Мид М. Культура и мир детства. М., 1988.
[3][3] Или, во всяком случае, подробно описывали.
[4][4] См., напр.: К.Г. Юнг «Избранные труды по аналитической психологии», Цюрих, 1929