В первых десятилетиях XVI века по тому же пути двинулась и Англия. Однако в середине века Реформация придала английским реформам существенно иной характер, предполагавший более глубокое вмешательство во все сферы благотворительности со стороны муниципалитетов и верховной власти, - особенно явным это вмешательство стало в 1530 годы, когда были закрыты монастыри.
Основополагающим для понимания характера английской благотворительности после Реформации, а если говорить более широко - понимания той особой и весьма значительной роли, которую благотворительный сектор играет в этой стране и по сей день, является «статут о благотворительном пользовании» (1601). Преамбула статута чрезвычайно ярко отразила изменение концепции общественного блага.
Целью преамбулы было не столько дать полный и исчерпывающий перечень допустимых целей пожертвования, сколько указать, что понимание общественного блага должно отвечать некоторому четкому стандарту. По существу же статут был рассчитан на то, чтобы поощрить частную благотворительность. Статут призывал назначать специальных уполномоченных - епископов или других уважаемых лиц - и поручать им расследование тех случаев, когда желания жертвователя не выполнялись, имуществом благотворительного учреждения плохо управляли или противозаконно, не по назначению использовали его капитал. [26]
Наиболее значимой переменой этого времени был стремительный рост «коллективной филантропии», т. е. объединения ресурсов ради достижения общей цели, - модель, аналогичная той, что возникла в эпоху величайших перемен в сфере бизнеса, нечто вроде акционерной компании. Эти новые филантропические организации поддерживали своими пожертвованиями многие англичане, особенно те, кто располагал средним доходом или выбился в люди сравнительно недавно. При этом такие общества не подпадали под неявные ограничения, которыми сдерживалась деятельность благотворительных трастов. Надо отметить, что, несмотря на законодательную поддержку, полученную трастами после появления статута о благотворительном пользовании, в XVIII веке они были распространены не так широко, как в XVII веке и ранее. Новые благотворительные организации ставили перед собой самые разные цели. В начале XVIII века они прежде всего создавали бесплатные школы, где детей из бедных рабочих семей обучали основам христианской веры и элементарным навыкам чтения и письма. Была построена также сеть новых и хорошо оборудованных благотворительных больниц. Пять из них открылись в Лондоне между 1719 и 1750 году: это были настоящие медицинские учреждения, где уход за больными сочетался с научной работой.
Хмурые или более благодушные, английские благотворители существовали в среде, по-прежнему поощрявшей любые человеколюбивые начинания. С середины XVI века в Англии сложилась модель благотворительности, самым существенным образом отличавшаяся от континентальной. Цели филантропической деятельности были весьма подробно описаны в статуте о благотворительном пользовании и последующих документах; создание соответствующих трастов и учреждений не требовало официального одобрения правительства и регистрировалось сравнительно просто; законодательные механизмы, нашедшие свое наиболее полное отражение в Акте о благотворительном трасте 1853 года и создании Комиссии по благотворительности, были рассчитаны на то, чтобы воплощать в жизнь намерения жертвователей и предотвращать злоупотребления; постоянно предпринимались усилия, чтобы упростить процедуры в Канцлерском суде и позволить трастам заново определять свои цели по мере того, как менялись потребности общества. В итоге сложилась настоящая культура филантропии: удобные законы, стабильный порядок управления, устойчивые традиции жертвования, гибкие организационные формы, эффективная система контроля и отчетности. Все это обеспечивало широкое поле деятельности для организаций, управлявшихся частными лицами и служившими общественному благу. Институты гражданского общества в Англии пользовались автономией, о которой нельзя было и помыслить в континентальной Европе, где упрочившаяся в XVIII-XIX вв. государственная власть оказывала на благотворительные организации куда более сильное давление.
Хотя в XVI веке правящие монархи делали попытки поставить под свой контроль и реформировать практику благотворительности, а в XVII веке предпринимали дополнительные усилия по ее регулированию, основное бремя реформ ложилось на плечи муниципалитетов, верхушки приходов и церковных властей. Новые европейские государства избирали для себя разное устройство, и, как следствие, благотворительность в них, как и некоммерческий сектор в целом, также были весьма не похожи друг на друга.
Во Франции и некоторых других странах с преобладающим католическим населением и сильной монархической властью сформировалось новое понимание роли государства. В конечном счете, вплоть до XX века эти страны практически свели на нет и частные благотворительные учреждения, и некоммерческий сектор в целом. Стремясь реформировать управление многих крупных филантропических заведений, короли выпускали указ за указом (процесс, увенчавшийся королевской декларацией 1698 года). Они вмешивались, можно сказать, в самую суть руководства этими учреждениями: обязанности членов правления формулировались теперь исключительно точно и подробно, а сами правления были реструктурированы: отныне в них трудились сообща представители приходских властей, городской верхушки, а также торговых и корпоративных групп. Злоупотребления в управлении французскими благотворительными учреждениями, не исключая и сравнительно новых больниц общего назначения, стало причиной ряда расследований, проведенных королевскими чиновниками в 1754, 1764, 1770 и 1788 годах. Обнаружилось, что нормы, установленные для этих учреждений, не соблюдались, что члены их правления часто были коррумпированы, а ведение бухгалтерских книг и процедуры проверки оставляли желать много лучшего, - все это, разумеется, еще больше подорвало доверие к системе благотворительных институтов.
Если французский опыт развития благотворительности условно разместить на одном конце общеевропейского диапазона, а английский -- на другом, то большинство стран окажутся несколько смещенными к «французскому» полюсу. [26]
В Испании уже в 1798 году Карлосом IV был издан указ, предписывающий распродажу всего недвижимого имущества, принадлежащего больницам и другим благотворительным заведениям.
В 1893 и 1836 годы в Испании были проведены законы, требующие роспуска основанных еще в средневековье благотворительных заведений и запрещающие создание новых, при этом законодатели исходили из убеждения, что забота о благе граждан есть дело государства, а не традиционных благотворительных институтов. Разрыв со средневековым прошлым оказался долгим. Лишь в 1978 году испанская конституция пополнилась статьей, гарантирующей право на создание благотворительных фондов; наступил конец почти двухвековому периоду нетерпимости по отношению к подобным частным заведениям. В Португалии в XIX веке была принята серия законов, препятствующих деятельности религиозных орденов, благотворительность стала светской, традиционные благотворительные учреждения были ликвидированы.
Иная ситуация сложилась в Норвегии, относительно бедной и малонаселенной стране, к тому же долгое время лишенной самостоятельности: до 1841 года она была подчинена Дании, затем объединена со Швецией и лишь 1905 года обрела полную независимость. Некоторые норвежские фонды ведут свое происхождение со Средневековья: в их основе - дары королей или церкви; другие возникли в XVIII веке из относительно небольших наследств, завещанных на образовательные цели или на поддержку бедных семейств - в пределах города или прихода донора-завещателя либо внутри его делового и профессионального окружения. [32]
После Первой мировой войны состояние благотворительных фондов несколько ухудшилось. В 1918-м и последующие годы многие частные благотворительные учреждения были введены в состав организаций, имевших конфессиональную или идеологическую приуроченность, различных благотворительных союзов. В 1930-е годы эти национальные структуры относительно легко встроились в корпоративистское государство национал-социалистов. В это же десятилетие еврейские фонды и рабочие организации были запрещены, затем большинство других фондов лишилось своих активов либо из-за долговременной гиперинфляции и экономической депрессии, либо вследствие разрушений, принесенных Второй мировой войной.
Греция унаследовала богатые филантропические традиции от древности, но именно традицией была обусловлена и зависимость церковных фондов от государственного контроля. В области филантропии здесь никогда не проводилось четкой границы между церковью и государством, между общественным и частным сектором. Частные вложения шли на поддержку общественной деятельности, государственные фонды могли употребляться на церковные нужды, кроме того, частные благотворительные капиталы нередко отдавались в управление соответствующим государственным учреждениям.
В известном смысле, хотя история себя никогда не повторяет, структурно настоящая ситуация частью соответствует тому, что было в начале века, именно поэтому история начала века, история становления культуры благотворительности и милосердия, которые теперь существуют и в мире теперь представляется для нас столь же актуальной и интересной.2.4 Сравнительный анализ процесса благотворительности в России и зарубежных странах в историческом контексте
Если сравнивать процессы благотворительности в России и за рубежом, можно отметить, что они шли параллельно друг другу, от простейших форм милосердия, которыми занимались частные люди и церковь до государственной поддержки социально незащищенным слоям населения. Но и были различия. В разных странах процесс благотворительности имеет свою историю, специфическую культуру на определение которой влияет множество факторов. В первую очередь, обычно, среди историков принято говорить о влиянии религиозной этики на культуру благотворительности и на филантропию в целом.