Итак, между развитием знаковой системы как средства отображения категорий отношений и развитием сознания имеется прямая связь. Подчёркивая эту связь, Л. С. Выготский высказал мысль о том, что «речь – коррелят сознания, а не мышления». В этом высказывании подчёркивается очень важный момент – речь не является сознанием, она лишь коррелирует с его содержанием. Следовательно, чем богаче речь, тем богаче и содержание сознания. Речь же, в свою очередь, тем богаче, чем богаче деятельность и общение в процессе её осуществления.
1.2. Категория значения и сознание
Содержанием сознания, с которым коррелирует речь, является система
значений слов и других знаков. Значение слова – это и есть категория идеальных отношений, образованная посредством знака (слова) и зафиксированная в нём. Формирование значения слова, понятия, соответствующего данному слову, происходит при осуществлении двух одновременно протекающих процессов: процесса общения и процесса обобщения. Необходимо подчеркнуть, что понятие (значение слова) – это идеальное образование, мысль, умственный образ категории реальных объектов. Этот образ состоит из совокупности связей и отношений между признаками или свойствами и между данной и другими категориями объектов, выстроенной в определённую систему.
Используя знак в качестве чувственной опоры для обобщений, человек может, основываясь на договорённости с другими людьми, устанавливать произвольные, а не только данные в чувственном образе отношения между признаками. Именно таким образом он может образовывать категории, которые невозможно образовать без использования знака. Системность связанных между собой признаков в понятии, являющемся одновременно и значением слова, обнаруживается немедленно при всякой попытке определить данное понятие. Что такое, например, «дом»? Это закрытое пространство, образованное стенами, полом, потолком, окнами и крышей. А что такое «стена», «пол», «потолок» и т.д.? И так до бесконечности. Здесь мы видим, что предмет в понятии – это система понятий.
Сознание, содержанием которого являются значения, связанные между собой в определённую систему, имеет поэтому смысловое и системное строение. В связи с этим основной характеристикой сознания является не столько его ясность, сколько сложность образующих его значений. «Значение – это обобщённая идеальная модель объекта в сознании субъекта, в которой фиксированы существенные свойства объекта, выделенные в совокупной общественной деятельности». Если это модель, то она должна быть построена из того психического материала, которым располагает субъект. Что представляет собой этот материал? Во-первых, это обобщённые образы данной категории объектов. Во-вторых, это обобщённые схемы действий, выработанные в процессе взаимодействия с ней в общественно-исторической практике. В-третьих, это те эмоции и чувства, которые сопровождают это взаимодействие. В целом можно сказать, что значение – это комплекс установок и ожиданий, предшествующих взаимодействию с данной категорией объектов. Значения, которыми располагает данный субъект, дают ему знания о конкретном объекте ещё до того, как он вступил в непосредственное взаимодействие с ним.
Способность пользоваться языком приводит к появлению у человека ещё одного отличительного психологического качества – способности вступать в коммуникацию с самим собой. Внешнее воздействие или внутреннее переживание приобретает форму осознаваемой мысли тогда, когда оно предстаёт перед субъектом в языковой форме, т.е. отображается в категориях, образованных с помощью языка. Представленная во внутренней или внешней речи, отображённая в системе знаков и ставшая, в принципе, доступной другим людям, мысль отчуждается от субъекта и становится объектом для его собственного восприятия. Мысль, будучи вновь воспринятой субъектом, может возбуждать соответствующие ей вопросы и ответы на них. Так порождается осознанный диалог с самим собой, или рассуждение. Обретя с помощью знаковых систем такую возможность, человек получает возможность отдавать команды самому себе, так же как он это делает в отношении других людей. Поведение приобретает характер произвольности.
Связь между языком и сознанием проявляется также в пределах осознания субъектом явлений в процессе их восприятия. Суть феномена заключается в том, что человек может осознанно воспринимать окружающий мир только в тех категориях, которые образованы с помощью языка той культуры, к которой он принадлежит. Зависимость доступной осознанию картины мира от структур языка данного человеческого сообщества получила наименование «гипотезы лингвистической относительности» Сэпира – Уорфа.
Подводя итог данной главе, отметим, что сознание и язык образуют единство: в своем существовании они предполагают друг друга. Язык есть непосредственное выражение мысли, сознания. Связь между сознанием и языком не механическая, а органическая. Их нельзя отделить друг от друга не разрушая того и другого.
С точки зрения психологии мышление – это социально обусловленный, неразрывно связанный с речью познавательный психический процесс, характеризующийся обобщённым и опосредованным отражением связей между объектами. Проблема языка и мыслительной деятельности в истории науки рассматривалась прежде всего как проблема языка и мышления.
Все исследователи признают несомненной связь между языком и мышлением, однако по-разному понимают природу и качество этой связи. Учёные традиционно разделяются на тех, кто защищает тезис о непредставимости мышления без языка, и тех, кто отстаивает противоположную точку зрения. К числу первых относятся И. Кант («Каждый язык есть обозначение мыслей, и, наоборот, самый лучший способ обозначения мыслей есть обозначение с помощью языка»), В. фон Гумбольдт («Хотя мы и разграничиваем интеллектуальную деятельность и язык, в действительности такого разделения не существует»), М. Мюллер («Мысль фактически так же неотделима от языка, как язык от мысли»), Ф. де Соссюр («В языке нельзя отделить ни мысль от звука, ни звук от мысли»), А. Ф. Лосев, А. А. Реформатский, Г. В. Колшанский, В. З. Панфилов и многие другие. У сторонников этой точки зрения отсутствует ясность относительно того, как именно обеспечивается неразрывность разных по природе сущностей, а также нет достаточно убедительных доводов, направленных на устранение противоречия между тезисом о невозможности мышления без языка и реальным наличием разных типов мышления.
Другая точка зрения состоит в утверждении возможности осуществления определённой мыслительной деятельности без участия языка. Её разделяет ряд психологов, философов, языковедов – Н. И. Жинкин («Никому ещё не удалось показать на фактах, что мышление осуществляется только средствами натурального языка»), А. Н. Леонтьев («Современные генетические исследования открыли бесспорный факт существования процессов мышления, протекающих также и в форме внешней деятельности с материальными предметами»), Ж. Пиаже («Если внимательнее исследовать изменения, которые претерпевает интеллект в момент усвоения языка, то можно заметить, что этот последний не является единственной причиной таких преобразований»), а также Л. С. Выготский, А. В. Запорожец и другие. По мнению этих учёных, вербалистская концепция не учитывает существования несловесных типов мышления, например, наглядно-действенного и наглядно-образного. «Успешное решение пространственных проблем ещё не говорящими детьми и вовсе лишёнными языка животными является прямым указанием на то, что мысль может существовать без языка» (П. Т. Смит).
Однако наличие несловесных типов мышления, как кажется, не опровергает вербалистскую концепцию. Поскольку мышление имеет информационную природу, постольку образы, действия, формы, краски, звуки и т. п. в том только случае могут рассматриваться как единицы мышления, если они выступают в преобразованном виде, совместимом с природой мыслительной деятельности. А так как основным информационным источником, питающим мышление и сознание, является язык, все остальные источники информации соединяются с мыслительной сферой только через обязательное преобразование сигналов в традиционные языковые и речевые единицы. Результаты классических опытов А. Н. Соколова свидетельствуют о том, что наличие наглядно-образного и наглядно-действенного мышления не может служить опровержением мысли о полной языковой обусловленности мыслительной деятельности.
Таким образом, первая точка зрения, верная по существу, нуждается в обобщении и уточнении, вторая недостаточно обоснована. При этом обе представленные точки зрения игнорируют категорию сознания, теснейшим образом связанного с мышлением и языком.
В середине 60-х годов известный психолог А.Н. Соколов с сотрудниками провел огромную по объему и весьма важную серию опытов для выяснения вопроса о взамозависимости мьшления и языка. Психологи решили конкретно выяснить, является ли национальный язык базовым компонентом мыслительного процесса. Для этого многочисленным испытуемым с разными родными языками давались различные задания, решение которых требовало осмысления, исключало автоматизм. Одна серия заданий была связана с операциями на языке: чтение незнакомого текста, мысленное воспроизведение стихотворения и т.п. Другая серия заданий прямой опоры на язык не предусматривала. Все испытуемые были оснащены на языке, на губах, на надгортаннике специальными датчиками, импульсы от которых записывались точными приборами.