"Сказки - не только радость творчества,
но и орудие в борьбе за существование… сказка давала и дает лишний пай в артели, лишний стакан водки в "беседе", ночлег и ужин. Сказкой же какой-нибудь скиталец-бедняк завоевал право на временное внимание и уважение".
М.К. Азадовский
Слово "сказка" в его современном смысле появилось только в 17 веке. До этого говорили "байка" или "басень" (от слова "баять" - рассказывать).
Сказка - весьма популярный жанр устного народного творчества, жанр эпический, прозаический, сюжетный. Она не поется, как песня, а рассказывается. Предметом повествования в ней служат необычные, удивительные, а нередко таинственные и странные события: действие же имеет приключенческий характер. Сюжет отличается многоэпизодичностью, законченностью, драматической напряженностью, четкостью и динамичностью развития действия. Сказка отличается строгой формой, обязательностью определенных моментов и также традиционными зачинами и концовками. Зачин уводит слушателей в мир сказки из действительности, а концовка возвращает их обратно. Она шутливо подчеркивает, что сказка - вымысел.
От других прозаических жанров сказка отличается более развитой эстетической стороной. Эстетическое начало проявляется в идеализации положительных героев, и в ярком изображении "сказочного мира", и романтической окраске событий.
Сказки известны с древних времен. В древней письменности есть сюжеты, мотивы и образы, напоминающие сказочные. Рассказывание сказок - старый обычай. Еще в давние времена исполнение сказок было доступно каждому: и мужчинам, и женщинам, и детям, и взрослым. Были такие люди, которые берегли и развивали свое сказочное наследие. Они всегда пользовались уважением в народе.
Органическая слитность белорусского народа с природной средой повлекла появление характерных особенностей в организации воспитания детей. Для того чтобы разобраться в проблеме современного взаимоотношения мужчины и женщины, необходимо проанализировать письменные источники прошлых веков. Для нас актуальным явился анализ белорусских народных сказок. Коллективистская ориентация менталитета белорусов предусматривала аналогичные подходы и в воспитании детей. Как и в природном цикле, естественной и первостепенной задачей общества была забота о подрастающей смене. Воспитание детей всегда было важнейшей функцией белорусской семьи, и ее роль в формировании личности считалась определяющей. Помощь родителям в этом сложном деле всемерно поощрялась общественной мыслью, и в народе много делалось в этом направлении. Общеизвестна роль бабушек и дедушек, принимавших самое активное участие в воспитании детей. Действенную всестороннюю помощь оказывали дяди, тети и многочисленные родственники. С самого рождения у ребенка появлялись бабка-повитуха, крестный отец и мать, роль которых в этом процессе часто была выше, чем роль кровных родственников. Дети также постоянно ощущали на себе воспитательное воздействие соседей и односельчан.
В семьях непосредственно воспитанием младших детей занимались старшие. Используя современный лексикон, молено сказать, что происходила настоящая педагогизация окружающей среды. Довольно гармонично сочетались общественное и семейное воспитание детей.
Еще одна важная особенность народной духовной жизни находит свое отражение в народных сказках - соборность. Труд выступает не как повинность, а как праздник. «Легкий хлеб»
Соборность - единство дела, мысли, чувства - противостоит в сказках эгоизму, жадности, всему тому, что делает жизнь серой, скучной, прозаической. “Хитрый вол»
Сказка – повествовательное, обычно народно-поэтическое, произведение о вымышленных лицах и событиях, преимущественно с участием волшебных, фантастических сил. «Золотая табакерка» «Золотой птах»
В науке была попытка проанализировать взаимоотношения мужчины и женщины в русских народных сказках. Сказки возникли, по мнению многих авторов, из мифов. Так Афанасьев А.Н. говорит следующее: «…народ не в состоянии был уберечь язык свой во всей неприкосновенности и полноте его начального богатства. Вследствие утрат языка, превращения звуков и подновления понятий, лежавших в словах, исходный смысл древних наречий становился всё темнее и загадочнее, и начинался неизбежный процесс мифических обольщений, которые тем крепче опутывали ум человека, что действовали на него неотразимыми убеждениями родного слова. Стоило только забыться, затеряться первоначальной связи понятий, чтобы метафорическое уподобление получило для народа всё значение действительного факта и послужило поводом к созданию целого ряда баснословных сказаний. Постепенно мифические представления отделяются от своих стихийных основ и принимались как нечто особое, независимо от них существующее. Смотря на громоносную тучу, народ уже не усматривал в ней Перуновской колесницы, хотя и продолжал рассказывать о воздушных поездках бога-громовника и верил, что у него действительно есть чудесная колесница. Ничто так не мешает правильному объяснению мифов, как стремление систематизировать, желание подвести разнородные предания и поверья под отвлечённую философскую мерку… Миф есть древнейшая поэзия, и как свободны и разнообразны могут быть поэтические воззрения народа на мир, так же свободны и разнообразны и создания его фантазии.
Следя за происхождением мифов, за их исходным, первоначальным значением, исследователь постоянно должен иметь в виду и их дальнейшую судьбу. В историческом развитии своём мифы подвергаются значительной переработке и постепенно из них получаются сказки.
Народные загадки сохранили для нас обломки старинного метафорического языка. Вся трудность и вся сущность загадки именно в том и заключается, что один предмет она старается изобразить через посредство другого, какой-нибудь стороною аналогического с первым. Кажущееся бессмыслие многих загадок удивляет нас только потому, что мы не постигаем, что мог народ найти сходного между различными предметами, по-видимому, столь не похожими друг на друга; но как скоро поймём это уловленное народом сходство, то не будет ни странности, ни бессмыслия. Стройный эпический склад народных загадок, необыкновенная смелость сближений, допускаемых ими, и та наивность представлений, которая составляет их наиболее характеристическое свойство, убедительно свидетельствуют за их глубокую древность. В них запечатлел народ свои старинные воззрения на мир: смелые вопросы, заданные пытливым умом человека о могучих силах природы, выразились именно в этой форме. Такое близкое отношение загадки к мифу придало ей значение таинственного ведения, священной мудрости, доступной преимущественно существам божественным.
Славянские предания загадыванья загадок приписывают бабе-яге, русалкам и вилам. Так русалки готовы защекотать всякого, кто не разрешит заданной ими загадки.
Пословицы и поговорки сливаются со всеми другими краткими изречениями народной опытности или суеверия, как-то: клятвами, приметами, истолкованиями сновидений, врачебными наставлениями. Это отрывочные, нередко утратившие всякий смысл изречения примыкают к общей сумме стародавних преданий и в связи с ними служат необходимым пособием при объяснении различных мифов.
До последнего времени существовал несколько странный взгляд на народные сказки. Правда, их охотно собирали, пользовались некоторыми сообщаемыми ими подробностями, как свидетельством о древнейших верованиях, ценили живой и меткий их язык, искренность и простоту эстетического чувства; но в то же время в основе сказочных повествований и в их чудесной обстановке видели праздную игру ума и произвол фантазии, увлекающейся за пределы вероятности и действительности. Сказка – складка, песня – быль, говорила старая пословица, стараясь провести резкую границу между эпосом сказочным и эпосом историческим. Извращая действительный смысл этой пословицы, принимали сказку за чистую ложь, за поэтический обман, имеющий единою целью занять свободный досуг небывалыми и невозможными вымыслами. Несостоятельность такого воззрения уже давно бросалась в глаза. Трудно было объяснить, каким образом народ, вымышляя фантастические лица, ставя их в известные положения и наделяя их разными волшебными диковинками, мог постоянно и до такой степени оставаться верен самому себе и на всём протяжении населённой им страны повторять одни и те же представления. Ещё удивительнее, что целые массы родственных нардов сохранили тождественные сказки, сходство которых, несмотря на устную передачу их в течение многих веков от поколения к поколению, несмотря на позднейшие примеси и на разнообразие местных и исторических условий, обнаруживается не только в главных основах предания, но и во всех подробностях и в самих приёмах. Сравнительное изучение сказок, живущих в устах индоевропейских народов, приводит к двум заключениям:
сказки создались на мотивах, лежащих в основе древнейших воззрений арийского народа на природууже в эту древнюю арийскую эпоху были выработаны главные типы сказочного эпоса и потому разнесены разделившимися племенами в разные стороны – на места их новых поселений, сохранены же народною памятью – как и все поверья, обряды и мифические представления.
Итак, сказка – не пустая складка; в ней, как и вообще во всех созданиях целого народы, не могло быть и в самом деле нет и нарочно сочинённой лжи, ни намеренного уклонения от действительного мира. Точно так же старинная песня не всегда быль; она, как уже замечено раньше, большею частью переносит сказочные предания на историческую почву, связывает их с известными событиями народной жизни и прославившимися личностями и через то вставляет стародавнее содержание в новую рамку и придаёт ему значение действительно прожитой былины. Сказка же чужда всего исторического; предметом её повествований был не человек, не его общественные тревоги и подвиги, а разнообразные явления всей обоготворённой природы. Оттого она не знает ни определённого места, ни хронологии; действие совершается в некое время в тридевятом царстве в тридесятом государстве; герои её лишены личных, исключительно им принадлежащих характеристических признаков и похожи один на другого как две капли воды. Чудесное сказки есть чудесное могучих сил природы; в собственном смысле оно нисколько не выходит за пределы естественности, и если поражает нас своею невероятностью, то единственно потому, что мы утратили непосредственную связь с древними преданиями и их живое понимание…»