Многие отечественные исследователи обращались к определению критериев креативности в связи с изучением творческих проявлений человека в различных видах деятельности: в речевой, изобретательной, музыкальной.
Для большинства авторов характерно выделение среди критериев оригинальности, вариативности, гибкости и многих других, что объединяет исследователей (Т. Г. Комарова, Р. Г. Казакова, Н. А. Витлугина и др.). Так, О. М. Дьяченко к основным критериям проявления творческого воображения у дошкольников относит: оригинальность выполнения детьми творческих задач.
Использование такого реструктурирования образов, при котором образы одних объектов применяются в качестве деталей для построения других [14].
Зарубежные исследователи также пытались охарактеризовать критерии креативности (Дж. Гауэн, Дж. Гилфорд и др.). Такие попытки были предприняты даже раньше, чем в отечественной психологии. Так Дж. Гилфорд выделил четыре основных параметра креативности:
1. Оригинальность – способность продуцировать отдаленные ассоциации, необычные ответы;
2. Семантическая гибкость – способность выделять функцию объекта и предложить его новое использование;
3. Образная адаптативная гибкость – способность изменить форму стимула таким образом, чтобы увидеть в нем новые признаки и возможности для использования;
4. Семантическая спонтанная гибкость – способность продуцировать разнообразные идеи в нерегламентированной ситуации. Общий интеллект не включается в структуру креативности.
Позже Дж. Гилфорд упоминает шесть параметров креативности:
1. Способность к обнаружению и постановки проблем;
2. Способность к генерированию большого числа идей;
3. Гибкость – способность к продуцированию различных идей;
4. Оригинальность – способность отвечать на раздражители нестандартно;
5. Способность усовершенствовать объект, добавляя детали;
6. Способность решать проблемы, т. е. способность к анализу и синтезу [21].
Примеры показателей Дж. Гилфорда свидетельствуют о том, что автор делает акцент на связи как с интеллектом, так и личностью.
Джон Гауэн рассматривает креативность в связи с проблемой одаренности детей. С этих позиций автор не только дает определение креативности, но и выделяет ее критерии, которые важны для нашей исследовательской работы. Джон Гауэн считает, что одной из сфер одаренности является креативность. Такой ребенок чрезвычайно пытлив и любознателен, способен с головой уходить в интересующие его знания, работу; демонстрирует высокий энергетический уровень (высокую продуктивность или интерес к множеству разных вещей); часто делает все по-своему (независим, некомфортен); изобретателен в изобразительной деятельности, в играх, в использовании материалов и идей; часто высказывает много разных соображений по поводу конкретной ситуации; способен по разному подойти к проблеме или к использованию материалов (гибкость); способен продуцировать оригинальные идеи или находить оригинальный результат; он склонен к завершенности и точности в художественно-прикладных занятиях и играх [20].
Таким образом, проведенный в данном параграфе анализ взглядов различных исследователей на проблему креативности позволил нам выяснить, что креативность – это способность к творчеству. В данном случае творчество понимается широко, с позиции личностного подхода, который позволяет трактовать творчество как явление развивающиеся и соответственно с ним развивается креативность. Исследования психологов и педагогов позволяют нам связать креативность с развитием личности и интеллекта, с развитием воображения.
Опираясь на исследования Л. С. Выготского, мы можем утверждать, что центральным компонентом креативности является способность к воображению.
1.3 Продуктивное мышление
Итак, говоря о креативных способностях в своей работе, опираясь на гипотезу В.С. Библера о том, что мышление может выступать как творчество, я буду подразумевать мышление и воображение. И действительно, можно долго петь и танцевать, но при этом не оставив при себе ничего кроме хорошо разработанных голосовых связок и мышц. С другой стороны и процессы мышления здесь могут попасть под подозрение. Как правильно указывает Дж.Дьюи в своей книге «Психология и педагогика мышления»: «Прежде всего, слово «мысль» употребляется очень широко, чтобы не сказать более. Все, что "взбредет в голову", называется мыслью» [13]. Мысль мысли, действительно, рознь. Есть «великая мысль Природы», есть божественная или бого-вдохновенная мысль, счастливая мысль, умная мысль. Есть мысли сатанинские, темные, черные, задние. Есть мысли ясные, светлые, прозрачные, глубокие, и есть мысли вздорные, смутные, туманные, легковесные, мелкотравчатые, приходящие наобум. Есть мысли живые, уместные, своевременные и мертворожденные, запоздалые, как сожаления. Есть мысли вялые, анемичные, тупые и мысли острые, энергичные, проницательные. Есть мысли высокие, благородные, добрые, и есть мысли низкие, корыстные, злые. Есть свободная мысль – мысль-поступление, поступок. Есть мысли блуждающие, несмелые и мысли законнопорожденные, уверенные (хорошо бы – несамоуверенные). Есть мысли трагические, глупые, абсурдные. И есть мысли самоуправные, порой назойливые, они сильнее нас, от них очень трудно избавиться.
В данном параграфе речь пойдет о мысли продуктивной, о мышлении, которое направляется желанием дойти до истины, обнаружить структурное ядро, докопаться до истоков ситуации; перейти от неопределенного, неадекватного отношения к ясному, прозрачному видению основного противоречия в ситуации; довести себя до такого состояния, когда проблема захватывает целиком [7].
Рассмотрим, какие же условия являются условиями разумного, осмысленного процесса мышления. Обычно называют следующие условия:
· Должно быть получено правильное решение
· Такое решение достигается благодаря применению логически правильных операций
· Правильность результата должна быть доказана, он должен быть правилен во всех случаях
Но являются ли эти условия адекватным отражением того, с чем мы сталкиваемся в реальном, разумном процессе? Существует огромное различие между осмысленным решением, основанном на понимании сущности задачи, и решением, совершаемым посредством внешних действий.
Макс Вертегеймер в своей книге «Продуктивное мышление» говорит о недостатках и достоинствах традиционной логики и ассоциативной теории следующее: «Когда мы пытаемся описать процессы подлинного мышления в терминах традиционной формальной логики, результат часто оказывается неудовлетворительный: мы имеем ряд конкретных операций, но смысл процесса и все, что было в нем живого, убедительного, творческого как будто исчезают. Можно иметь цепь логических операций, каждая из которых вполне корректна сама по себе, но вместе взятые они не отражают разумный ход мыслей. И, действительно, встречаются логически мыслящие люди, которые в определенных ситуациях осуществляют ряд правильных операций, но последние весьма далеки от подлинного полета мыслей. Но не следует недооценивать роль традиционной логической тренировки, она ведет к строгости и обоснованности каждого шага, способствует развитию критичности ума, но сама по себе, очевидно, не приводит к продуктивному мышлению.
…Аналогичные трудности, - продолжает Вертгеймер, - возникают и в ассоциативной теории: как отличить разумное мышление от бессмысленных комбинаций, как объяснить творческие стороны мышления? Если решение задачи достигается в результате простого припоминания, механического повторения того, что было изучено ранее, благодаря случайному открытию в серии слепых проб, то я бы не решился назвать такой процесс разумным мышлением; и сомнительно, сможет ли нагромождение только таких явлений, пусть даже и в больших количествах, создать адекватную картину мыслительных процессов».
Таким образом, главной мыслью этой книги и нашего представлении о действительном мышлении является убеждение в том, что именно память и вспоминания лежат в основе продуктивного мышления. Но проблема заключается в том, чтоименно было усвоено в прошлом. Некоторые специальные и нелепым образом обобщенные движения, которые ассоциируются с определенными результатами? Или внутренняя связь способа и результата? Существует отношение между операцией и ее результатом, явная связь операции и эффекта. Это делает возможным осмысленное применение той или иной операции в новых обстоятельствах.
Прошлый опыт играет очень большую роль, но важно что мы извлекли из опыта – слепые непонятные связи или понимание внутренней структурной связи. Важно что и как мы воспроизводим, как применяем воспроизведенный опыт: слепо и механически или в соответствии со структурными требованиями ситуации.
1.4 Проблема проявления креативных способностей в системе традиционного образования
В связи с таким пониманием нами креативных способностей, можно смело утверждать, что творческость и ее развитие в системе традиционного образования отсутствует, по крайней мере, ее целенаправленное развитие. Происходить это будет до тех пор, пока в школе не будет задан соответствующий принцип построения образовательного пространства [28]. Основной задачей школы является осуществление последовательности и систематичности обучения. Можно сколько угодно резко и глубоко менять систему образования, но изменение будет продуктивным лишь до тех пор, пока сохраняется указанная последовательность и систематичность. Это изменение связано с изменением трудности и легкости освоения предметного содержания. Например, при традиционном обучении считается очевидным, что освоение бинома Ньютона или дифференциальных уравнений труднее, чем арифметических операций или систем уравнений с двумя неизвестными, и между первым и вторым должно быть помещено еще много разделов последовательно «обобщающих» легкое и простое и тем самым подводящих к трудному и сложному. Введение в содержание обучения логики восхождения от абстрактного к конкретному, а в его форму—логики построения учебной задачи разрушает это наивное представление. Меняются критерии простоты и сложности, а главное — легкости и трудности. Все “ответвления” исходного отношения одинаково сложны и относительно одинаково легки или трудны. По логике построения предмета труднее всего не конкретизация исходного отношения, а его выделение и представление (моделирование), т. е. первый шаг. Трудным должен быть сам переход от одного основания к другому, от одной предметности к другой. Это трудно, поскольку связано с преодолением границ собственного действия, границ орудия построения класса объектов (например, границ действия с меркой на переходе к понятию дробного числа).