Следующий фактор – изменение телесного облика. Пубертатный период – время значительных и интенсивных телесных изменений, иногда оказывающихся неожиданными не только для самого подростка, но и для окружающих его людей. Развитие вторичных половых признаков может придать облику подростка не только свойственные этому периоду угловатость и нескладность, но и сексуальную привлекательность. Кризис семи лет также характеризуется сильными физиологическими изменениями (пропорции тела становятся более гармоничными и более близкими к пропорциям тела взрослого человека, формируются тонкие функции анализаторов).
И наконец, личностные изменения. В возрасте 6-7 лет в поведении ребенка теряется непосредственность, в поступках появляется интеллектуальный компонент. Фигура взрослого приобретает для ребенка значение старшего товарища, учителя, и на первый план выходит собственно интерактивный смысл общения. Хорошо известно, что в подростковом возрасте общение становится ведущей деятельностью и доверительные отношения с взрослым приобретают особое значение.
Таким образом, вероятно, можно говорить о «сензитивных к насилию» периодах в жизни ребенка, когда анатомо-физиологические, гормональные, эмоционально - личностные и психосексуальные изменения делают жертву более травматизируемой. Эти периоды являются опасными в отношении, как сексуального насилия, так и жестокого обращения с ребенком, телесных наказаний, психологического насилия. Изменившийся физический облик и поведение ребенка не только становятся провоцирующими для потенциального насильника, но и вызывают у родителей стремление немедленно исправить непослушное чадо, актуализируя те или иные воспитательные установки. Другие возрастные периоды по статистике являются менее опасными для непосредственного насилия.
Итак, ситуации насилия вряд ли являются случайными для жертвы. Вероятнее, что она окажется подготовленной всей предыдущей историей жизни ребенка и прежде всего – историей его взаимоотношений с родителями. Ни одна эксквизитная форма насилия не изолирована от тех видов психологического ущерба, которые наносит патогенное отношение родителей.
Таким образом, исследование различных форм эбьюза необходимо для решения многих морально - этических проблем. Психологическое изучение позволит решать задачи диагностики и реабилитации – задачи, насилия, возникающие каждый раз, когда речь идет об ущербе, причиняемом человеческому существу.
1.2 Социальная психология детства в контексте развития отношений ребенка в мире
Подобно коперниканской логике, которая в ХVI в. вступила в противоречие с системой Птоломея, наука и общество в ХХ в. столкнулись с реальностью смены парадигмы в исследовательской практике со «взрослоцентризма» на «детоцентризм». Необходимость разработки нового поворота в системе знания и нового предмета обусловлена, как правило, возникновением парадоксов, которые связаны либо с накоплением новых фактов, не укладывающихся в рамки теории, либо с возникновением кардинальных внутренних противоречий внутри самой науки. Такими парадоксами – противоречиями в изучении ребенка – являются, на наш взгляд, следующие.
Демократизация детской жизни, юридические свободы, зафиксированные в международных, государственных и других документах, и ограничение (особенно в больших городах) пространства детской жизнедеятельности, фактическое лишение неотъемлемого права ребенка на игру, прежде всего, традиционную для всех культур – игру со сверстниками [4,с.43], [27,с.12].
Ценность детей и брака, формирование родительских установок и особой эмоциональной связи с ребенком, жизнь семьи «ради детей» - резкое снижение рождаемости, осознанное безбрачие: «ценность детей становится самостоятельным фактором, мотивирующим ограничение рождаемости, - таков парадокс нашего времени» [8,с.29].
Повышение в последнее десятилетие уровня жизни ребенка (рост потребления товаров и услуг, повышение жизненного комфорта, механизация быта, количество и качество детской индустрии развлечений – книг, фильмов, игрушек для детей и пр.) – и снижение качества жизни (субъективной удовлетворенности ребенка условиями его бытия, его психоэмоциональное благополучие, оптимизм).
В России последние обстоятельства выражены особенно резко – в виде тревоги, апатии, пессимизма, прежде всего как проявления нравственно-духовного неблагополучия [12,с.53],[14,с.32],[26,с.75].
Инфантицид как детоотвержение, детоубийство в формах отказа от здоровых детей, миллионов обортов, социального сиротства, детской беспризорности – растущая адаптация (усыновление/ удочерение) чужих детей, включая детей [29,с.22],[28,с.41].
Эти и другие парадоксы в сфере детства, включая экономические, юридические, политические и социальные причины, имеют очень существенный психологический компонент и являются сигналами к переосмыслению самого предмета научного изучения ребёнка, как в психологии, так и в смежных с ней науках.
Необходимость междисциплинарного синтеза проблемы детства как особой психосоциокультурной категории, с помощью которой возможно создание целостной картины представлений о закономерностях становления личности ребенка в обществе, высказана уже многими видными учеными: Р. Заззо, С. Московичи, А.В. Петровским, Д.И. Фельдштейном, Р. Харе, Д.Б. Элькониным и другими. Такое понимание детства, не вмещающегося в узкие рамки лабораторной экспериментатики, приводит к увеличению потока исследований по экологической психологии развития ребенка [6], социально-гинетической психологии [41], по этнографии детства [7], социологии детства [39,с.50], экологии детства [49,с.33] в соответствии с духом времени, - вертуальной психологии детства [32,с.62].
Как подчеркивал В.В.Давыдов, для психологии «необходимо определить объективно возникающие общественные задачи, оказывающие влияние на общее психическое развитие детей, а это, в свою очередь, предполагает изучение социально - психологических особенностей современной системы «ребенок-общество», разработку проблем истории детства» (курсив мой.-В.А.) [13,с.59-60].
Между тем, в отечественной истории исследований детства с конца XIX в. (в рамках изучения игровых групповых форм и детского фольклора), а затем с 20-30-х гг. ХХ в. (в рамках исследования функционирования детских рабочих коллективов, группового взаимодействия детей и пр.) обнаруживаются три периода пристального интереса к детской социальной жизни, каждый из которых высвечивает какую-то свою особую реальность и свою феноменологию личности ребенка в социуме. В первый период, связанный с именами Е.А. Аркина, А.С. Залужного, Е.А. Покровского, Г.А. Фортунатова, проблема детской групповой жизни, детского коллектива впервые была поставлена в отечественной психологии. Во второй период (60-е гг.) благодаря работам Д.Б. Эльконина, А.П. Усовой, Г.П. Щедровицкого были, во-первых, показаны роль и место игры как ведущей деятельности в формировании психики ребенка; во-вторых – выделена и проанализирована «технология» игры как своего рода социологической модели одной из форм общественных отношений. И, наконец, в третий период (70-80-е гг.), были раскрыты применительно к ребенку возможности метода социометрии, определена роль эмоциональных предпочтений в межличностных отношениях детей (Я.Л. Коломенский, Т.А. Репина и другие).
Эти три периода подготовили возможность перехода к новому этапу разработки проблем детской социальности как генезиса отношений ребенка в мире, к построению новой предметной области социальной психологии детства, рассматривающей современное детство как результат социогенеза взаимоотношений детей и взрослых; ее предметом и выступают отношения, опосредствованные совместной деятельностью ребенка с миром, другими людьми (взрослыми и сверстниками), а также закономерности порождения этих отношений, их функционирования в конкретно – исторической социальной ситуации развития [1,с.2].
Такое понимание предмета социальной психологии детства выдвигает на передний план рассмотрение и анализ взаимосвязей системообразующих категорий и понятий: «отношение», «совместная деятельность», «детская субкультура», «социогенез», «социальная ситуация развития», «детская картина мира» и пр., важнейшим из которых является понятие «отношение». Отечественная психология активно оперировала этим понятием в различных исследованиях и весьма разнообразных контекстах: Л.С. Выготский выдвинул идею интериоризации отношений как обязательного момента развития личности ребенка [10,с.3]; для С.Л. Рубинштейна отношение у ребенка к другому является гинетически более ранней формой, нежели отношение к себе [40,с. 65]; А.В.Петровский вводит отношения в социально- психологический контекст, это – многоуровневая система межличностных связей [45]; для В.Н. Мясищева отношение – система индивидуальных избирательных связей личности с различными сторонами объективной действительности [26,с.16]; у А.Н. Леонтьева отношение – смысловая сфера сознания, направленность личности [25]. Все же четкого определения понятия «отношение» так и не было выработано, на это не однократно указывали Л.И. Божович, признавая важность его включения в изучение личности ребенка [5,с.31].
Категория «безусловно», представляет собой наиболее приемлемую для разработки нового предмета – целостную в системном плане и индивидуализированную категорию, вбирающую в себя как социальное качество связей личности с другими людьми, так и субъективные предпочтения и установки по поводу явлений, событий, ценностей мира. Важнейшей формой существования отношений является психологическое пространство, т.е. протяженность, структурность, место их осуществления.