По данным, полученным на североамериканской выборке (США), распределение родителей по стилям семейного воспитания, выделенным Баумринд, выглядит следующим образом: 40–50% родителей реализуют авторитарный или близкий к авторитарному стиль воспитания; 30–40% – демократический и около 20% – разрешающий или попустительский стиль. Интегративной характеристикой воспитательной системы является тип семейного воспитания. Критерии классификации типов семейного воспитания и типология представлены в работах Л.Е. Личко [1989], Э.Г. Эйдемиллераи В. Юстицкиса [1999], Исаева [1996], А.Я: Варги [1997], А.И. Захарова [1997] и др.
Гармоничный тип семейного воспитания отличается:
•взаимным эмоциональным принятием, эмпатией, эмоциональной поддержкой;
•высоким уровнем удовлетворения потребностей всех членов семьи, включая детей;
• признанием права ребенка на выбор самостоятельного пути развития, поощрением автономии ребенка;
• отношениями взаимного уважения, равноправия в принятии решений в проблемных ситуациях;
•признанием самоценности личности ребенка и отказом от манипулятивной стратегии воспитания;
•обоснованной возрастными и индивидуально-личностными особенностями ребенка, разумной и адекватно предъявляемой к нему системой требований;
•систематическим контролем с постепенной передачей функций контроля ребенку, переходом к его самоконтролю;
•разумной и адекватной системой санкций и поощрений;
•устойчивостью, непротиворечивостью воспитания при сохранении права каждого из родителей на собственную концепцию воспитания и планомерное изменение его системы в соответствии с возрастом ребенка.
Возрастная динамика развития детско-родительских отношений. Особенности восприятия материнской и отцовской родительской позиции Полученные результаты были проанализированы по основным параметрам, характеризующим особенности родительской позиции: позитивный интерес, директивность, враждебность, автономия и непоследовательность. Был констатирован достаточно высокий (12–15 лет) и удовлетворительный (в группе 16–17-летних подростков) уровень эмоционального принятия и интереса со стороны отцов.
Несколько иная картина наблюдается в диаде подросток – мать. Практически во всех возрастных группах мы наблюдали снижение уровня позитивного интереса и принятия со стороны матери по сравнению с нормативными значениями. Особенно ярко переживание подростками дефицита тепла и внимания было отмечено в группе 14–15-летних. Эти показатели не могут не вызывать тревоги, поскольку именно материнская роль традиционно связывается с обеспечением переживания ребенком безусловной любви и принятия, чувства безопасности и доверия к миру [Фромм, 1990; Адлер, 1990; Lampert, 1997]. Полученные нами данные хорошо согласуются с выявленной ранее в ряде исследований тенденцией увеличения уровня негативных чувств по отношению к родителям в раннем или среднем подростковом возрасте, наиболее ярко проявляемой в отношениях дочери и матери [Siegal, 1987].
Возрастная динамика в целом определяется снижением директивности воспитательного стиля отца, его участия в контроле и управлении поведением подростка. Отец в значительном числе случаев скорее дистантная фигура, чем реальный участник воспитательного процесса в семье.
Уровень директивности матери остается практически неизменным во всех возрастных группах и тем самым вступает в противоречие с нормативной возрастной динамикой ее изменения, предполагающей последовательное снижение с возрастом.
Значительное превышение уровня директивности матери по сравнению с отцом в восприятии подростков свидетельствует о ведущей роли и лидерстве матери в воспитательном процессе, ее основной управляющей и регулирующей функции в современной российской семье.
Подростки воспринимают отношение родителей к себе как враждебное или амбивалентное, подозрительное, с установками на обвинение и порицание. В сочетании с показателями позитивного интереса родителей полученные данные могут быть интерпретированы как острое переживание подростками недостатка тепла и любви со стороны матери и амбивалентности, непонимания и отстраненности со стороны отца.
Подобный образ родительских установок может быть детерминирован по меньшей мере тремя обстоятельствами. Во-первых, объективно сложившимися эмоционально негативными отношениями родителей и подростков; во-вторых, повышенной сенситивностью подростков к эмоциональному отношению родителей, обусловленной тревожным типом привязанности; и, в-третьих, дефицитом личностно-ориентированного аффективно-позитивного общения подростков с родителями.
Полученные результаты исследования обнаруживают чрезмерно высокую по сравнению с нормативными значениями автономность отца. В сочетании с недостаточной директивностью высокая автономность свидетельствует об отстраненности отца от процесса воспитания детей. Отцовская любовь, сочетающая в себе предъявление социальных образцов желаемого поведения и требовательность, готовность оказать необходимую помощь и поддержку, предложение форм сотрудничества, воплощающих в себе образцы ответственности, целеустремленности и справедливости, является, по мнению ряда исследователей, решающим условием становления социально зрелой личности [Адлер, 1990; Фромм, 1990; Maccoby, 1980; Siegal, 1987]. Воспитательная позиция отца, характеризующаяся излишней автономностью, напротив, является фактором риска в решении важнейших задач подросткового возраста – формирования полоролевой идентичности, независимости и ответственности личности. Наши данные позволяют говорить о тенденции возрастания автономности отца в отношениях с ребенком в старшем подростковом возрасте.
Наши данные свидетельствуют о том, что, с точки зрения подростков, родители демонстрируют высокий уровень непоследовательности своего поведения и воспитательских воздействий. Особенно ярко это видно в отношении матери.
Гендерные различия восприятия юношами и девушками родительской позиции матери и отца
Исследование тендерных различий восприятия подростками родительской позиции матери и отца представляет особый интерес. Известно, что родительская роль специфицирована в соответствии с полом ребенка, что находит отражение в различных социальных ожиданиях и нормативах поведения, предписываемых обществом матери и отцу в отношении сына и дочери [Адлер, 1990; Фромм, 1990; Кон, 1988; Maccoby, 1980]. Предписанные ожидания и нормативы создают идеальные эталонные формы маскулинности и фемининности, присвоение которых обеспечивает формирование лолоролевой идентичности в подростковом возрасте. В соответствии со сложившимися культурно-историческими нормами социализации девушки и юноши, в свою очередь, предъявляют различные ожидания в отношении поведения матери и отца, подтверждение или неудовлетворение которых в значительной мере определяет образ родительской позиции матери и отца «глазами подростка». По некоторым данным [Jackson, Cicognani, Charman, 1996], матери воспринимаются подростками как более мягкие и склонные к поиску компромисса в спорных ситуациях, а образ отца приобретает угрожающий оттенок – с отцами подростки чаще связывают ситуации фрустрации и эскалации конфликта. Чем старше подростки, тем чаще они испытывают фрустрацию в отношениях с родителями вне зависимости от пола.
Дистанцирование отца от процесса воспитания в семье, убедительное подтверждение которому мы получили при проведенном выше анализе полученных данных, «нагруженность» матери ролевыми функциями отца наряду с выполнением ее собственных, на наш взгляд, не могут не найти отражения в специфике восприятия родительской позиции матери и отца юношами и девушками.
Образ родительской позиции матери у юношей и девушек различается по уровню позитивного интереса и враждебности. Во всех возрастных группах девушки склонны выше оценивать уровень позитивного интереса, любви и принятия со стороны матери по сравнению с юношами. Для юношей более характерно переживание недостатка материнской любви и тепла.
Гораздо ярче тендерные различия наблюдаются в отношении подростков к отцу и восприятии его воспитательных установок.
Во-первых, юноши более склонны оценивать поведение отцов как директивное, контролирующее, регулирующее. Особенно ярко эта тенденция проявляется в группе 14–15-летних, что обусловлено переживанием негативной фазы подросткового кризиса, формированием чувства взрослости и. требованием его признания, а значит, и уважения и отказа от командно-директивного способа общения. В основе оценки подростками-юношами поведения отца как излишне директивного, по нашему мнению, лежат следующие причины: нетерпимость и низкая толерантность мальчиков и юношей – по сравнению с девушками – к попыткам родителей руководить, контролировать и направлять их поведение, большее стремление в своем поведении к независимости и самостоятельности, социально презентируемым как образцы маскулинного поведения и выступающим как эталон взрослости; большая вовлеченность и направленность отцов на решение задач воспитания в отношениях с сыновьями, чем с дочерьми. Воспитание дочерей традиционно в нашей культуре рассматривается как задача матерей, в то время как на отцов возлагается ответственность за воспитание сына.
Во-вторых, юноши чаще, чем девушки, оценивают отношение отцов как враждебное, нетерпимое, придирчивое, подозрительное и амбивалентное, чем девушки. Особенно ярко эти различия выступают в средней группе (14–15 лет), что, на наш взгляд, также является отражением негативной фазы подросткового кризиса.
Наконец, в-третьих, юноши чаще оценивают поведение отцов как непоследовательное, чем девушки. Возможными причинами, обусловливающими большую чувствительность юношей к воспитательным воздействиям отцов, являются: