2) Киевская академия делилась, в учебном отношении, на две конгрегации; низшую и высшую; первая, в свою очередь, подразделялась на 6 классов, изучавших словесные предметы (фара или аналогия - учатся читать и писать по - славянски, латински и гречески; инфима - дальнейшее изучение того же; грамматика; синтаксис; пиитика; риторика (по Квинитиллиану и Цицерону). Высшая конгрегация состояла из 2-х классов: философия и богословие. Словесные предметы изучались 5 - 6 л., философия 2 года и богословие 4 года.
В обществе, как и в академии, происходит борьба двух партий - восточников (Паисий Лигарид, братья Лихуды) и западников (Ордын-Нащокин, Матвеев, Ртищев; киевские ученые, напр., Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский, Симеон Полоцкий и их ученики, как Сильвестр Медведев), из которых первые стояли за греческий язык и культуру, вторые - за латинские науки. Сперва в духовной академии возобладали греки, ибо западную ученость считали ересью, "чернокнижием"; но с Петра Великого, при Стефане Яворском, в ней сделался господствующим латинский язык.
Со времени присоединения Малороссии (1654 г) прекратилось политическое разделение Руси на Северо-Восточную и Юго-Западную; тогда же приток из Малороссии в Москву ученых книг и людей становится непрерывным.
Киевские ученые перенесли на Русь, кроме указанного выше, еще и идеи средневековых астрономии и астрологии и сведения естественно-исторического характера. Вообще научный материал, воспринятый Москвою через Киев, был накоплен на Западе еще в течение средневековья, а к XVIвеку уже утерял свою свежесть; вот почему влияние его и не было особенно долговременно: он укоренился лишь в богословской школе, тогда как светская школа, которую стал вводить Петр Великий, заимствовала свое содержание уже из современной ему европейской науки.
Итак, история культуры и образования на Руси во вторую половину XVIи в XVII ее., особенно опыты с духовными академиями, полемика восточников и западников ясно говорят, что наши предки тогда переживали переходное время, период исканий. Правда, господствует еще в обществе мысль; что русский народ - хранитель, оплот истинного благочестия; православия, что Москва - третий Рим, а четвертому не бывать, - а потому масса нетерпимо относится к иноземцам, особенно с Запада ("латинянам"); но уже тогда многие из наших предков много переводят, читают, заимствуют то у греков, то у латинян; они явно ищут идеала жизни и нового образования, отдавая предпочтение то эллинской, то романской культуре, то пытаясь сочетать их; у них также пробуждается и крепнет сознание необходимости образования, а вместе с этим и потребности сближения с Западом; иногда молодежь посылается заграницу поучиться у иностранцев. Эти взгляды разделяли и государи московские: Борис Годунов, Михаил Федорович и Алексей Михаилович. И хотя наука, перенесенная нами с Запада, была уже не та, которая господствовала тогда там, а средневековая схоластика, однако и она сделала свое дело, внушив нам уважение к Западу, к науке вообще, πзащитив до известной степени господствующее вероисповедание.
В XVIIв. появляются уже азбуковники и буквари; первые - своего рода энциклопедии, сборники статей, назначенных отчасти для чтения ученикам, отчасти для назидания и руководства учителям; вторые содержали в себе весь учебный материал (азбуку, склады, числа, молитвы, символ веры. .); древнейшим из дошедших до нас является азбука-букварь, составленный Бурцевым и изданный в 1634 г., а из букварей с картинками - букварь Кариона Истомина, учителя Алексея Петровича.
В круг школьных предметов постепенно врываются математика и "богомерзкие" естественные науки; под влиянием южно-русским и в Москве увлекаются виршами; изменяются немного к лучшему даже методы обучения и толковее составляются буквари.
Наконец, на ряду со старыми педагогическими взглядами в сочинениях прорываются и новые мысли в духе Коменского и Локка (напр., у Симеона Полоцкого).
Таким образом, за первый, религиозно-церковный и самый продолжительный по времени, период истории нашей науки (с половины IXв. до конца XVIIв) педагогические идеалы нашими предками заимствовались из Библии, особенно из Ветхого Завета и у односторонне-понятого Иоанна Златоуста; они отличались суровостью: не признавая ценности личности вообще и исключая, в частности, свободу детской личности, они требовали безусловного, всецелого подчинения детей воли родителей; в теории до-петровская Русь хотя и проповедывала иногда тип евангельского воспитания, на практике почти всегда следовала суровому библейскому. Соответственно этому образование отличалось религиозно-церковным характером: будучи очень скудным по содержанию, состоя из одной грамотности, оно заключалось преимущественно в умении отправлять церковные службы; и однако оно никогда не носило профессионального характера, наоборот, всегда отличалось общим и воспитывающим характером (внедряло премудрость и страх Божий, душеспасительное настроение); наконец, в таком виде было доступно лицам всех сословий и состояний. Не существовало науки педагогики и специально-педагогической литературы; педагогические же вопросы рассматривались попутно и случайно в разного рода литературных произведениях. Не было специально-педагогического сословия и учителей, специально-занимающихся лишь этим делом; учились преимущественно у "мастеров", не знакомых вовсе с методикою; учились долго, со многим трудом и биением; лишь в XVIIвеке появляются первые азбуковники и буквари.