Следовательно, нужна сознательная реинтерпретация проблемы развития человека и человеческого рода. Прежние способы смены типов развития, связанные с изменением способов орудийной деятельности, преобразованием социальных институтов, себя исчерпали. Человек должен пойти на осмысленное самоизменение, а вместе с ним - выработать новую культуру.
Собственно говоря, сдвиги в этом направлении уже происходят. Впервые предпринимаются попытки конструктивно-проективного задания новых идеалов, целей и ценностей существования и развития личности и человеческих сообществ. В числе героев деяний этого рода назовем хотя бы Альберта Швейцера. Другое измерение - деятельность международных организаций, например ЮНЕСКО, где выношена этика солидарного развития.
Эти и другие попытки не укоренены в устройстве современной цивилизации. Но они тем не менее являются ее необходимым и обнадеживающим духовным продуктом, который мы позволим себе назвать постнеклассической культурой в отличие от новоевропейской классической эпохи Просвещения и неклассической культуры XX века. Коренное отличие постнеклассической культуры от предшествующих и существующих культурных форм состоит, на наш взгляд, в разумности, т.е. в том, что она может и должна быть создана только на основе и только за счет сознательного проектирования духовной жизни на базе высокого разума.
Это не означает, конечно, что придет некто и откроет новую культуру, как консервную банку. Просто природа императивов, вставших перед человечеством, ныне такова, что не оставляет иного пути, кроме индивидуальных и коллективных рациональных поисков обновления своего культурного мира.
4. Некоторые наметки
Итак, на наш взгляд, кризис цивилизации и кризис человека может быть разрешен только и исключительно на путях преобразования человеческой природы; на путях формирования (я не боюсь использовать дискредитировавшую себя формулировку) нового исторического типа личности в рамках новых культурных форм. А для этого необходима радикальная перестройка исторически сложившейся системы образования как ядра системы социокультурного наследования.
Эта задача может быть интерпретирована и в рамках классической для марксизма и близких ему учений трактовки процесса социального развития Как диалектики производительных сил и производственных отношений. Ведь и те, и другие воплощаются в человеке, здесь тайнаих единства ипротивоположности. Сегодня они действуют как бы «на разрыв»» личности, отчуждение приобрело, как показали экзистенциалисты, онтологический характер, оно подрывает устои человеческого бытия. И решение этого противоречия, равно как и трамплин для «прыжка из царства необходимости в царство свободы», могут быть найдены лишь посредством переделки человека, в том числе и в сфере образования. Как писал Эрих Фромм, «впервые путь к спасению человеческого рода проходит через человеческое сердце».
Речь идет отнюдь не о гипостазировании роли образования. Нужны, конечно, всеобъемлющие, общецивилизационные сдвиги. В более широком смысле суть проблемы состоит, по-видимому, в том, что прорыв к постнеклассической культуре как масштабная социально-историческая акция может быть осуществлен только и исключительно средствами образования. Образование здесь мост, ведущий к новому устройству нашего культурного мира, так как только переводя каждого по этому мосту можно что-то изменить в человеке.
На этом хотелось бы закончить освещение общего хода мысли, который положен в основу представленных в настоящей статье подходов к интерпретации кризиса образования, и кратко сказать о вытекающей из них позитивной программе.
Составная часть постнеклассической культуры и одновременно одна из задач ее становления - формирование основ нового культурно-образовательного и социально-педагогического мышления. По нашему мнению, развитие, укоренение в сфере образования этого способа мышления представляет собой один из основных инструментов ее перестройки, так как прежде всего необходимо возродить и сделать содержательной Педагогическую рефлексию. Без такой достаточно спонтанной и в то же время сознательно выстраиваемой рефлексии невозможны ни институционные, ни содержательные изменения.
Одна из центральных идей нового культурно-образовательного и социально-педагогического мышления - переход от знаниецентрической к культуросообразной школе. При этом сам новый образ культуры должен, во-первых, проектироваться, во-вторых, осваиваться человеком рефлексивно, как его личный жизненный проект (скрипт). Таково одно из коренных отличий традиционного способа присвоения индивида культуры от искомого способа сознательного овладения личностью культурой.
Отсюда вытекает интенция на умеренный школоцентризм и педоцентризм. Вслед за Ключевским и более близкими к нам по времени представителями гуманистической педагогики и социологии образования мы считаем, что на нынешнем этапе школа должна стать одним из центральных институтов общества, а все общество в целом необходимо педагогизировать. К примеру, не школа для экономики, а экономика для школы. Такая перемена мест рассматривается как одно из важнейших структурных преобразований, конституирующих постнеклассическую культуру. Естественно, что одновременно должны произойти коренные изменения в социально-педагогическом укладе самой школы, его необходимо в значительной мере освободить от насилия, хотя полностью избавиться от него, видимо, не дано.
Представляется также, что критика современной науки как одной из сил, обусловивших кризис цивилизации, не должна приводить к отказу от идеала научности образования. Необходимо найти новое содержание этого идеала и новые формы его реализации. В частности, сфера образования должна освоить целостность неклассической науки, синергетический и проективный характер ее развития, полевую структуру научного Знания, системно-алгоритмический способ мышления, множественность истины, новую этику науки и т. д.
Эти и некоторые другие идеи, выраженные, разумеется, более конкретно, составляют особый предмет философской работы, в итоге которой можно рассчитывать на развитие некоторого методологического корпуса, если угодно - метатеории образования, весьма полезной для реконструкции педагогики и социологии образования и, следовательно, уже и для самой практики.
Наконец, с учетом изложенного следует сделать несколько констатаций по поводу реформ в области образования, Проводимых в СССР и других странах.
На наш взгляд, резкое увеличение числа этих реформ, а также их повсеместный характер могут служить косвенным подтверждением части гипотез, высказанных в настоящей статье. Во всяком случае, среди широкой общественности, в академических кругах, а также у государственных и политических деятелей наблюдается редкостное совпадение взглядов о неблагополучии в сфере образования и о необходимости безотлагательного исправления создавшегося положения.
Весьма примечательно и то, что реформам этого рода придается судьбоносный характер. Аргументация, правда, редко бывает основательной: обычно она не идет дальше общихрассуждений о пользе званий. Тем не менее общий вектор Общественных перемен она отражает.
Безусловно позитивным явлением, в высшей мере присущим Перестройке образования в СССР, можно считать развитие педагогической рефлексии. После долгого застоя советской педагогической мысли предпринимаются попытки предложить концепции развития системы образования и ее отдельных звеньев.
На самом деле, концептуальность, как правило, не идет дальше систематичности. Новые идеи на поверку оказываются лишь хорошо забытыми старыми принципами. И если в СССР наблюдается возрождение классических свобод и либеральной педагогики, то в США, напротив, отмечаются рецидивы академического фундаментализма с присущей ему «жесткой»» педагогикой гербартианского стиля, идущей вразрез с американскими традициями.
Нелишне заметить, что в Советском Союзе попытки модернизации и либерализации классической системы образования привели к резко выраженным деструктивным тенденциям. Некоторые из них, безусловно, связаны с нестабильной обстановкой в стране в целом. Тем не менее расширение академических свобод само по себе способствовало возникновению конфликтов между теми, кто учится, и теми, кто учит; обусловило падение учебной дисциплины, сказалось на качестве знаний. Словом, отрицательную мотивацию к учению за счет либерализации преодолеть не удалось.
В ходе реформ повсюду отмечается повышенное внимание к инновационному процессу стандартного типа: освоение новых информационных технологий, модификации методов преподавания, воздействие на мотивацию к обучению и т. п. Отдавая должное этим по своей сути методическим поискам, все же заметим, что связываемые с ними порой чрезмерные надежды представляют собой характерные для деятелей образования суеверия, некую педагогическую алхимию, обещающую вот-вот все превратить в золото или драгоценные камни.
К числу получивших широкое хождение идей, которым придавалось действительно кардинальное значение и которые в принципе могли привести к смене парадигм педагогической деятельности, можно отнести лишь концепцию непрерывного образования. Однако ее общеметодологическая трактовка, представленная, в частности, в докладе ЮНЕСКО "Учиться быть», где под непрерывным образованием понималось такое изменение способа бытия человека, когда он открывается новому опыту, было быстро вульгаризировано традиционной педагогикой. Фактически эта педагогика стала понимать под непрерывным образованием возобновляемое обучение или нудное пожизненное векование всех и вся за аудиторными столами, что представляет собой, конечно же, блеф, очередное дорогостоящее педагогическое прожектерство.