Главное это подготовленная к приятию его религиозная почва Вавилона, а затем и Европы. Разве сама католическая церковь, рассматривавшая мир как арену непрерывной борьбы бога с дьяволом, не способствовала развитию дуализма? Разве аскетическая мораль, монашество и возникшие на святой земле ордены не проложили дорогу одетым в черные рубища «совершенным»? Для простого народа катары ничем не отличались от госпитальерских эмиссаров, от нищенствующих монахов, несущих в массы незамутненное слово господне. Не только неграмотные крестьяне, но и католические епископы, торгующие индульгенциями и церковными должностями, не усматривали на первых порах ничего экзотического в новой секте. Кто только не прошел по мощенным еще римлянами дорогам Европы? Арнольдисты, вальденсы. теперь патарены. павлипиане, катары — несть числа. Тем более что манихеи всюду проповедовали простые, набившие оскомину истины: любовь к ближнему, аскетизм, христианскую добродетель. Завербованного в секту неофита неторопливо и осторожно увлекали все дальше от догматов папской церкви. Манихейские таинства преследовали две цели: незаметно изменить стереотипные привычки и мировоззрение новичка, а затем научить его условному языку манихеев, требовавшему кропотливого и долгого обучения под руководством наставника. Далеко не каждый допускался до этой ступени. Те, которые «возвращаясь назад», так и оставались в лоне католичества, не вкусив новых таинств. Добрые христиане и искренние сторонники «реформ», «чистоты», «упрощения», они шли на костер, даже не подозревая об истинной сущности инкриминируемой им ереси. Так было, например, в Орлеане, где в 1022 году с первыми катарами взошли на костер и их искренние приверженцы. Однако лишь «совершенные» знали, что за разговорами о церковной реформе скрывается идея совершенно иной, противостоящей католичеству, церкви. К XII веку в Европе уже сформировались иерархические общины со своими епископами и даже папой, истинным «викарием Петра», который, согласно некоторым источникам, скрывался где-то в Боснии. Соединив полярности католицизма и манихейства, христианский дуализм Запада с зороастрийским дуализмом Востока, катарское учение окончательно уравняло в правах бога света, управлявшего невидимым миром, с богом тьмы, царившим в мире видимом.
Полонив ангелов — носителей света и заключив их в темницы плоти, Люцифер — сын темного бога — ведет борьбу с ветхозаветным Яхве, окруженным пророками с Моисеем во главе и эфирными созданиями — Иисусом, Марией, Иосифом, евангелистом Иоанном и прочими ангелами, принявшими человеческий облик.
Победив орудие «князя тьмы», Иоанна Крестителя (не библейского Иоанна) Иисус открыл через обряд духовного крещения дорогу к освобождению скованным цепями плоти ангелам света и возвестил тем самым новую эру. Борьба света и тьмы закончится полнейшим раскрепощением светлого начала и обособлением обоих царств. Не вдаваясь в тонкости катарского вероучения, противоречивого и по-разному трактуемого той или иной сектой, отметим лишь роль, которую оно отводит Люциферу (Сатанаилу у богомилов) в мировом процессе.
Дьявол не только признается могущественной и равной богу силой, но и его диалектической противоположностью, необходимой для самого существования Вселенной. Мысль эта не исчезнет и не забудется, но станет некой философской основой для утверждения люциферского культа. Однако какою ценой! Крестовый поход против альбигойцев, инквизиционные судилища в Испании, Фландрии и Германии огнем и мечом искоренят катарскую ересь и вместе с тем обессмертят дуалистический сатанизм. О катарах, которые почитали за смертный грех убийство не только человека, но и животного (за исключением змеи), станут говорить как о кровожадных разбойниках. Проповедовавших суровый аскетизм и половое воздержание «совершенных» обвинят в разнузданном разврате и всяческих гнусностях. Но главное, что поставит им в вину инквизиция, направляемая мрачными фанатиками вроде Конрада Марбургского или Роберта Болгарина будет, конечно, служение дьяволу. В дело пойдет полный набор мерзостей: совокупление с демонами и оргии в альбигойских церквах, каннибальство и осквернение святынь, кровь, зажаренные младенцы — словом все то, что не раз встретите в следственных протоколах приговорах, освященных именем божьим.
И странное дело — клевета то окажется поразительно живучей. Измышлениям изуверов и палачей суждено передаваться и поколения в поколение, переходить от святош к погромщикам скрепляя страшной печатью чистейший миф.
Уже в наше время поставятпо всей земле памятники безвинным мученикам, отдавшим жизнь за убеждения и веру, какой бы она ни была, но не развеется сгустокпомоев, которыми обливали прежде чем отнять жизнь, узников инквизиции в различных формах.
То здесь, то там пробьютсяиз могил, отравят источник, замутят родниковую воду человеческой памяти.
Молот ведьм
ЖРЕЦ И ЖРИЦА, колдун и ведьма — вот ключевые фигуры «Искусства», главные действующие лица магического круга. На эту неизменную арену они выходят то поодиночке, то вместе и ведут свою партию при пустом либо, напротив, набитом притихшими зрителями зале. Впрочем, театр никогда не бывает по-настоящему пуст. Его заполняют невидимые духи, ради и с помощью которых разыгрывается магическое действо, будь то сольный номер или дуэт.
Хронология властно втягивает нас в ренессансный период, когда Европу захлестнула волна чародейства, докатившаяся и до новых времен, а костры, на которых жгли ведьм, пылали с особой яростью. У «культуры внутри культуры», у «теневой цивилизации» колдовских пещер, повторяю, собственная хронология. Альфред Леманн в «Иллюстрированной истории суеверий и волшебства» особо выделяет XIII век, когда, по его мнению, произошла "полная и внезапная перемена в отношении церкви” к самой возможности чародейства. Такая ли полная?
Основные вехи «Черного Искусства» — института тайного, схороненного в подземельях,— зачастую удается разглядеть лишь в отраженном свете церковной истории. «Ведомство света» не только освещает антипод, хотя бы огнями костров, но и побуждает его к активности. Эволюция магии и дьяволизма неотделима от эволюции церковных представлений о сем жгучем в полном смысле слова вопросе. Поэтому, если до отмеченного Ломанном рубежа церковь сжигала в основном еретиков, а затем вдруг принялась и за колдунов.
Что случилось с католической церковью на переломе эпох, если она, пребывая на вершине могущества, с такой яростью ополчилась на дьявола и его прислужников? Ужель вправду воскрес козлоногий рогатый Пан, а некогда загнанные в чащобы милые нимфы полчищами ведьм вернулись в опустошенные чумой и неурожаями села и города? Судя по «Молоту ведьм», вернулись:
«Истину можно вывести из слов Кассиана: «...У нечистых духов. без сомнения, столько же занятий, сколько и у людей. Некоторые из них, которых простой народ называет фавнами, лесными богами, а мы — призраками и привидениями, бывают обольстители и шутники». Европейские народы вместе со «светом с Востока» унаследовали и экзотические суеверия, которые пали отнюдь не на стерильную почву. Собственное языческое наследие упорно отстаивало свои позиции. Поэтому христианство прежде всего обрушилось на местные верования, реликты которых по сей день сохранились в повседневной жизни людей. Сущность конфликта легко понять. Церковь боролась на первых порах не столько с верой в злых духов, сколько с их культом, потому что язычникам свойственно поклоняться своим божествам. Злой дух значил для них ничуть не меньше, чем добрый. Напротив, служение враждебно настроенным силам требовало куда большего тщания и заботы. Их приходилось ублажать, склоняя на свою сторону обильными жертвоприношениями и лестью, тогда как заслужить благосклонность духов света казалось куда легче. Не случайно культ темного начала разработан намного глубже, обстоятельнее, нежели служение силам добра. С особой наглядностью это проявилось в ламаистской форме буддизма, где тантрическая обрядность воскрешает самые устрашающие волхвования древнейших времён. Заклинания, магические и бальные церемонии, наполненные жертвенной кровью чаши из черепов — все это живые примеры необычайной устойчивой колдовских ритуалов, соединявших человека с косным, враждебным, затаившимся миром, который следовало сначала умилостивить, а затем организовать. поставить себе на службу. Раннее христианство занимало поотношению к злому началу половинчатую позицию. Фактически признав его существование и введя это положение в категорически запрет служению Сатане —в буквальном смысле слова «врагу христианской троицы. силы души христианин должны посвятить одному богу.
Верить и не служить? Для я редкого сознания это было постижимо. Тем более что церьковь ухитрилась воскресить зачастую крайне диковинные обычаи. Голенького младенца пускали по течению. Если он ухитрялся не потонут то его объявляли законным, в противном случае роженицарисковалапрослыть шлюхой. Или, заподозренным в ведовстве связывали крестом руки и ноги, после чего несчастных бросали в воду. Если человек шел камнем на дно, его признавали оправданным, ибо освященная вода не могла принять грешника.
Христианизируя наиболее чтимые народом языческие праздники и обычаи, церковь невольно подпадала под воздействие магической ауры, приобщая к своему арсеналу откровенно колдовские заговоры и заклинания. Тому есть тьма примеров. Приведем один, наиболее наглядный. Вот как звучит старинный, записанный в Трире заговор, с помощью которого крестьяне пытались исцелять лошадей:
Христос раз ехал очень скоро,
Его молодая лошадь сломала себе
ногу,
Иисус сошел и исцелил ее:
Он приложил мозг к мозгу,
Кость к кости, мясо к мясу,
Затем прикрыл листом,
И все пришло в порядок.
Рекомендация дельная, с точки зрения костоправа, хотя случай с лошадью и не был зафиксирован составителями евангелий. Обратимся поэтому к другому источнику — заклинанию, приведенному в рукописи Х века, принадлежавшей капитулу Мерзе-бургского собора: